Идеальный фильм на начало осени, чтобы закутавшись в теплый свитер погрузиться в завораживающий экранный мир творца Кшиштофа Кесьлёвского.
«Двойная жизнь Вероники» рассказывает о двух очень похожих девушках, двух Вероник, жизнь которых невероятным образом связана. Одна Вероника, как будто является продолжением другой Вероники, страхи одной, являются предостережением для другой.
Этот фильм наполненным большим количеством аллюзий и метафор. Думаю, что каждый зритель найдет что-то важное для себя, ту тему фильма, которую захочется исследовать глубже. Мне очень откликнулась тема различных жизненных вариаций, которые доступны человеку и возможности проживать разные образы в течение жизни. Все мы так или иначе есть образы - любящая мать, одаренная певица, отец трудоголик. Часто эти образы настолько врастают в человека, что избавиться от них уже не представляет возможным. Голос сердца или предчувствие медленно умирает, отдавая лишь эхо, которое с легкостью можно проигнорировать.
Но что если прислушаться к нему? Что если попробовать измениться, довериться вариативности образа, отказаться от того, что более не твоё? «Это трудно объяснить. Но я знаю... Я все время чувствую, что мне нужно сделать» - признается французская Вероника.
Человек всегда ищет свое предназначение, своего «кукольника», считая, что именно тогда, когда он найдет свое предназначение, то будет счастлив. Есть ли творец жизни, который плетет ниточки нашей судьбы или его нет - большой вопрос. Но действительно ли для счастья нужен тот, кто будет этими ниточками двигать или человек может сам принимать ответственность за свою жизнь?
Кшиштоф Кесьлёвский сам тот ещё кукольник, дергающий ниточки, ведущие к сердцу и чувствам зрителей. Но как прекрасно он это делает! Если бы меня спросили, что есть поэзия в кино, я бы однозначно назвала фильм «Двойная жизнь Вероники». Каждый кадр, как строчка стихотворения, соединившаяся в общую поэму. Очень и очень красивую поэму. Хотя бы из-за одной прекрасной Ирен Жакоб, сыгравшую Веронику. Или музыку, от которой идут мурашки. Или, например, цветовую схему фильма. «Двойная жизнь Вероники» завораживает операторской работой. Даже такие простые кадры, как чайный пакетик в кружке, держат зрителя в каком-то невероятном внутреннем напряжении.
Фильм хочется пересматривать снова и снова, чтобы рассматривать детали, глубже понимать персонажей и, конечно, исследовать новые тематические грани фильма.
Один из моих любимых фильмов. О чем он, однозначно сказать трудно. Вообще-то, он о многом. Но меня в нем больше всего привлекает линия существования души-близнеца.
Чем дольше человек живет, тем острее он осознает свое одиночество: родился в одиночестве, прожил в одиночестве, умер в одиночестве. Вырваться из этой клетки, из этой скорлупы - невозможно. Если только не найти другую душу, родственную твоей, с которой возможно полное проникновение, чью боль ты чувствуешь как свою, с кем одни на двоих радости и горести, в отношениях с которой стены и преграды рушатся.
Не знаю, намекал ли Кесьлевский на то, что у каждого имеется такая душа-двойник, но у его Вероники, она обнаруживается. Правда, толком не найдя ее, Вероника тотчас теряет своего близнеца. И потому мучается и страдает (хотя до конца не осознает, в чем дело).
Но тут на горизонте появляется мужчина. Мужчина более взрослый, чем Вероника, умудренный жизненным опытом, рефлексивный и к тому же способный выражать свои мысли и чувства (писатель-философ). Этот человек не томится смутными предчувствиями, он уже давно осознал духовное одиночество каждого человеческого существа, но подозревает, что оно преодолимо. Познакомившись с Вероникой, он, видимо, оценивает ее способность тонко чувствовать и решается на эксперимент с целью проверить, возможно ли при взаимной симпатии установить такие отношения, которые бы смогли разрушить одиночества индивидуума.
Как выяснилось, - возможно. Эксперимент удался. Ушедшая польская Вероника-естественный двойник заменяется на двойника, так сказать, искусственно выращенного.
Несмотря на надрывную мелодию и общее чувство недосказанности и душевного смятения, из этой истории делается довольно оптимистичный вывод: каждый из нас, даже если и не встретил своего природного двойника, в состоянии такого двойника себя воспитать.
