В 1973м году в Каннах прошла премьера фильма Марко Феррери «Большая жратва». Марчелло Мастроянни, Мишель Пикколи, Филипп Нуаре и Уго Тоньяцци в нем рыгали, пукали, плескались в фонтанчике дерьма, имели дам и несварение, совершенно того не смущаясь, даже под собственными своими именами. Скорее всего, они на что-то хотели намекнуть. Говорят, в 73м это вызвало скандал. Прошло сорок лет. Экранной физиологией уже никого не удивишь, хотя приятным это находят по-прежнему немногие. А вот намек остался актуален. «Зачем есть, если ты не голоден?» - с отвращением замечает проститутка. Если даже все двухчасовое действо затевалось только ради этой одной гениальной издевки, в своей лаконичности пронзающей насквозь уже не первое поколение капиталистов, оно того стоило.

Жрать, чтобы жить, или жить, чтобы жрать? – вопрос для поклонников желтого дьявола всегда актуальный. «Но если ты не будешь есть, ты не умрешь!» - восклицает один из них в середине «Большой жратвы» и ставит все с ног на голову. Фарсом это назовут только все те же проститутки, которые не замедлят удалиться, когда смекнут, что к чему. Им-то умирать не хочется, у них, наверняка, есть, ради чего жить. Однако, для общества с «нормальным весом морали» все предельно серьезно.

Хотя есть, ради того, чтобы умереть – идея и правда парадоксальная. Но тут приходит на помощь мастерство режиссера. За какие-то десять минут условного предисловия Феррери обрисовывает жизнь и характер каждого из основной четверки как нельзя точнее, отбросив все ненужное, оставив только важное. У одного - злая жена, у другого - неучтивая дочь, у третьего - любвеобильная няня, у четвертого - слишком много на все готовых стюардесс. Все герои образованные, с прекрасными манерами и престижными профессиями господа. У всех пресыщенный вид. Пара-тройка метких фраз и поступков – и вот оно: друзья боятся смерти до безумия, но не могут больше жить. Не могут и не хотят, у них нет больше целей, нет возможностей, нет интересов, нет эмоций. Есть только Андреа – чувство голода и похоти, непрерывное стремление к насыщению.

Андреа! Она - ангел буржуазной смерти, демон буржуазной жизни. Она взгромоздит на тебя свое «кустодиевское» тело, когда ты будешь изнывать от переедания. Она возвопит «Я хочу есть!», когда твой друг будет помогать тебе выпустить кишечные газы. Она заливисто засмеется, когда услышит за трапезой трубные звуки напасти гурмана. Она ляжет со всеми твоими друзьями, когда ты вдруг снова захочешь жить. Она нежно погладит тебя по спине, когда ты будешь давиться своим последним куском.

«Большая жратва», безусловно, сатира. Сатира злая и прямолинейная, сократившая всю жизнь потребителя до короткого пролога и одной пирушки. Пирушки мерзкой и с предрешенным концом. Великие актеры, участвующие в этой вакханалии с невозмутимостью паштета, отождествляют себя со своими персонажами по средствам имен. Нетрудно догадаться, до какой степени жалкими на этом фоне чувствуют себя простые обыватели, особенно учитывая, что досталось тут всем праздным, коих современность рождает с четкостью и последовательностью Инкубатория.

Сергей Кудрявцев сравнивает разбросанные по саду в финальной сцене четыре мясные туши с Всадниками Апокалипсиса, возвещающими скорую кончину поедающего себя человечества. Но можно сравнить их и с самими четырьмя героями. Это же мясо первого сорта, а его не доели, более того, его, считай, выкинули: развесили на ветвях деревьев, разложили в издевательской композиции на крыльце. Это отличное мясо, если верить сокрушающемуся поставщику, но оно не пойдет впрок, оно сгниет среди вычурной архитектуры частного особняка, также не используемого, приобретенного по прихоти и сохраняемого для статуса.

Здание, еда, люди – все в этом фильме идет не во благо, а во вред, все превращается в яд. Буржуазия забыла о том, что такое естественный порядок вещей, зачем нужно есть, как нужно любить, она даже самоубийство превращает в извращенный и помпезный спектакль. И хочется как-то намекнуть, подсказать, насколько нелепы ее идеалы и устремления. Создатели «Большой жратвы» намекнули. «Кушайте на здоровье!» - сказали они, отбросив всякую вежливость, и заставили зрителя задуматься о значении этой фразы.

