Моими первыми мыслями, после завершения данного фильма, было: “Господь всемогущий, что я только что посмотрел?”. Все полтора часа я просидел с каменным лицом, пытаясь вникнуть в то, о чём говорит Шарлотта с матерью. Я не вник. Ибо некуда было вникать, просто полтора часа разговоров ни о чём. Какие-то странные желания потрогать грудь своей дочери, несуразные диалоги про собак и т.д., и т.д. К чему всё это? Я так и не понял.
Описание этой документалки чётко гласит: “Шарлотта Генсбур родилась в семье знаменитых родителей — актрисы Джейн Биркин и поэта, певца и композитора Сержа Генсбура. Через призму объектива в первую очередь для себя, она пытается понять, что таит в себе её мама”. Однако, к большому сожалению, я так и не понял, что же её мать в себе таит и в чём секрет её успеха. Я посмотрел фильм два с половиной раза. Именно два с половиной, потому что на третий раз меня уже не хватило, мозг начал кипеть.
Конечно, я могу предположить, что Джейн таит в себе совершенно обычную человеческую простоту, что и проявляется в этих незамысловатых диалогах, однако мне этого оказалось недостаточно. Или, лучше сказать, что я ожидал не совсем этого. Возможно, вас посетит немой вопрос: “И из-за того, что твои ожидания не оправдались, ты считаешь фильм плохим?”. Скажу лишь, что не совсем. Я считаю, что его тяжело смотреть. И в первую очередь из-за вышеупомянутых незамысловатых, даже по-своему пустых диалогов. Право, я лучше Тома Сойера почитаю.
Единственное, что я выделил для себя в этой документалке, это момент, где уже ближе к концу Джейн сидит на сцене, и напротив неё Шарлотта. И именно этим он мне и нравится: как Шарлотта спряталась в тени, а весь свет, всё внимание – направлено на мать, т. к. она ведёт свой рассказ.
В заключении хочу сказать, что история эта мне показалась довольно скучной. В ней нет чего-то цепляющего или вдохновляющего.
«Почему мы учимся жить без наших матерей? Мне кажется, что в жизни мы ставим перед собой цель - освободиться любой ценой».
И правда. Дети отдаляются от родителей, прикрываясь желанием быть взрослыми и самостоятельными, а родители порой не знают, как подступиться к строптивому ребёнку.
Фильм пронизан грустью, сожалением о быстротечности времени и неизбежностью расставания, но при этом не лишён оптимизма. Джейн и Шарлотта показали своим примером, что никогда не поздно стать по-настоящему близкими людьми.
Сняв фильм о своей матери, Шарлотта случайно обнажила актуальную для многих женщин проблему.
Реальные отношения матери и дочери - это не застывшая улыбка на фотоснимках, а прерывистый диалог, в котором все темы объединены одной целью - найти взаимопонимание.
Дочь о матери. Режиссер об актрисе. Знаменитость о знаменитости. Картина не могла быть незамеченной, хотя бы потому, что и автор, и героиня- из числа персон, которые всегда в центре внимания. Родственная доверительность против безжалостной объективизации камеры- мизансцена опасная. Излишняя откровенность неизбежно повлечет за собой обвинение в том, что в киномире все выставляется на продажу, даже самое интимное и дорогое. Подчеркнутое дистанцирование обязательно поставит вопрос: а зачем вообще это было надо?
В начале Шарлотта Генсбур намекает на то, что она готова все скелеты из семейного шкафа вытащить на свет божий. Едва ли не первая тема бесед с матерью под камеру – тактильность в отношениях детей и родителей. В каком возрасте нежные прикосновения могут обрести эротический подтекст. К счастью, дальше это дело не пошло. Намек остался намеком – и слава Богу.
Строго говоря, вообще ни одну тему фильм не принимает как главную – старение суперзвезды, рискованные увлечения молодости, рождение тех или иных музыкальных хитов, трагическая судьба старшей дочери Кейт, особенности сценических площадок в разных городах мира, отношения звездных фестивальных дорожек с запущенным садом в Бретанской глухомани и прочее, и прочее- все это возникает на несколько минут, чтобы тут же кануть в прошлое под напором новых тем и поворотов. Фильм- салат. Что ж, и такое бывает.
