Последняя картина Гобади повествует об иранской супружеской паре, жизнь которых оказывается втянута в круговорот политических перемен.

Основной жертвой здесь становится известный иранский поэт, его посадят за творчество сроком на 30 лет. За ним в тюрьму по доносу последует его жена, которую играет М. Белуччи, ей дадут 10 лет.

Причиной всем злоключениям - пораженный безответной любовью тайный обожатель, который обрел власть при новом режиме и пытается заполучить женщину.

Путем нехитрых уловок и тюремного издевательства он добьется досрочного выхода женщины на свободу, и со временем переберется с ней в Турцию. Где их обнаружит вышедший из заключения поэт, отсидев свой срок.

Там трагическая история будет продолжена, однако так и не получив своего настоящего завершения.

Имея неплохую задумку, история достаточно слабо отражена в сценарии картины. В фильме три равные части - до революции, тюрьма и Стамбул. Умело справляющийся с отражением всех основных сюжетных поворотов Гобади, в финале однако теряется относительно цельности авторского замысла своей картины. Что в итоге выражается в размытости основной идеи фильма.

Утерянная режиссером нить истории, ретушируется наличием множества визуальных аллюзий и поэтических отступлений, выполненных с использованием компьютерной графики, не всегда правда уместных, но значительно влияющих на ритм картины.

Предположительно, авторская невыразительность стала следствием наличия соавторов в лице американских продюсеров картины за именем некого М.Скорцезе. В следствии чего политическая часть картины явно, и против воли самого автора, выступает на первый план.

Антииранская фабула, которая на протяжении всего фильма отодвигается на второй план, скрывается за отношениями главных героев и поэтическими отступлениями, не дает мотивам общечеловеческой трагедии развиться в этой истории.

Политическая интерпретация истории обрубает возможность прикрыть образовавшуюся за время заключения брешь в жизни героев, что делает мотив разрушения основным в этом фильме и отменяет все предыдущие попытки героев нащупать новую землю и дать ход новой жизни.

Такое одностороннее отношение к системному насилию не является свойственным для иранского кинематографа и отраженного в нем мировоззрения иранского народа.

Отрадно видеть, что рука американских 'спонсоров' не приживается в новой волне иранского кинематографа.

А от Гобади ждем нового независимого и честного кино.