Кшиштоф Кесьлёвский - один из самых известных представителей мира кино, кто обратил пристальное внимание на фатализм и отвел 'случаю' центральную роль в своих картинах. Во многом это заметно в трилогии 'Три цвета' и в цикле 'Декалог', но самая известная работа поляка на эту тему - это картина, которая так и называется – 'Случай'.
В 'Двойной жизни Вероники' фатализм приобретает мистические очертания: местами Кесьлёвский специально прибегает к искажениям происходящего в отражениях, к тому же и вся картина выполнена в теплых желтоватых тонах, добавляющих сюрреалистичности.
В центре внимания - две очень похожие девушки, обеих играет великолепная Ирен Жакоб. Их жизни вроде и никак не связаны, но зависят друг от друга. Зрителю показывают словно два сосуда, наполненных уникальными наборами случайностей, в определенный момент резонирующих между собой.
Экспрессионистский эксперимент и одна из самых визуально 'вкусных' работ режиссера. Фильм-загадка и фильм, который имеет смысл скорее прочувствовать, нежели попытаться понять.
Моя цель – увидеть наш внутренний мир, то, что невозможно снять камерой. Цели этой достичь нельзя – к ней можно только приблизиться
(Кшиштоф Кесьлевский «О себе»)
Встречаются такие фильмы, реже книги, сюжет которых разворачивается вроде бы через чур просто, всё слишком знакомо, но всё равно кажется замысловатым. Этот эффект может быть вызван обилием бытовых деталей, слишком жизненных, но недостаточно ярких, чтобы концентрировать на них наше внимание в реальной жизни. И иррациональная на первый взгляд последовательность, в которой эти детали сменяют друг друга, иррациональная, но понятная на подсознательном уровне, потому что в голове возникает сразу множество забытых воспоминаний и непонятно как пробудившихся ощущений, всего лишь ассоциаций. Ассоциации путаются одна с другой и в итоге оказывается, что однозначно сказать о чём произведение — сложно, потому что даже конечное впечатление часто не выходит за границу чувств, а судить о фильме так, чтобы мнение одного зрителя обязательно совпало с другим или хотя бы было близко по смыслу вообще нереально. Кино личное, в его случае срабатывает тест «скажи мне что ты там увидел и я скажу кто ты». «Двойная жизнь Вероники» один из таких фильмов. Совершенно частная история. А точнее две истории, тесно связанные друг с другом длинным шнурком, новеллы (одна Вероника нервно наматывает на палец шнурок от папки взяв самую высокую ноту на репетиции. Вторая — получает загадочное письмо с таким же шнурком в конверте). Обе имеют одно имя, похожи друг на друга, словно близнецы, у них одинаковые увлечения, любят петь, любят музыку, и схожая судьба, обе в раннем детстве потеряли мать. И конечно обе не подозревают о существовании друг друга. Одна Вероника живёт в Польше, другая во Франции. Польская Вероника, выбравшей путь искусства уготована трагическая судьба, она умирает от сердечного приступа прямо на сцене. И тут же, в самом начале второй новеллы французская Вероника, по случайности или благодаря странной силы интуиции решает бросить пение, она выбирает не искусство, а любовь.
Присутствует множество бытовых деталей, на которых акцентирует наше внимание Кесьлевский, в том числе на повторяющихся: тяжело ковыляющие старушки за которыми в разных обстоятельствах наблюдают обе Вероники, прозрачны стеклянный шарик, сквозь который обе разглядывают окружающий мир, кольцо с пальца, с помощью которого обе поправляют краску на ресницах, тот самый шнурок и ещё множество всяких мелочей, символических, но приятных для глаз, таких как растворяющийся в кипятке пакет чая или солнечные зайчики, которые будят французскую Веронику, всё это создаёт настроение наравне с игрой актёров, получается, что эмоции как то умудряются передаться зрителю через многочисленные неодушевленные предметы, окружающие и постоянно взаимодействующие с героями.
Эту история, благодаря доли нереальности можно назвать и сказкой, сказочник, не только сказочник, но и кукольник, он мастерит красивых и странных кукол а потом пишет про них рассказы. Когда он мастерит новую героиню, с которой знаком лично — куклу французской Вероники, настоящая Вероника спрашивает, глядя на другую, абсолютно такую же куклу, бездыханно лежащую на столе:
— Почему их две?
— Когда я с ними работаю они ломаются, — отвечает кукольник.
И тут же пред нами снова проносится целиком вся первая новелла о польской Веронике и о её грустно, немного смешной, но от этого ещё более печальной смерти во имя искусства.
