Несмазливый, «наш знакомый», герой, «нестандартная» потерявшаяся героиня, глухие безразличные родители, растиражированная вампирская беллетристика, популярная проверенная музыка, современные телефоны, скейтборды… И все это не ван Сент, это фильм итальянского классика, поэта, бунтаря и провокатора, склонного к идеализированию, знакомого нам по красивому визуальному ряду, по нетипичным, в меру экстравагантным героям, по пристрастиям к фрейдомарксизму и любви к искусству во всех его проявлениях.
Создадим ненавязчивую обстановку с приглушенным освещением, усадим пациента поудобнее, возьмем в руки карандаш и начнем наши наблюдения над этим нередким видом – «типичный интровертный подросток».
Условия:
- период наблюдения – одна неделя;
- никакого вмешательства и вопросов, вскрывающих детские травмы;
- сны, как обязательный элемент;
- время сеанса – около полутора часов.
Вот так зритель («психоаналитик») пытается вскрыть, понять и расшифровать распространенный болезненный вид млекопитающего, обитающего в эпоху всепоглощающей глобализации.
Стоп… зритель то ничего понять не пытается, если только не имеет данного душевного порыва. Это Режиссер ставит вопросы перед зрителем, которого он уже не выбирает после предыдущего кинотворения (хотя есть еще киноведы и прочие кинолюбы). Оставив в стороне провокационные моменты, копаясь с трех-четырех-полыми муравьями в полуподвальной забытой квартире с нечищенной ванной комнатой, мы все-таки попытаемся понять отношение нашего проводника к его героям. (что это такое и как это лечить?)
Итак, после всей этой плеяды обаятельных, харизматичных, очаровательных актеров, мы встречаемся не с самыми обворожительными молодыми людьми (хотя, кто-то может думать иначе, это мой личный взгляд). Вряд ли мы захотим походить на них после этого фильма, да и Бертолуччи, благо, вроде не призывает. В фильме они живут обычной жизнью, он прячется от всех, она – тоже. Им даже не приходится далеко прятаться или сильно ухищряться, чтобы оставаться незамеченными на виду у всех. Ни постоянные крики из подвала, ни свечение фонарем и разговоры над спящим родителем, ни заезженные приемы пряток не расшевелят «бдящего» родителя: маму, которая где-то рядом, но со зрением крота, и папу, который предпочитает профилактику предоставления полной свободы отрокам простой глухоте.
Что ж, со времен «мечтателей», родители вниманием к чадам все еще не обременились. А какой путь прошли дети?
Потеряв синематеку, оставив развлечения с угадыванием киношедевров и беготню по луврам, они разделили интересы. Каждый в своем углу. Броненосец мечется вокруг своих мисок и пожитков. И одурманенная бездомная безуспешно сливается со стеной. Надобность в третьем вообще отпадает (либо он просто переезжает в деревню и ухаживает за лошадьми). Ржавая, грязная ванная комната больше не призывает к совместному купанию, и даже очень теплые батареи и обилие нарядов как-то очень вяло, без былой живости, воодушевляет на игры в переодевания и примеривания.
«- А может быть посмотрим кино?
- Нет, я спать хочу.»
Насильно воссоединенные родственники на неделю станцуют совместный танец, предпримут попытку обкрадывания холодильника и заметят, как следует из названия, ключевой момент. Если мы потеряем собственное мнение, мы станем одинаковыми и начнем лицезреть мир таким, какой он есть. (!)
Внимание, вопрос. А есть ли у наших героев с шекспировскими именами это самое бесценное собственное мнение, это «я»? Высказывают ли они его, или прячась в своих коконах, походят на остальных «оригинальных» фотографов и вялобунтующих подростков? Положительны ли наши герои, любит ли автор их «я», ну или их «ты и я»?
«Чувствительный» брат верит на слово сестре-наркоманке, обещающей бросить пагубное пристрастие. Муравьи, казалось бы, и те его интересуют больше, но до поры, пока они в аквариуме, а потом собираем их на журнал и избавляемся простым выбрасыванием за окно, в мир, чужой и нерадушный. Девушка, слепо верящая в свою самобытность, топит это свое «я» в наркотиках и пиве. Страдающая, несчастная, брошенная всеми, принимает очередную дозу из рук «заботливого» брата.