С какого момента картина перестает звучать в зрителе как джазовая импровизация, где разрозненные темы сплетаются в единый рисунок? Наверное, в ту минуту, когда на экране появятся домашние хроники счастливой семьи с Сержем Генсбуром. Эти бесхитростные съемки, где главным составляющим кадра становится не его композиция, длина или крупность, а любимые персонажи, вдруг выявляет главную проблему большого профессионального фильма- его избыточную вычурность.
Слов нет: оператор из Шарлотты Генсбур прекрасный. Любой кадр на загляденье - хоть городские пейзажи Токио, хоть законсервированная городская квартира Генсбура. Портреты Джейн Биркин изысканны и деликатны. Но в предложении не могут все слова быть главными. Все-таки, смысл извлекается из композиции слов в предложении. Когда же все произносится с восклицательным знаком, то смысл, интонация, поэтика теряется.
Вот режиссер беседует с матерью на фоне экрана. На экране- то текст во всю стену, то семейные фото, то домашнее видео. Понятно, что даже профессиональной актрисе в таких декорациях неудобно быть самой собой: фон довлеет, диктует слова, тексты, ритм. Зато очень эффектно.
Главным эпизодом мог быть кадр, в котором Джейн Биркин в безразмерном пальто двигается, увязая в песке по бретанскому пляжу, прижимая к уху маленький динамик. А в нем звучит звуковое послание Шарлотты Генсбур своей матери. Шарлотта, конечно, попыталась в этом тексте связать любовь и детские обиды, понимание и прощение. Она и связала. Но, видимо, что-то чересчур личное оставила для бесед без камеры. Хорошее письмо. Прилежное. Довольно безличное. Такое письмо своей матери могла бы написать каждая вторая дочь на планете. Человеческое взяло верх над профессиональным. Наверное, это хорошо.
Изысканный документальный фильм о конкретной семье и одновременно о любой
Возможно, вам кажется, что этот байопик, точнее сказать хоум-видео, будет интересно только интересующимся творчеством Биркин-Генсбур, но не спешите с выводами — картина выходит за рамки каноничного для жанра проговаривания ключевых событий в формате «говорящих голов». Поднятые в ней темы одиночества и неизбежности смерти позволяют при желании и вовсе опустить громкие имена героинь, потому что о мимолетности бытия задумываешься независимо от возраста, статуса и профессии.
«… Я боюсь времени, которое не останавливается и проходит слишком быстро».
Перешагнушая восьмой десяток Джейн занимается бытовыми вещами: возится в саду, развлекает внучку, ходит по рынку, готовит ужин. Вместе с пятидесятилетней дочерью Шарлоттой они гуляют, болтают, иногда пьют вино. Согласитесь, все как у всех. То же самое делают мои мама и бабушка, точно так же я провожу время с каждой из них. Не слишком информативно, но до чего знакомо! Этим режиссёрский дебют Генсбур и подкупает: через череду сырых эпизодов с едва различимыми тихими диалогами фильм подбирается к самым темным воспоминаниям, тех, о которых принято молчать.
Душевный разговор матери и дочери, съёмки которого приостанавливались на несколько лет, обнаружил во внешне оптимистичной и беззаботной Джейн страдающую повышенной тревожностью, «вещизмом» и горем потери женщину. После самоубийства ее старшей дочери Кейт Барри непростые отношения Джейн и Шарлотты прервались совсем, и фильм стал формальным поводом для их восстановления. Потому что первая отчаянно хочет быть нужной детям и внукам, а вторая нуждается в совете матери. Так, тёплые улыбки чередуются с прохладными взглядами, размытие кадра — с четкостью, умиротворяющие пейзажи — с резким монтажом. Все, как в жизни, где нет идеала, но существует любовь.
Биографическая хроника о Джейн ведётся от лица её дочери. Развитие событий развернутся в разных уголках мира: начиная от концерта филармонического театра и выступления Джейн на сцене в Японии и до домашнего быта в Британии.