Возможно это история о взрослении, если конечно, не воспринимать так буквально смерть одной из Вероник. Ведь польская Вероника всё таки немного отличается от французской. Она кажется более юной, поёт под ливнем, распрощавшись с молодым человеком, вдруг бежит что есть мочи за удаляющимся мотоциклом, а прохожие оглядываются, напевает на чужой репетиции, не может сделать выбор. А когда видит садящуюся в автобус девушку, похожую на неё как две капли воды, что-то в польской Вероники меняется, ломается, а дальше концерт и она умирает. И тут же перед нами возникает другая вероника, принявшая решение и твёрдо уверенная в его правильности, она такая же мечтательная, но и более наблюдательная, повзрослевшая, влюблённая, в отличие от польской Вероники — живая.
Не только шнурок связывает историю двух Вероник между собой. Музыка тоже играет немалую роль (впрочем как и в большинстве фильмов Кесьлевского) польская Вероника разучивает арию на музыку некоего Ван ден Буденмайера. Французская Вероника преподающая музыку детям, на одном из занятий говорит своим ученикам о том, что ей очень нравится этот отрывок, композитора, о котором узнали совсем недавно, хотя жил он давно, в 19 веке в Голландии. Вообще-то музыку написал никакой не голландец, а друг Кшиштофа Кесьлевского Збигнев Прайснер. Музыка создаёт мощный фон и настроение, как выглядела бы эта история при другом саундтреке представить почти невозможно, создаёт настроение и общая медовая цветовая гамма, в которой выполнена картина.
И возможно, это кино о мечте и о её различном значении, казалось бы в одинаковых ситуациях, но это, наверное и так ясно.
Фильм полутонов - смутный, прерывистый. С трудом, не сразу вырисовывается сюжет. Наверное, это талантливая работа - как раз потому, что в ней, несмотря на изобилие двойных деталей (отец, пение, идущая старушка, судебная тяжба, недовольная женщина) нет слишком прямолинейного, чёткого посыла. Нет логического завершения, а есть только намёки. Может быть, в центре сюжета - простое совпадение. Может быть, нечто большее. Ничего нельзя сказать наверняка.
Почему-то мне по душе пришлась первая Вероника - возможно, именно из-за трагического происшествия, так рано оборвавшего её жизнь. Судьба второй сложилась явно счастливее. Но, может быть, так и было задумано? И действительно существовала некая связь, благодаря которой первая Вероника как бы передала свои мысли и чувства второй, незримо оставаясь рядом с ней. Идея вроде бы красивая, но катарсиса не ощущаешь. Слишком много красного и зелёного, слишком много теней и темноты вокруг героинь. Убогие подъезды, равнодушно спешащие мимо люди, странные незнакомцы, мрачные городские зарисовки. И даже дневные моменты в первой истории кажутся болезненными, изломанными. Случайные фрагменты историй попадающих в кадр знакомых почти ничего не проясняют, только запутывают. В результате возникает чувство, что происходящее, пусть даже оно чудесно, не поддаётся осмыслению и находится на поле запретного непознаваемого, а то, что нельзя познать, рождает тревогу, как вызывало беспокойство, например, странное пятно света, скользящее по комнате. Чудеса есть, но они существуют над реальностью, они за гранью человеческого понимания.
Беспокоит в этом фильме также одиночество, изолированность от мира, вроде бы присутствующего. Обе героини погружены в себя, всё остальное для них вторично. Но первая Вероника показалась мне, как ни парадоксально, более обращённой к реальности, более жизнерадостной и открытой. Её чистый голос, любовь к искусству вызвали у меня глубокую симпатию. Конечно, заслуживает уважения игра Ирен Жакоб, сумевшей сыграть двух очень похожих, но различающихся характерами людей. Потому параллель со сломанной запасной куклой показалась не очень приятной и правильной. С другой стороны, ситуация смерти обыгрывалась в кукольном спектакле, где танцовщица умерла и превратилась в бабочку, то есть конечность существования всё-таки отрицается.
Финал - пожалуй, единственный момент, не вызвавший у меня ни сомнения, ни удивления, ни тревоги. Он заставляет нас соотносить явления разного порядка - связь между двумя родственниками и связь между родственными душами, - но удивительно тонок и чист. Связи существуют, ими наполнен мир. Может быть, их смысл ускользает и трудно объяснить себе их причину. Остаётся только принимать их как данность.
Интересная картина. Она не вызвала у меня сильных эмоций, после просмотра я, пожалуй, испытывала даже лёгкий дискомфорт. Но по прошествии нескольких дней оказалось, что послевкусие - светлое, несмотря на всю неуловимую, невыразимую печаль этой работы.