Это ли типичные герои, или проблемные подростки? Это ли обыкновенные семейные проблемы, или страшные истории? Это ли индивидуальности, заточенные в клетки, или стертые обезличенные одинаковые муравьи?
Близки ли они нашему автору? Близки ли они нам? Время сеанса выходит, срок наблюдения исчерпан, свет в зале загорается, мы оглядываемся под звуки «Can you hear me, Major Tom?» и созерцаем мир, как желаем, таким ли, каков он есть или таким, каким хотим видеть его мы…
В очередной раз, посмотрев фильм Бертолуччи на большом экране, я вдруг ясно для себя поняла, что его шедевры полноценно передаваемы только лишь в кинотеатре и смотреть их надо только на итальянском, с субтитрами, конечно, но суть в том, что язык 'этот несет невообразимую по своей сути энергетику и порой даже не надо перевода, чтобы понять, что пытается донести до нас тот или иной бертолуччинский герой.
Смотрела премьеру в Cinematheque Francaise в присутствии самого автора, не буду скрывать, что его начальное ознакомительное слово не повлияло кардинально на просмотр фильма. Десять лет перерыва между его последним и новым фильмом, передвигаясь на инвалидном кресле не так легко снять любой понравившийся материал. «Я знал свои лимиты и я в них вписался»,заявил он перед началом просмотра. Действительно, действие не перемещается из одного единственного крошечного пространства, старого заброшенного подвала, но это пространство физическое, а ведь духовное, оно, бесспорно, не имеет своих масштабов в этом фильме. Его философия уходит далеко за рамки любых обозначенных границ.
У каждого, у нас, в детстве был свой секретный садик, будь это старый чердак или захламлённый до упора чулан, где мы создавали свой тихий и спокойный мирок, свой собственный микрокосм со своими не тлеющими тараканами, но зато единственно свой и уникальный, где только покой и полная безопасность. Так и наш главный герой, четырнадцатилетний подросток Лоренцо, спрятавшись ото всех в подвальчике, прихватив с собой всю муравьиную диаспору из зоомагазина, погружается в свою эдакую нирвану, в чистый экстаз. И всё это ради того, чтобы пожить своей жизнью, а не жизнью семьи или общества;глотка воздуха, кусочка свободы, свободы мысли и свободы действия.
И этот рискованный поступок с его стороны, вознаграждается ему встречей с сестрой. Оливия, талантливая сестра - наркоманка, уже не раз обожженная судьбой, в общем-то за несколько дней раскрывает ему уже и без того широкие глаза на этот не всегда радостный мир. Но при этом добавляет, что прятаться от жизни нельзя и что порой и кулаком получить полезно, но без этого мол не вырастишь и не повзрослеешь. Однако, в то же самое время, проникнувшись и заразившись его ещё детской чистотой и наивностью, внезапно сама обретает прежний вкус к жизни. В этой истории придется долго разбираться, кто кому больше помог. В сумме, и он, и она просто дополнили друг друга необходимыми жизненными элементами:добротой, искренностью и пониманием. То чего многим из нас не хватает. Я и ты, вроде бы такие разные, а в сумме одно и то же.
История, конечно же, не банальная, но в принципе до боли простая, но всё же так, как её пересказал Бертолуччи, вряд ли кому-либо ещё по силам. Его почерк не спутаешь ни с одним другим. Кто бы спорил, ведь даже в Каннах фильм получил звание out of competition,что в переводе- вне конкуренции.
Вроде как последний художественный полнометражный фильм Бертолуччи на сегодняшний день, снятый после большого перерыва. Для постановщика 'XX века', 'Трагедии смешного человека' и 'Последнего танго в Париже' фильм выглядит очень простым. Эмоционально он ближе 'Ускользающей красоте', но и ему проигрывает в драматизме и подаче материала. В то же время выглядит как-то свежее 'Мечтателей'. Бертолуччи снял такой 'подростковый' мотивирующий фильм, о том, что можно и нужно что-то менять в своей жизни к лучшему.
Тем не менее, фильм смотрится и интересом и приятностью, за молодыми актерами интересно наблюдать, а небольшой хронометраж не даст заскучать. Все четко и очевидно. При просмотре почему-то казалось, что режиссёр одновременно любуется своими героями и завидует им - у них-то ещё есть возможность изменить свою жизнь.
