30-е годы для эстета Озона – это пир горой. О, этот модерн на излете! О, эти плавные кривые линии в интерьерах, одеждах, автомобилях. О, эти сочетания фисташкового и гранатового! О, эти статуэточки, брошечки, вазочки. О, эти отсылы к поэтическому реализму французского кино рубежа 20-30-х годов. Зачем начинающая безвестная актриса Мадлен Вердье ведет своего жениха для разговора на крышу? Логики в этом никакой. Кроме, возможности передать привет Рене Клеру: типажи плюс антураж. Если Мадлен со своей подругой - такой же неудачницей – адвокатессой Полин Молеон – идут в кино, то попадают на «Дурное семя» Билли Уайлдера с Даниэль Дарье. Игра во время, игра в стиль, игра в игру. Озон не в первый раз берет для экранизации театральную пьесу из категории « хит на час». Пьеса Робера Тома « 8 любящих женщин» была не подарок. Но Франсуа Озон исхитрился милую безделушку превратить в лирическое признание любви французскому кино и, самое главное, женщинам французского кино, в том числе той самой Даниэль Дарье. На этот раз для экранизации выбран хит 90-летней давности Жоржа Берра и Луи Вернея, ныне благополучно забытый.

Хит- то 30-х 20-го века, да переписан в 20-х века 21-го. И переписан по всем правилам метамодернизма. У большинства персонажей изменена профессия. Один центральный персонаж поменял пол, превратившись из маргинала средних лет в вышедшую в тираж звезду немого кино. Что дает возможность автору заметно усложнить правила игры и ввести свои излюбленные темы: феминизма и скрытого сексуального подтекста во всех типах взаимоотношений. Пьеса была проста и прямолинейна: герои сражались за право быть убийцей, если это убийство приносит популярность и становится триггером будущего успеха. В фильме Озона она начинает обрастать множеством сольных партий, обертонов и ответвлений. Замена голодранца на «звезду на обочине» мало того, что добавляет новые смыслы в тематику женского успеха любой ценой, так еще и ведет прямиком к «Сансет бульвару», Глории Свенсон с ее Норой Десмонд и к тому же Билли Уайлдеру, чья картина «Дурное семя» прямо рифмуется с названием фильма Лео Каракса и так далее, и тому подобное. И конца и края этим вычурным цепочкам и безделушкам нет. Они все любовно и искусно выточены, но ни у одной нет ни конца, ни края: вьются, переливаясь и не заканчиваясь ничем.

Любая, даже скандальная, известность, хороша! Озон настаивает: этот девиз наших дней не сегодня появился. Посмотрите – на календаре середина 30-х, а хайпожорство уже процветает. Лукавит. Это у него, в фильме 2022 года, процветает. В оригинале представлено как опасный, но возможный вариант развития общества. Право женщин на успех и самостоятельность. Даже ценой убийства сексуально озабоченного продюсера (в пьесе просто дельца). Убийство во французских пьесах водевильного характера вообще большой трагедией не считается. Морально-этическая оценка предельно либеральна и весела. У того же Робера Тома, что в «8 женщинах», что в «Петушке или курочке» убийство и вовсе оказывается мнимым, что оправдывает все развеселые перипетии у еще не остывшего трупа. Озон тоже не заморачивается над моральной виной. Похотливый козел- туда ему и дорога. Давайте веселиться дальше. И вот тут возникает рифма с еще одной картиной из этого же арсенала, которая сделана по тем же лекалам, да с обратным результатом.

Серьезный и мрачный Ален Рене в сильно преклонном возрасте снял развеселую комедию «Только не в губы», оживив благополучно забытый водевиль 1929 года. Это был как будто отпуск для режиссера. Никаких глубинных смыслов и подтекстов- просто слушаем музыку и следим за веселой интригой нежданных встреч в квартире на набережной Малакэ, от которой ключ получили сразу 6 персонажей, ни один из которых не готов был встретиться с другими. «Не шедевр, ну и что? Зато смешно!» - распевали герои в финале, и это был девиз картины. Отсутствие концепта и глубоких смыслов у гениального Рене родило новый смысл и новую эмоцию: тоску по простодушию и легкости. Озон побоялся ограничиться игрой в стиль. Добавил множество злободневных тем, нитей и ниточек, чем очень сильно перегрузил « Мое преступление». Фильм и пытается порхать, а все машет крыльями недалеко от земли.