Вновь и вновь повторяя обессмерченное теперь навсегда, если вы посмотрели этот фильм, произведение Прайснера, Кесьлевский прокручивает перед нами круги двух параллельных жизней. Связанных навечно невидимыми нитями экстрасенсорных ощущений обостренных лишь для двух женских тел героинь. Одна - жизнь, другая - потенциальная возможность жизни. Вероника из Парижа – собирательный образ девушки холодного европейского города. Из нее потом вырастет Амели и Бьорк в «Танцующей в темноте». Вечное откладывание на завтра главного приводит женщин в область возможностей, никогда не реализуемых. И об этом и заявляет, по моему мнению, Кесьлевский.
Прекрасная музыка друга режиссера Прайснера – еще одно подтверждение кристальности героини. Темной кристальности. Мрачная, торжественная и как будто из старой пластинки 19 века – мелодика погружает зрителя именно в созданный искусственно омут сюжета, куда засасывает все быстрее и глубже.
Особенно хотелось бы выделить писателя/кукольника героя Филиппа Вольтера – сыгравшего образ автора, стоящего выше всех, всех связей. Он видит внепреложное. И хотя судьба актера трагична – он покончил с собой в 45 лет, он в фильме сыграл самого живого – в мире замороженных душ и отложенных действий.
Лейтмотивом творчества выдающегося польского режиссера Кшиштофа Кесьлёвского является постоянный и зачастую мучительный поиск. Поиск любви, понимания, справедливости, бога, смысла жизни и, в первую очередь, самого себя - своего места в жизни. В лентах 'Случай' (1981), 'Без конца' (1984) и киноцикле 'Декалог' (1989), поиски героев рассмотрены в политическом и религиозно-нравственном контекстах, в то время как в 'Двойной жизни Вероники' они приобретают экзистенциально-философскую и, в то же время, интимную окраску. По сути данный фильм является апогеем творческих исканий режиссера, его наиболее личным творением. Взгляд Кесьлёвского в 'Двойной жизни Вероники' направлен вовнутрь. Здесь личность (а именно личность и ёё проблемы всегда была в центре внимания режиссера; политика, религия и прочие вещи служат даже не фоном, а своеобразной стеной, от которой подобно теннисному мячику отскакивает личность) рассмотрена в очень незначительной, условной связи с внешним миром. И личность эта отчаянно стремится познать саму себя.
Двое молодых девушек, похожих как две капли воды и носящих к тому же одно и то же имя Вероника, живут в разных странах, но с детства чувствуют свою незримую связь друг с другом. Ощущение того, что они не одни на свете, словно невидимой нитью связывает их сознания. Они являются словно зеркальными отражениями друг друга - движения и жесты польской Вероники копируются впоследствии французской Вероникой и наоборот. Потому неудивительно что после внезапной смерти своей польской двойняшки, французская Вероника начинает ощущать постоянную беспричинную грусть, словно после потери горячо любимого человека. Однако смерть польки является своеобразным предупреждением для француженки. Более осторожная еще с детсва чем ее польская проекция, французская Вероника сбавляет темп жизни, отказываясь от предоставленных ей возможностей. Интуитивно она понимает что яркое сияние закончится для неё быстрым сгоранием, а потому предпочитает светить тускло, но гораздо дольше. Таким образом лишь раз в жизни встретившись со своей польской 'сестрой', но при этом не заметив ёё, а лишь успев запечатлеть на фото, французская Вероника самым непостижимым образом извлекает уроки из жизни польки, совершая некую метафизическую работу над ошибками. В то же время мечтательная, по-детски непосредственная и даже несколько наивная Вероника, после смерти своего 'отражения', постепенно и практически незаметно для зрителя теряет значительную долю своих наилучших качеств. Открытый финал словно провозглашает, что щемящая душу печаль еще долго (если не всегда) будет преследовать Веронику, словно утратившую безвозвратно значительную часть своего 'я' - свое детское, чистое начало.
