Не актуальный для нас фильм? Еще какой актуальный! У нас во времена Гувера и после его смерти закон всегда обслуживал власть. В советское время — коммунистическую. В наши дни — интересы корпорации. Нашей власти нужно, чтобы законность и силовые ведомства курировали свои люди. Фильм «Дж. Эдгар» показывает, что в Америке почти полвека на страже закона стоял человек, которого ни один президент не мог назвать своим. И наводит на парадоксальную мысль.
При таком материале неудивительно, что ДиКаприо, на время сбежав от Скорсезе к Иствуду, исполняет здесь роль оскаровского калибра. Правда, комитет киноакадемиков дружно оставил фильм без внимания и номинаций, но это уже, как говорится, факт их биографии.
Иствуд, снявший обстоятельное, медленное кино, словно наблюдает за жизнеописанием Гувера со стороны и предлагает сделать то же самое зрителю. Без лишних эмоций, почти равнодушно, отстраненно.
«Дж. Эдгар» — не самая увлекательная режиссерская картина Иствуда (продраться через нее все-таки трудно), но почти карикатурно-показательная заявка на актерский «Оскар». ДиКаприо играет микс из своих драматических ролей, венчает конструкцию образом толстого старика.
Ди Каприо не менее половины экранного времени проводит в избыточном возрастном гриме и играет человека, сотканного из комплексов и противоречий.
При таком раскладе «Дж. Эдгар» неизбежно воспринимается не в качестве самостоятельного кинематографического высказывания, но частью вполне мефистофельского пари, от которого, похоже, напрямую зависит судьба одного из самых талантливых голливудских лицедеев нашего времени.
И тем не менее, при всем неудобстве Дж. Эдгара Гувера в качестве романтического героя, фильм Клинта Иствуда во многом — история любви, использующая в качестве зацепки слухи о гомосексуальности Гувера, никогда не женившегося и жившего с матерью, пока она не умерла.
Драматургическая конструкция «Дж. Эдгара» — старик рассказывает про свою жизнь — прием, по-хорошему, из арсенала крайне ленивого сценариста, но с ним в итоге Иствуд и проворачивает несложный, но умелый эксперимент.
Иствуда — не в первый и, бог даст, не последний раз — выручает его спартанская прямолинейность.