В конце концов, все игры со стилями чреваты опасностями. Стиль сам создает драматургию, параллельную замыслу. То же произошло и с последней картиной Озона. В финальной части фильма появляется персонаж- фабрикант. Дизайн его шинного завода – это суперсовременный по тем временам конструктивизм. На смену плавным кривым линиям приходят четкие углы. Вместо цветов бирюзы и шампанского – черно-белая строгая гамма. Модернизм переставал быть модным. И что-то шло на смену интрижкам, игрушкам, бирюлькам в жизни. Напомним, действие фильма происходит в 1935 году. Завтра была война. Доигрались.

Второй раз за год большие французские актеры собираются, чтобы вместе выдать маниакальный киноперфоманс. Первый - новые 'Мушкетеры' - в целом, удался. Второй - криминальная комедия 'Мое преступление' - вышел куда более спорным, но точно и куда более интересным. Будем честны, 99% зрителей пойдут на этот фильм лишь из-за имени режиссера.

Озон умеет работать в разных жанрах. Комедии и водевили у него получаются не хуже историй о падших женщинах. В конце концов, один из его главных шедевров '8 женщин' в чем-то повторяет фабулу 'Моего преступления'. Озон - тончайший женский психолог, режиссер точно не мужской. Поэтому говорить с ним о поле декоративном могут только женщины. Мужчины слишком быстро придут к компромиссу, и спор потухнет, не начавшись.

В центре нового фильма - история двух героинь какого-нибудь бродвейского мюзикла. Полин - мэтр адвокатуры, которой очень не везет на денежные дела. Ее подруга - актриса с глазами Веры Холодной - тоже на грани отчаяния и выстрела в висок. С ролями не везет так же, как и с порядочными мужчинами. Влюбленный сынок местного шинного олигарха предлагает лишь роль любовницы, а глыба-продюсер Монферран вообще устраивает харассмент (или как там по-французски? арселемОн?). Рука с пистолетом поднимается выше, и тут в дверь звонит инспектор полиции. Монферран мертв, а бедняжка Мадлен - подозреваемая.

Дальше обойдемся без спойлеров. Добротный сценарий вальсирует от сцены к сцене, а за кадром разве что не хватает хорошего французского шансонье. Озон играет в кино, каким бы оно было, не случись в мире Nouvelle Vague. Никакого манифеста, простая лудомания, не предполагающая серьезных выводов. Если в науке эксперименты приводят к открытиям, то почему в кино они не могут дойти хотя бы до уровня гипотез.

Актерский состав - по-смешному нелеп и по-винтажному эстетичен. Надя Терешкевич постепенно растет до уровня главной польской актрисы современности, а Ребекка Мардер - готова штурмовать Голливуд, если подучит английский. Про Изабель Юппер (третий (!) большой проект за год для дивы после 'Иа' и 'Миссис Харрис') и Фабриса Лукини говорить лишний раз не стоит. Их появление в кадре - атомная бомбардировка зрительного зала.

В 'Моем преступлении' - максимально французская обертка. Фильм обманчиво прост. Реальная фем-повестка, протест против абьюза в мире кино заявляются так же активно, как и высмеиваются. Из-за этого водевильная часть кажется ключевой. Но лишь кажется. Озон, снимая кино для масс, вставляет (часто за кадром и хлипким подтекстом) социальный ранж, общественное измерение прошлого через современное ему мышление. У режиссера совсем нет желания о чем-то кричать или что-то доказывать. Мазками всегда видно реально импрессиониста, для этого ему даже не нужен пленэр.

И в этом плане 'Мое преступление' вышло осознанно скомканным. Ваш флирт с фильмом будет похож на вечер с пастисом. Только вот в случае с Озоном вспоминать отрывки - путь к кинонирване, а не к утреннему стыдливому фарсу. Ну что ж. Озон если и мельчает, то делает это весьма стильно. Франция, как родина кино, к этому обязывает. И старина Франсуа не подводит