Из всех работ Кшиштофа Кесьлёвского именно 'Двойная жизнь Вероники' является наиболее вариативной, подразумевающей множество различных трактовок. Вместе со своим давним соавтором, сценаристом Кшиштофом Песевичем, Кесьлёвский создает свою самую сложную и запутанную историю, в которой, что самое главное, развязка не является самоцелью - здесь важна история как таковая. Многие вещи остаются на откуп зрителям, каждый из которых сможет вынести из фильма что-то своё. Кто-то может трактовать данную историю как пророчество о потере собственной идентичности в эпоху социальных сетей и сверхдоступной информации, кто-то воспримет фильм как столь характерное для художников предчувствие режиссером собственного скорого финала (особено в этом смысле показателен эпизод похорон польской Вероники, когда камера наблюдает за происходящим со дна могилы; похожий приём уже был использован режиссером в фильме 'Без конца', где погибший еще до начала фильма герой, незримо присутствовал при ключевых событиях фильма), кто-то увидит в ней притчу о родстве душ творческих натур, а кто-то углядит в этом историю двух марионеток, исполняющих все прихоти безумного кукловода, а кто-то просто будет раз за разом пересматривать фильм наслаждаясь настоящим шедевром, созданным польским мастером.
'Двойная жизнь Вероники' является своего рода кинематографической симфонией, или даже скорее ораторией.
Во-первых, музыка здесь не просто фон - она самодостаточна и богата, является по сути даже не дополнением к истории, а её отправной точкой. Складывается ощущение что весь сюжет возник из печальной мелодии, сочиненной многолетним соратником Кесьлёвского, блестящим композитором самоучкой Збигневом Прайснером. Любопытно что в некоторых фильмах Кесьлёвского, включая данный, музыка Прайснера рассматривается в ходе сюжета как творение вымышленного композитора XVIII века Ван ден Буденмайера. Примечательно что свой 'Реквием по моему другу', написанный несколькими годами ранее, Прайснер посвятит Кесьлёвскому после его смерти.
Во-вторых, сам Кесьлёвский является здесь своего рода дирижером, управляющим хором в сопровождении оркестра, где роль первой скрипки отводится оператору Славомиру Идзяку, а роль солирующего сопрано - молодой швейцарской актрисе Ирен Жакоб.
Первый является своего рода десницей режиссера, проводящей зрителя по выстроееным Кесьлёвским и Песевичем лабиринтам сюжета. Интересно выстроенные кадры и то коричневатая, то зеленоватая цветовая гамма точно передают меланхолично созерцательную атмосферу картины.
Но одним из главных сокровищ фильма является игра исполнительницы главной роли Ирен Жакоб. Нежная и в то же время невероятно страстная, она передаёт с глубочайшей тонкостью и пониманием многогранный характер своих героинь. Словно бы безо всяких усилий, с легкостью и детской непосредственностью, она настолько удачно вписывается в экранное полотно, что сложно теперь представить на её месте кого-нибудь другого. Данная роль принесла ей премию Каннского кинофестиваля за лучшую женскую роль, а Кесьлёвскому новую музу, которую, однако он успел снять впоследствии лишь в своем последнем фильме 'Три цвета: Красный'.
Название фильма «Двойная жизнь Вероники» не совсем правильно отражает суть фильма. Двойная жизнь – это, пожалуйста, к секретным агентам, шпионам или, если привести более обыденный пример, к главной героине фильма «Дневная красавица» Луиса Бунюэля, которая днем работает проституткой, удовлетворяя свои сексуальные потребности, а вечером изображает верную супругу. Данный же фильм следует именовать как «Раздвоенная жизнь Вероники», ведь здесь не одна героиня ведет двойную жизнь, а у двух предельно похожих героинь словно одна жизнь на двоих. Роль обеих Вероник исполнила неподражаемая Ирен Жакоб, хотя изначально режиссер Кшиштоф Кесьлёвский видел в этой роли американскую актрису Энди Макдауэлл (сыгравшую в «Дне сурка»).
В мире есть две очень похожие девушки. У них одинаковые имена, характеры, увлечения и привычки. В Польше живет одна Вероника, которая весьма талантлива, поэтому выступает на сцене в местной опере. Во Франции живет другая Вероника, которая тоже хочет выступать, но ей этого не удается: романтичная натура находит утешение в любовных утехах. Под завывания композиций Збигнева Прайснера героини размеренно текут по линии жизни. У каждой свой путь.
Но внезапно жизненный путь одной девушки заканчивается. Смерть происходит внезапно, как и все в этом фильме. Без предпосылок и постскриптумов. Был человек – теперь его нет. Его линия жизни оборвалась. Но линию первой Вероники продолжает вторая Вероника. Теперь, заняв место своего двойника, станет ли она им? Утратит ли свою личность? Сохранит ли индивидуальность? А была ли у нее индивидуальность – хоть когда-нибудь? Можно ли остаться самим собой в мире, где жизнь принимает причудливые, подчас пугающие формы, а хоть какая-то уникальность – лишь видимость, которая может быть нарушена совершенно внезапно. А может и не быть нарушена. Кому как повезет. Вторая Вероника – как «балерина из коробки, которая хотела выступать, но сломала ногу, а потому превратилась в бабочку».