Замученный Уго выходит из лавки LE BISCUIT A SOUPE, забирает свои кровные ножи, и готовится к встрече со своими друзьями. Сам Уго — любитель высокой кухни, повар со стажем и мягкотелый подкаблучник: похоже, что тирания его жены Мадлен никогда не закончится. А вот и Мишель — разведённый отец-неудачник, который ведёт идиотские телешоу для домохозяек, развлекаясь натягиванием резиновых перчаток на руки. А это — холёный Марчелло, видавший в этой жизни всё, что только можно, с высоты птичьего полёта и уставший от суеты мирской — капитан самолёта. Филипп же, нянеНькин сынок, который в свои 43 так и не перестал придумывать себе оправдания, как пятилетний мальчик. С одной стороны, все они — показательные воплощения порочности. С другой же, все четверо находятся на финишной своего противостояния с мирскими бренностями: жизнь им наскучила уже окончательно. Режиссёр и сценарист фильма, Марко Ферерри, привык вкладывать в фильмы частичку своего бытия. Сарказм и высмеивание постиндустриального общества сделали из Ферерри специалиста по чёрным комедиям. Хоть Ферерровская «Жратва» может показаться дерзкой, но всё же она остаётся по-детски доброй зарисовкой, в сравнении с жестокой суровостью Пазолининской «республики Сало». Второплановым шёпотом доносятся и отголоски ветеринарного прошлого режиссёра: обилие животных — от бегающих по двору и лающих до свежезамороженных и хорошенько прожаренных. Животные… Как близки они человеку… И как далеки они от людей… Животные…

Им скучно. За свою жизнь они успели разочароваться во всём. Желая покончить со своей бессмысленной жизнью, герои решают умереть от переедания, собираются в старом особняке Филипа и устраивают последнюю большую жратву. На самом деле, название фильма переведено на русский язык не достаточно сочно: ведь «La grande bouffe» — по смыслу ближе к «величественной, грандиозной жратве», что подчёркивает вовсе не количество блюд и размах мероприятия, а эпичность и значимость повода, ради которого всё это затеяно. Первый «завтрак» проходит под слайдшоу обнажённых женщин различной свежести. «Ну, хоть кто-нибудь хочет мою колбаску?», «Попробуй немного моих почек!», — наперебой галдят мужчины, затыкая друг другу рот едой. Им всё ещё скучно. И дабы скрасить предсмертное пиршество, герои зовут трёх дам почасово-оплачиваемого поведения. Но жемчужиной вечера станет учительница младших классов, Андреа. Но всё ещё скучно. Даже секс на раритетном Бугатти 1926-го года выпуска не приносит желаемой феерии. А достичь веселья оказалось просто, ведь что может быть приятнее и радостнее, чем забрасывание нагого женского тела тортом и кремом? «Кроме жратвы — всё суета. Ешь», — говорит Мишель, засовывая индюшиную ножку в рот своей одноразовой подруге.

И всё же, Андреа. Путаны не выдерживают такого количества калорий, им хочется диету, платье и ничего не решать. Они уходят. Андреа более стойкая и надёжная женщина: оставшись с суицидальными гурманами — учительница смогла и покинувших дам заменить для всех четверых, и ела как десять голодных свиней. А тем временем, одна и та же мелодия Филиппа Сарда всё звучит и звучит через каждые десять минут, словно несвоевременный похоронный марш. Каждый раз напоминая зрителю, что вот-вот, скоро уже всё кончится… Скоро… И страх овладевает зрителем всё сильнее и сильнее, с каждой клавишей пианино, с каждым поступком героев, как рыболовный крючок, достаёт из нашей памяти мысли, поступки, желания, которые, возможно, хоть и не воплощались в жизнь, но всё же мелькали в наших беспечных головах… Да и по сути — что мы ещё делаем, помимо того, что едим, занимаемся сексом и спим? Да… делаем ещё кое-что. Но и это мимоходом упоминается в фильме, когда Марчелло стал жертвой взорвавшегося унитаза, оставив шлейф запаха и привкуса, вплоть до последнего кадра…

