Османская империя и ее анатолийская часть образца самого конца XIX века. Под властью турок в очень паршивых условиях проживает две огромные общины греков и армян. И тех, и тех турки откровенно так чмырят, не гнушаясь массовыми убийствами. И в такой среде подрастает греческий паренек Ставрос Топузоглу, рьяно мечтающий свалить в вожделенную для него Америку. Но попасть туда – дело хитрое и затратное, особенно когда за душою нет ни гроша. Впрочем, многочисленная семья Ставроса доверила пацану все свое сбережение, чтобы тот добрался до Константинополя, там обосновался и перевез постепенно туда же все свое семейство. Вот только парнишка уже по ходу своего вояжа будет ограблен, и что самое паршивое для него, это будет только началом его многочисленных бед и невзгод. И единственное, что ему будет по-прежнему греть душу – это лютая мечта добраться таки до Америки…
Признаюсь, как-то «не вставило» это смазливо-автобиографическое признание позднего Элиа Казана. Слишком много здесь пафосной показухи, черно-белого трагизма и заунывного сострадания к самому себе. Особенно это с душком воспринимается, зная настоящую, а не киношную биографию режиссера-стукача, сдавшего своих подельников по компартии. Когда Казан экранизировал чьи-то другие истории, скажем, пьесы Теннесси Уильямса, то с учетом нетривиального мастерства режиссера, это «канало». Когда же Казан придумал историю о себе любимом с этно-конъюнктурным душком, то вот сразу пошло другое восприятие.
В первую очередь мне не понравилась само художественно-операторское оформление фильма (а художник еще и «Оскара», кстати, отхватил). По манере съемок фильм напоминает такой себе ранний неореализм в стиле итальянских постановок второй половины 40-х. Унылые кадры, тотальный антигламур, половина актеров-любителей (включая и исполнителя главной роли некоего Статхиса Гиаллелиса, который, впрочем, вполне достойно отыграл и даже отхватил за свои потуги «Золотой глобус»). И все это подано в такой тягомотной манере злоключений главгероя, который будет почти три часа экранного времени вытворять феерические глупости. При этом персонаж хоть и несчастен по-своему, но он не вызывает сострадания из-за своего даже не эгоизма, а тотальной глупости. Сначала отвергнет дружбу преданного ему турка, затем по своей же глупости потеряет сбережения семьи. Убьет человека. Воспользуется хорошей девушкой… Казан вроде и пытается показать одержимого идеей молодого человека, но на выходе получается фанатик-идиот, которому если и везет, то исключительно вопреки его поступкам.
А еще я удивился, что турки разрешили этот фильм снимать на своей территории. Хотя в 60-е экс-османы больше пугались советской угрозы, но все же разрешить снимать у себя кино, в котором турки показаны откровенными садистами – это, конечно, был особый прогиб перед Штатами. Но это уже геополитические детали одной не очень дружелюбной на голову страны. Разрешили и разрешили. Другое дело, что у Казана вышло слишком минорно-сопливое кино, которое хоть и было восторженно воспринято кинокритиками (номинация на лучший фильм года, как-никак), но по своей сути является фальшивым заигрыванием перед зрителем.
Нудно, пафосно и далеко не искренне.
6 из 10