Вся человеческая жизнь, ее метафизика, столь поэтично описанная Кесьлёвским, состоит из череды внезапных случайностей, большинство которых не столь значительны, но изредка попадаются те, которые способны кардинально изменить вектор направления дальнейшего пути, пробудить те чувства, вероятность существования которых до этого даже не приходила в голову, открыть второе, возможно – третье дыхание; но также способны и перекрыть поступающий кислород.
Двойная жизнь Вероники – фильм, отправная точка которого – размышления об изменчивости судьбы, о переломных моментах в жизни, фильм очень чувственный и живой, необыкновенно эмоциональный.
Две новеллы плавно и гармонично сплетаются в одну историю. Обе завораживают, приковывают внимание к мельчайшим деталям – каждый жест, каждое движение кажутся говорящими. Эмоциональное напряжение не покидает от первого до самого последнего кадра. Странная, необычная музыка Збигнева Прайснера усиливает впечатление. Выразительная игра актеров, музыка, так гармонирующая со всем происходящим в фильме, медленно и неспешно развивающееся действие, смена необыкновенно красивых кадров, медленно и неспешно разворачивающая перед взглядом зрителя двойная история – все это сплетается и вовлекает в водоворот каких-то странных и редких эмоций…
Одна девушка и две судьбы. Героиня фильма – очень необычная, творческая личность, чувственная, живущая эмоциями, витающая в своеобразном замкнутом мире собственных ощущений. Две новеллы – два варианта, два разных пути, по которым она могла пойти.
Или нет… Две девушки, похожих как две капли воды, но ужас в том, что не только внешне. Они видят этот мир, чувствуют одинаково. Где-то в глубине подсознания они догадываются о существовании друг друга, будто их связывают некие мистические нити. Две девушки и одна история. Точнее история одной из них плавно и незаметно переходит в другую, будто это некое перерождение одного и тоже человека.
Родиться заново и прожить свою жизнь по-другому. Или вернуться во времени вспять и изменить свою судьбу. Какие запоминающиеся кадры - кукольный театр, история о танцовщице, превратившейся в бабочку – тоже своеобразное перерождение. Последние кадры – две куклы, хрупкие, легкие. Марионетки, управляемые нитями эмоций, чувств, желаний...
Бывают на свете такие хрупкие вещицы, которых даже нежным и мягким прикосновение можно разрушить. Дыханием. Не говоря уже о лишнем слове. Я не думаю, что стоит обсуждать сюжет фильма. Я уверена в том, что ряд фильмов вообще не должен подвергаться анализу и исчерпываться словами. Я думаю, что можно немного коснуться впечатлений от фильма, чтобы можно было понять, чего ждать...
Умение так тонко и так не кричаще передать внутренние порывы, метания, смутные, неясные тревоги так, чтобы зритель смог их ощутить - редкий дар художника. Этот фильм показывает скорее не события жизни реальной, а события жизни внутренней. Незримо. Сюрреалисты рисуют узоры и говорят нам - смотри, это у тебя внутри. Тем самым они создают границы и привязывают внутреннюю стихию к образам. Этот фильм свободен от образа. Он легок, прозрачен и едва уловим. Тонкие ниточки бытия, невидимые глазу, но довлеющие над нами и ведущие нас. Именно эти ниточки заставляют нас почувствовать счастье и легкость, без необходимости отвечать на вопрос 'почему' или ощутить легкий укол невыразимой тоски, от которой слезы на глаза наворачиваются и опускаются руки. Что это такое? Нам не известно. Мы можем строить догадки, размышлять... Но стоит ли оно того? Ведь все равно однажды наступит день и на нас снова обрушится лавина каких-то только нами воспринимаемых эмоций. И как бы кто ни старался, мы не можем поделиться ими или рассказать о них. И именно им посвящен этот фильм.
Лично мне после просмотра совсем не хотелось облекать свои впечатления в слова. Вот только спустя месяц, пожалуй, я смогла написать что-то... Но писать об этом, именно об этом фильме в попытках объяснить авторскую позицию и прочую ерунду - поистине ограничивать восприятие. Слишком уж много там тонких эмоций и чувств, о которых говорить слишком грубо.