Любовь. Высшее из чувств рождается в этом последнем пристанище просаленного разврата и греховного торжества. Любовь светлая и несвоевременная, как след сливочного крема на монашеских губах во время строгого поста… Да, Филипп и Андреа испытывают нечто большее, нежели инстинкты размножения. И он решается на самую последнюю ложь в своей жизни: обещает жениться на ней, понимая, что это уже никогда не произойдет. Но и Андреа осознаёт, что это ложь: на её глазах умирает Марчелло, а потом и Мишель доходит до ургентного состояния. Кажется, женщина уже понимает, что тут происходит, но это её не смущает. Она достойно воспринимает действительность и остаётся до конца с человеком, которого полюбила, чтобы даже после его смерти было кому открыть врата для нового фургона с очередной порцией жратвы. Положительный ли фильм? Вполне: после его просмотра ещё несколько дней вам не захочется есть, так что пару килограмм можно будет сбросить и без всяческих глупых диет.

К берегам Таити плывет белоснежный корабль с мертвым Диллинджером, Катрин Денев оказывается сукой, но до обыкновенного безумия все еще далеко. Италия семимильными шагами несется по пути экономического чуда, чтобы после Нефтяного кризиса 1973-го года провалиться в стагнационное болото. «Самое время пожрать, господа!» - думает миланский возмутитель сытого буржуазного спокойствия Марко Феррери. И снимает кино про то, как четверо приличных с виду мужчин, занимающих не последнее положение в обществе, а на деле банально любящих баб да блюда, уединяются в фамильном особняке одного из них, дабы нагурманиться до смерти. В прямом смысле слова смерть. Так уж повелось, что рост национального благосостояния неизменно вызывает волну неутешительных размышлений со стороны поборников духовности. Было бы даже странно отсутствие подобной реакции на торжество консьюмеризма в колыбели Возрождения современной цивилизации.

Экспозиция «Большой жратвы» пронизана садианскими реминисценциями, что вновь – после вышедших друг за другом «Свинарника» и «Семени человеческого» - свидетельствует о творческом родстве Феррери и Пьера Паоло Пазолини. А может, и напротив, является всего лишь шпилькой в адрес моды на прозу распутного маркиза. Феррери вообще, нужно отдать ему должное, хорош уже тем, что не занудствует и не морализаторствует, снимая не остросоциальную драму, а этакую черную комедию. Тошнотворную в обилии физиологических подробностей, зато с выдумкой. Дом, заставленный дорогим хламом тянет на метафору засоренной чем попало жизни среднестатистического буржуа. Детали обстановки, к примеру, безвкусная статуя голой женщины в саду, подчеркивают пошлость такой жизни. Хладные тела первыми отошедших в мир иной продолжают стеклянными глазами пялиться на безумное пиршество своих приятелей, нивелируя разницу между живыми и мертвыми, низводя пока еще здравствующих до статуса ходячих трупов. А глядя на залитые, простите, дерьмом персидские ковры и обделанный им же щегольской наряд, становятся понятно, куда уходят корни современного сортирного киноюмора. Суть, что сейчас мы обожремся, а потом в своих испражнениях потонем, конечно, давно утеряна, зато сами испражнения в кадре прижились. Символично и то, что в фильме наиболее привлекательными оказываются шлюхи, честные в своем стремлении заработать, чтобы прожить, и куда больше омерзения вызывает похотливая прожорливая учительница, испытывающая неподдельное удовольствие от возможности присоединиться к потреблятской вакханалии.

Фаршированая шоколадом индюшатина и телячьи отбивные, пулярка с трюфелями и почки в соусе «Бордолес» опускаются в переполненные желудки под благородный саундтрек Филиппа Сарда, постепенно опошляемый звуком выходящих газов. Режиссеру удалось зафиксировать тот неуловимый момент превращения высокого в низкое, утонченного в свинское. Ровно так, как изысканная трапеза по заветам Брийа-Саварена превращается в скотское обжиралово, как образованный человек превращается в животное, регрессирует наше несчастное перекормленное общество. Слишком много всего. Настолько много, что переварить эти излишества не представляется возможным. Впереди – лишь духовное ожирение в преддверии нами самими предреченной гибели. Все, как и у героев «Большой жратвы», чьи нелепые смерти стали олицетворением прижизненного фетишизма, будь то любовь к дорогим машинам или прочная зависимость от сиськи кормилицы. Излюбленная Феррери тема феминизации и угасания мужского начала в современном мире нашла отражение и в этом гастрономическом фарсе. Из скромной с виду учительницы родилась новая пчеломатка, которой, впрочем, не грозит оплодотворение, ведь окружающие ее мужчины – сплошь рафинированные вырожденцы. Четыре героя, названные именами сыгравших их актеров, представляют собой четыре маскулииных психотипа: ловелас-Марчелло, мямля-Филипп, эстет-Уго и балагур-Мишель. Все такие разные, но одинаково смешные в своей тоскливой пресыщенности.

