«Этот способ провести лета мне кажется немного печальным».
Пикантная комедия для людей среднего возраста. Карловы Вары, курорт, дождь. Трое приятелей – владелец речной купальни Антонин, аббат Роч и майор Гуго – пьют вино, погружаются в воду, рыбачат и бесконечно болтают на всякие темы. Их своеобразная летаргия прерывается, когда в городок приезжает бродячий канатоходец Арноштек с прекрасной помощницей Анной. Каждый из приятелей своим способом попробует добиться расположения юной артистки.
Герои фильма – крестьяне, которые хотят казаться представителями среднего класса. Но из них получаются лишь карикатуры на мелких буржуа. Анна с грустью слушает их вздорное пустословие, назидания и похвальбы. Когда же доходит до действий, всё, на что способны обитатели городка – предупредить акробата Арноштека об опасности и тут же, в подтверждение своих слов, нарочно сбросить его с проволоки. Их мир – тихая пристань, размеренные беседы и вечернее пиво.
Чувствуется, что Иржи Мензель любит своих обывателей, и это позволяет ему рассказывать о них с иронией, ведь, по словам режиссера, «то, что сказано с улыбкой, отпечатывается в нашем сердце навечно».
После эпохальных 'Поездов под пристальным наблюдением' Менцель снял весьма камерный фильм. Строго говоря, он вообще предпочитает локальные топосы разной специфики ('центральная деревенька', свалка металлолома и т.п.), однако если в 'Поездах...' такой топос вписан в магистральный ход исторический событий в прямом смысле слова, то ретропространство 'Капризного лета' ни с чем другим особо не коррелирует. Это типичный курортный локус, со скучными немолодыми мужчинами и женщинами, которые не испытывают друг к другу практически ничего. Попутно замечу, что эротизм для Менцеля принципиален, он связан с витальными токами, жаждой жизни и бездны мрачной на краю, и на краю цивилизованного столичного мира.
Эрос входит в фильм несколько позднее затянутого начала и оказывается связан с персонами канатоходца-виртуоза и его прелестной ассистентки. Если первый вызывает определенное волнение в женских шеренгах, все-таки вырывая из них давно уже необаятельную даму, то вторая устраивает натуральный переполох в рядах мужских, из-за чего становится смутным объектом желания буквально для всех главных героев. Но не стоит думать, что природа новичков курортного топоса загадочна. Никакого романтизма или декаданса тут нет. Их отношения с дачниками - отношения, тянущие на пошлость, показанную, впрочем, с очевидной авторской иронией. Менцеля уместно сравнить с относительно ранним Чеховым, который, понимая несовершенство людей, не делает резко очерченных выводов, а скорее в недоумении разводит руками из-за нелепого несовершенства человеческой натуры.
'Капризное лето' - это, если угодно, встреча Чехова с 'Голубым ангелом' Штернберга. Натурализм последнего, жестокий и одновременно трагичный, к фильму Менцеля, конечно, не имеет никакого отношения, важна лишь общая логика сюжетных пересечений. Повторюсь, все персонажи режиссера слеплены примерно из одного и того же теста, это мелкие буржуа в активе или потенциале, герои в духе Джерома, которые не могут развиться во что-либо стоящее, остающиеся при своем, потому что так надежнее.
Понятно, что в таком сюжете можно найти понятные намеки на общее обмещанивание соцстроя, который ждет своих и социальных, и психологических перемен, но этого делать как-то не хочется. Фильм любопытен своими очевидными словами, приятной ретроспективной литературностью, которая по-разному будет ощущаться и во многих следующих работах Менцеля.