Как и в 'Мечтателях', в этом фильме присутствуют одновременно элементы камерности и голливудского лоска. Заметно, что обращается режиссёр прежде всего к молодому поколению зрителей.
В этом фильме только два героя и еще несколько всего лишь персонажей. И это неслучайно: небольшая история (несколько дней, не наполненных никакими яркими событиями) на самом деле может быть истолкована как современная притча. Герои – 14-летний Лоренцо и его старшая сестра находятся в разной позиции по отношению к окружающему миру людей. Лоренцо, прыщавый зажатый подросток, готовится вступить в него, а его сестра там побывала, исковеркана этим миром и 'выныривает' из него на время, чтобы восстановиться. Вот на этой стадии они проводят вместе несколько дней в подвале жилого дома, где Лоренцо опасливо отлынивает от чрезмерного контакта с классом, уехавшим на лыжное катание. Лоренцо осторожно разглядывает предстоящую среду обитания, расспрашивает (контакт с персонажами), разговаривает с бабушкой, выслушивает диктаторские указания матери. Мир взрослых он видит над собой (отличный сон-аллегория) и ищет его образ. В зоомагазине он рассматривает разных зверей и спрашивает продавца о хамелеоне (!), наблюдает броненосца, запертого в узком пространстве и бегущего без остановки по ?-образному пути, огибая лоток с едой и лоток с питьем. Кто не в курсе: форма этого пути - знак бесконечности. Позже в какой-то момент Лоренцо и сам начинает бежать по петле бесконечности, но быстро берет себя в руки. Еще Лоренцо спрашивает продавца об игрушке - для кошек она или для собак. А продавец отвечает: без разницы! Но Лоренцо это не нравится, мир не должен стирать разнообразие, и мальчик говорит: нет, так не бывает!
В зоомагазине Лоренцо выбирает животных, моделирующих предстоящий ему мир взрослых: это муравьи. В последующем эпизоде мальчик читает описание муравьиного сообщества из энциклопедии, и мы убеждаемся в совпадении сообществ - та же специализация особей и предопределенность. А у людей еще и большая доля выдуманности бытия - понимание этого Лоренцо прекрасно демонстрирует, живо описывая матери по телефону свое несостоявшееся пребывание на лыжном курорте.
Единственный не шокирующий Лоренцо канал связи со взрослым миром - бабушка. Возраст и предощущение конца освобождают ее от условностей - она естественна и потому крайне привлекательна, и Лоренцо общается с ней без напряжения, с иронией, совсем не так, как с прочими взрослыми.
Оливия, сестра Лоренцо, пожила в том мире взрослых, окунулась в искусство, стала наркоманкой, завела хвост эротических связей и теперь ей предстоит восстановиться, прежде чем начать осмысленную упорядоченную жизнь. Она успешно занималась фотографией, и мы видим некоторые ее работы. Они оригинальны, но уродливы: все представляют собой исковерканные формы объектов.
Лоренцо внимательно изучает сестру, 'вынырнувшую' на мгновенье из взрослого мира - в одном кадре он буквально рассматривает ее в лупу.
Итак, обоим врослый мир не по душе: один не хочет в него погружаться, а другая уже залечивает раны. Где же выход? Он в слогане фильма: пора открыть мир заново, т.е. обновить его! И кто же должен это сделать? Ответ в заголовке: ты и я.
Ты и я – фильм про подростка и про романтику жизни в подвале. Картина и про звездный час.
Хоть героиня и говорит (хоть и не в точности до слова) – «Ты отделился от всех и ты считаешь, что поэтому ты выше всех? Это не совсем так» - главные два действующих лица картины и правда отделились от окружающего мира некой ширмой – за которой можно отдохнуть от внешнего мира и измениться. Неважно как – бросить пагубную привычку, или отдохнуть от назойливой матери, и узнать что-то о себе и о мире.
Фильм не резок – он именно остается в рамках. Здесь нет секса, как то было в «Почти знаменит», где такого же малообщительного подростка затащили пьяные в постель. Здесь нет злобных родителей, или лагерной администрации, которые завершают всю романтику своим появлением. Вроде бы это и не «Girl from Ipanema» Фрэнка Синатры, где в призрачной дали исчезает силуэт прекрасной девушки. Это память про перевоплощение – когда-то в 14 лет это было. Даже спорно – а не память ли это взрослого мужчины?