Диагностировав у современного общества аллегорическую булимию, Феррери повеселился на славу, живописуя ее симптомы. Наверное, и наблюдать реакцию изнеженной публики тоже было презабавно. Если же откинуть вызывающую форму, останется достаточно прямолинейное содержание, одна из вариаций на тему летящей в тартар цивилизации. Актуальности своей фильм, само собой, не утратит, покуда пестрят обложками рекламные проспекты, и все новые и новые вкусности вываливаются на полки магазинов, соблазняя своей острой искристой новизной. При этом давно уже не кажется критически близким и однозначно неизбежным обещанный закат Европы, а молодежь, читающая в автобусе Данте или Боккаччо с айпада, так и вовсе возрождает веру в человечество. Тут вспоминается одна моя подруга, которая говорила, что жрать – это клево. От себя добавлю: главное, не переусердствовать и помнить про эспумизан.

Особого восторга картина у меня не вызвала. Хотя она лучше, чем 'Делликатесы' Жан-Пьера Жене и Марка Каро.

Думаю основная проблема таких картин как 'Скромное обояние буржуазии' и 'Большая жратва' в слабости развития конфликта. Он поставлен с самого начала и не развивается, а так сказать смакуется. Все наши ожидания связаны лишь с интересом о том кто и как.

Это фильмы для критиков, а для широкого зрителя врядли составят огромную ценность. Да идея конечно гениальная, показать сатиру на потребительское отношение к жизни. Но все показано как-то слишком по итальянски. Уж очень фильм итальянский. Присутствует дух итальянского кино.

Картинка какая-то серая и мрачная. Ну может это режиссерский ход.

Актеры кнечно маститые, но особой игры они не показали. Марчело Мастрояни вообще мне не нравится как актер.

Фильму только за гениальную идею

7 из 10

'Общество потребления' — это явление стало лейтмотивом множества фильмов. Бесчисленное количество режиссеров уже давно показало миру свои вариации на эту тему, и сейчас никого не удивишь подобными 'проблемами'. Какой фурор мог вызвать этот фильм в 70-х, если даже сейчас он кажется настолько гротескным, преувеличенным, пошлым.

Четыре героя, четыре успешных человека. О них можно со всей смелостью сказать: 'короли жизни'. У них есть все: деньги, карьера, вес в обществе. Но как любые люди — они ненасытны. Им хочется большего. И это желание, не ограниченное чувством меры, оно и обыгрывается так блестяще четырьмя замечательными актерами.

Этот фильм отвратителен как зрелище. Потому что люди не привыкли видеть себя такими. Мы хотим отдалиться от всего животного, что в нас есть, и в этом стремлении еще больше с животными сближаемся. Какие желания, какой порок может скрывать обычный человек, если такие личности погрязают без труда в похоти и обжорстве? Ведь выбор их профессий не случаен: судья, авиатор, кондитер, телевизионщик. Это профессии мечты для обывателя, это то, к чему стремится половина людей любого постиндустриального общества.

Еда, которая не удовлетворяет потребности ради жизни, а служит проводником смерти. Очень легко оказалось показать через нее роль излишества в нашей жизни. Не мне об этом судить, но тема раскрыта просто и гениально.

10 из 10

Перекликаясь с фильмами Бунюэля, «Большая жратва» обличает общество безудержного потребления, в какое, по сути, превратилась европейская культура в 60- начале 70-х гг. XX века. Поэтому тема еды, еще со времен средневековья являющаяся священной для европейской, прежде всего, католической цивилизации, здесь гиперболизирована до безобразия.

Сюжет картины очень прост: четверо успешных буржуа, устав от бессмысленного существования, решают покончить с собой. Но как! Объевшись роскошными, изысканными яствами, которые будут запиваться лучшими французскими винами, в роскошной обстановке старинного особняка.