Актёры: о них говорить нечего, потому что нам и так дословно известны персоны матери и дочери Джейн Биркин и Шарлоты Генсбур. Однако, на заднем плане постоянно мелькает Жо Атталь, дочь Шарлотты родившаяся в 2011 году. Девочка умная не по годам, уже проводит время в кафе, попивая кофе, самостоятельна на бабушкиной кухне и старается поддержать родственников за кулисами мьюзик-холла.
Всё остальное: Мы проникаем в домашний быт, где Шарлотта ведёт репортаж или точнее погружается в личную жизнь своей матери Джейн Биркин. С собой у неё старенькая камера для аутентичности кадра и всем довольно известная манера съёмки (порой напоминает мокьюментари). Актриса, известная модель в первую очередь, Джейн отправляется дочерью турне. Сразу видно, что Джейн пока ещё жива (и это хорошо)расписывает автографы в ручную и не жалеет сил. Это не просто байопик о вип-персоне или жене известного поэта Сержа Генсбура (речь о котором тоже пойдёт). Это скорее напутствие перед неизбежной кончиной, не только Джейн, но и каждого человека. Рано и ли поздно проходит осознание, что бурная молодость проходит. И вот, ты смотришься в зеркало, берёшь ножницы и делаешь неумелую чёлку - и видишь монстра. Джейн хоть и сильно изменилась, но любви к её творчеству и моей личной фанатской любви к ней не иссякла. Мать с дочерью погружаются в воспоминания. То видна улыбка на лице Джейн, то её тут же сменяет заливистый смех или лёгкая горечь со слезами на глазах (даже во время репетиции).
Обе путешествуют по миру, на гастролях, а иногда сидят за столом на берегу реки возле дома Джейн, где выросла и провела лучшие годы Шарлотта. Удивительно (хотя для российской действительности это не удивительно), но Джейн не желает расставаться с вещами, хранившиеся все эти годы у неё дома. Иногда ей помогают навести порядок дочь и внучка, что не может не радовать Джейн. Затем мы окунаемся в воспоминания о лёгких извращения Джейн (в принципе нормально и это свойственно каждому человеку). Обе говорят о снотворном, алкоголе, способе жить дальше и выбирать любить тех, кто принимает во внимание бывших (один из мужей Джейн был бабником, имевший две семьи и не желал о нём говорить о Серже Генсбуре). Семидесяти четырёх летняя актриса и певица в объективе оператора Адриена Бертоля кажется моложе своих лет. Одна из главных тем фильма - понятие возраста и его проявления.
Постановщица Шарлотта упорно изучает свою мать. С такой же точностью владеет хирург своим скальпелем на операционном столе. Только Шарлотта пытается вытащить 'внутреннюю Джейн' с помощью фотоаппарата. Генсбур то запечатлевает каждый сантиметр Биркин — то в кадре мы видим, как она фотографирует Джейн с разных ракурсов (и к тому же без предупреждения). Хотя в некоторых эпизодах Шарлотта все же старается отстраниться, представляя фигуру матери зрителям лишь через объектив камеры и избегая личного диалога.
Запомнился момент, как Жо за занавесками или покрывала (вывешенного на улице) взрослеет и превращается в продолжение Джейн. То, есть, создательница показывает, как их 'сестринское трио' тесно связаны друг с другом и какие качества переняли друг от друга.
А чего стоит посещение музыкальной студии и одновременно дома-музее Генсбура в котром зритель и сам почувствует сея, как дома. Эти похождения в давно забытое прошлое Джейн, дорого стоят.
Конечно, иногда мы натыкаемся на печальную кончину Кейт - одной из дочерей Биркин. Но, на прямую (или же вокруг до около этой темы ходит) Джейн пытается насытить документалку лучшими воспоминаниями (и архивными съёмками к которым она давно не притрагивалась) о почившей дочери (Кейт Барри выпала из окна в 2013 году). Мать старается не делать акцент на эту тему, предпочитая версию несчастного случая.
Впечатления: глубокий вдох прибрежного ветерка, который несется со стороны острова Джейн - вот, что хочется ощутить при просмотре ленты о личной жизни Биркин (и даже самые тёмные закоулки биографии семьи Генсбур, Шарлотта выписывает в нежных тонах.. А А атмосфера, которая царит в фильме, сравнима с монотонным серым небом на фоне (в этот самый момент кажется будто грянет гром) прорезают лучи солнца.
