«Все мы ставим эксперименты, чтобы давать отпор безумию и хаосу», — сказал Кроненберг много-много лет назад. Он все тот же (ибо все свои копившиеся опухоли он полвека удалял у нас на глазах), но теперь он уточняет — благо в предпоследнем своем фильме уже ввел в глоссарий нужное понятие: из хаоса эволюционных расстройств должно составить карту. Именно составление карты хаоса и является подлинно художественной деятельностью. Именно по этой карте мы и можем добраться до самого сердца тьмы.
Между тем идея трансформации людей в истребителей отходов, загадивших вселенную, и остроумна, и актуальна: Грете Тунберг кто бы подсказал. Но, увы, эта единственная чисто кроненберговская находка остается на полях фильма. Основное же его пространство занимает что визуальное, что вербальное бормотание, которое с трудом поддается даже не анализу, а пересказу.
Кроненберг часто оканчивал фильмы резко, почти обрывал, как будто ставил в конце предложения точку с запятой. Здесь, кажется, стоит иной знак — тире, подразумевающее паузу, окончание одной мысли и одновременно ее уточнение-продолжение сразу после.
Если вам не терпелось увидеть, как Дэвид Кроненберг вернётся к перестановке слагаемых в организме, это фильм для вас. В то же время не стоит рассчитывать, что сумма этих слагаемых останется той же, что и прежде. «Преступления будущего» развивают идеи «Видеодрома» и «Экзистенции», но делают это в своей манере и подталкивают к новым выводам.
Как будто Кроненбергу больше интересен антураж, чем то, что в нём происходит. Оттого и действие лениво, а большую часть хронометража он лишь заворожённо выписывает придуманный им мир. Это вполне сгодилось бы для пилота сериала, но для полнометражного фильма выглядит обрывочно.
«Преступления будущего» понравятся фанатам Кроненберга — вероятно, это его лучший фильм за последние 20 лет. Любители жанра боди‑хоррор также останутся в восторге.
Если этот фильм задумывался как «последнее слово» мэтра, то звучит это слово, увы, неразборчиво и неубедительно.
Коренной же недостаток «Преступлений будущего» — даже не эта разомкнутость и незаконченность, а то чувство нерешительности, печать которой лежит на всех стараниях Кроненберга.
«Преступления будущего» непривычно и даже временами неприятно смотреть на фоне современного кинематографа. Однако принципиально не пытающийся понравиться фильм все равно оказывается умнее, изобретательнее и попросту веселее почти любого фантастического фильма, выходившего за последние лет пятнадцать. В конце концов, здесь фигурируют маниакальные девушки с дрелями — в наше время такое кино лучше не пропускать.
В общем, с «Преступлениями будущего» все довольно просто, Кроненберг призывает сдаться натуральному процессу эволюции, до которой мы сами себя довели техническим прогрессом, вместо того чтобы сопротивляться. Будь то микропластик в нашей крови или выращивание новых органов в лабораториях — ну есть и есть, чего переживать?
Кроненберг подчеркивает, что его понимание жестокости и сексуальности продиктовано интонацией фильма «Преступления будущего» и его контекстом. В работе он оперирует этими понятиями, не задумываясь о том, что конечный результат может быть подвергнут цензуре.