Флёр нагоняется самим интерьером картины – везде цивилизация – однако герои становятся по-своему Робинзонами. Квадратный дом с элитными постояльцами казалось-бы утопил в шелках все свежие вести – однако они еще ютятся, а где вы знаете сами.
Казалось бы, Бертолуччи не было никакой необходимости ждать целых девять лет, чтобы снять что-то вроде парафраза скандальных «Мечтателей». Историю про троих юных экспериментаторов, уединившихся в роскошной парижской квартире, на этот раз сменил камерный сюжет, почти все события которого разворачиваются в подвале римской многоэтажки. Именно там находят себе временный приют два главных персонажа, объединенные кровью общего отца, но вскормленные молоком разных матерей.
Прыщавый 14-летний интроверт Лоренцо, похожий одновременно на юного Малкольма Макдауэлла и нашего Плюмбума (помните, был такой страшненький подросток в одноименном фильме), не очень ладит с окружающими и особо не пытается выстраивать коммуникации с миром. Наоборот, он даже собственной матери задает всё более неудобные вопросы. Например, такой: «Если бы мы вдруг остались в этом мире одни, то во имя продолжения рода человеческого ты бы сделала со мной ребёнка?». Даже эмансипированной и моложеватой мамочке Лоренцо, которая больше походит на его сестру, слушать такие вещи от собственного сына не очень приятно.
С помощью таких диковатых провокаций сыну хоть как-то удаётся дистанцироваться от слишком плотной опеки. Но всё равно время от времени ему случается переходить на крик. Только таким образом Лоренцо убеждает мать не подвозить его к автобусу, который отправляется на горнолыжный курорт, где ему с одноклассниками предстоит провести неделю отдыха. Однако юноша в автобус не садится, а вместо этого возвращается назад и тайно проникает в подвал своего дома, в котором из запылившегося антиквариата обустраивает себе келью для семидневного проживания. Но одиночество Лоренцо вскоре нарушает его единородная сестра Оливия...
Что интересно отметить: годом раньше похожая история была предложена в израильском фильме «Обмен», герой которого каждый день говорил жене, что идёт на работу, а сам отправлялся в подвал своей многоэтажки, где вместе с таким же странноватым соседом коротал отпущенное для жизни время. Такой, знаете ли, хаус-даушифтинг: уход от мира, не выходя из дома. Впрочем, тренд именно подросткового бегства от цивилизации куда интереснее был проявлен в фильме «Королевство полной луны», который был в конкурсной программе прошлогоднего каннского фестиваля, куда Бертолуччи, в свою очередь, был допущен только вне конкурса.
Вам нравилось в раннем детстве строить себе из стульев что-то вроде домика, а то и вовсе прятаться под столом с длинной скатертью? Но запоздалая инициатива Лоренцо, скорее всего, представляет собой бессознательную инициацию вхождения во взрослую жизнь. Если у племенных народов юношей традиционно на определенный срок отправляли жить в леса или в горы без средств к существованию, оставляя один на один с природой, и посвящая их таким образом в мужчины, то здесь мы видим что-то вроде щадящего варианта данного ритуала, лично инспирированного героем.
72-летний Бертолуччи выдержал слишком большую паузу, прежде чем вновь приступил к своим главным обязанностям, к тому делу, которое лет сорок назад получалась у него едва ли не лучше всех в мире. «Ты и я» - наглядная иллюстрация популярной поэтической строчки: «Если бы молодость знала, если бы старость могла», первая часть которой имеет отношение к героям фильма, а вторая непосредственно к режиссёру. Даже без особого желания можно разглядеть в его новое работе целый ряд самоцитат, изъятых из «Последнего танго в Париже», «Луны» и уже упомянутых «Мечтателей».
Видно, что Бертолуччи уже не вдохновляют глобальные задачи, но гложет необходимость завершить какой-то подростковый гештальт. Ведь как сказал один известный психотерапевт: «Никогда не поздно прожить счастливое детство». Равно и юность. Может поэтому он снял абсолютно неамбициозное кино без претензий, не оставляющее поводов для глубокомысленных умозаключений. Но в этом-то как раз и таится главная прелесть его новой картины, которую довольно долгое время ни одна страна мира не хотела приобретать для проката. Первой оказалась российская компания с символичным названием «Другое кино».