Друзьям мало пира, нужны зрители – и вот они появляются: пышка-учительница начальных классов и три проститутки. Но лишь первая проникается сочувствием к нашим героям, и остается утешать их в последнем гастрономическом марафоне.

Однако, изящно начавшееся пиршество превращается в агонию, отвратительный фарс – друзьям не удастся даже толком заняться чем-либо, кроме жратвы: помузицировать или прокатиться на спортивной машине.

Злая сатира Феррери направлена на типичных представителей общества потребления, которыми движут уже даже не инстинкты – самосохранение у них уже атрофировано; бессмысленное обжорство направлено вовсе не на поддержание жизни, напротив – основополагающий физиологический процесс в этом фильме направлен на самоуничтожение.

Так разрушает себя зрелая культура, прошедшая в своем развитии пик, так поедает себя общество, которое забыло о своих здоровых природных корнях. И вот уже мясные туши, развешанные на деревьях, как всадники Апокалипсиса, предвещают гибель цивилизации.

В фильме задействованы четыре знаменитых актера, которые для усиления эффекта грустной иронии и самообличения выступают под своими именами – Марчелло, Миешель, Филипп и Уго, а также молодая Андреа Ферреоль.

Великолепное кино, которое оставляет правильное послевкусие только через несколько дней, когда слегка спадает ощущение невыразимого отвращения перед человеческими и общественными пороками.

9 из 10

Главный редактор одного провинциального кулинарного журнала посвятил свою колонку разбору этого фильма. С одной стороны, как человек с высшим гуманитарным образованием, автор упомянул и про остросоциальный контекст, и про значение этого произведения для мировой культуры в целом и для него, автора, в частности.

С другой стороны высказал искреннее сожаление тем фактом, что постановщик фильма выбрал объектом насмешек старую как мир культурную традицию – хорошо и вкусно поесть. То есть специалист безошибочно определил авторский объект насмешки. Шедеврам современности про общество потребления несть числа, это вполне сформировавшийся отработанный штамп в искусстве нашего времени. Если эту тему с успехом берёт на вооружение рекламный бизнес, то о чём ещё здесь можно разговаривать?

Между тем, это старое кино остаётся вневременной классикой. Ведь здесь Феррери, действительно, (как верно определил специалист) издевается над потребностью культурного человека культурно покушать. Стремлением, возведённым в абсолют. Определяя умение насладиться изысканной трапезой как одну из основополагающих либеральных ценностей, он доводит этот атрибут культурного человека до абсурдной изнанки. Гурманистический ритуал превращённый в ритуальный суицид. И это, по-моему, очень важный раздражающий фактор этого фильма. Феррери, изучавший в юности животных, не уподобляет им своих героев, а, скорее, противопоставляет. Для зверя еда – возможность поддержания жизненных сил, а не способ самоидентификации или познания мира. Современный homo sapiens отвратителен не в силу животности своих инстинктов, но в силу их отсутствия. Следовательно – нежизнеспособности.

Герои Феррери не способны даже к размножению не по вине природы, им просто это лень. Они – культурные люди, ни в чём и ни в ком не нуждающиеся, не имеют ни одной мало-мальски значимой зацепки за жизнь. Человек разумный превращается в человека заброшенного.

Жизнь, развивающаяся по законам сложения, современного культурного человека из себя вычитает.

Один из самых скандальных фильмов мирового кинематографа, созданный знаменитым кинохулиганом Марко Феррери («Диллинджер мертв», «Плоть»). Едкая сатира на общество потребления, главные герои которой решают уйти из жизни, испив до дна чашу удовольствия — обожравшись и перетрахавшись до смерти. Главных героев, не меняя собственных имен, сыграли выдающиеся актеры Марчелло Мастроянни, Уго Тоньяцци, Мишель Пикколи и Филипп Нуаре.

Итак, четверо друзей — летчик Марчелло, повар Уго, хореограф Мишель и судья Филипп, пресытившись радостями жизни, все повидавшие, все имевшие и ничего более не желающие, решают отойти в мир иной весьма необычным образом. Они запираются в загородном особняке Филиппа, закупив несколько грузовиков неописуемых деликатесов и пригласив компанию веселых проституток. Они планируют предаваться радостям плоти, пока последний из них не откинет тапочки.

Фильм вызвал громкий скандал и одновременно получил премию FIPRESCI за режиссуру на Каннском МКФ. Номинация на Золотую пальмовую ветвь.