Решила посмотреть этот фильм, читая книгу ученицы Карла Густава Юнга, Марии Фон-Франц о типа личности. Там она приводит пример того, куда может нас завести психика, если мы не отдаем ей почтения! С точки зрения психологической правды фильм, несомненно, убедителен.
Но то, что меня больше всего потрясло, так это пронзительная игра главного героя - профессора. Это талант на уровне Раневской и Евстигнеева! Просто смотреть - как он живет в этом фильме и получать эстетический оргазм! Великолепно! Какое мастерство! Смотреть непересмотреть! Это называется - Актерская игра! В течение всего фильма.
А Марлен Дитрих - как она божественно естественна!
Именно эта естественность так ценна, что хочется стать похожей на нее - стать собой, принять себя таким неудовлетворительным, понять и простить. Она - цельная натура, хотя и, непорядочная, но судьи - кто, кто кинет камень? А я бы ее простила за все! Лишь бы она - пела для меня, вовлекая меня в мир, в котором и мне погрешить порой не помешало б. Она не пытается быть лучше, и не ждет к себе особенного уважения. Она - живет как умеет. А как умею жить я?...
Возможно, автор романа Генрих Манн и был недоволен интерпретацией своего детища на экране, на то он и автор, но совершенно нельзя согласиться с мнением о том, что фильм «Голубой ангел», снятый по роману «Учитель Гнус» в 1930 году, режиссером Джозефом фон Штернбергом, не является потрясающей историей, способной заинтересовать и заинтриговать зрителя.
Разумеется, фильм потерял бы половину своих красок, не будь выбрана на роль танцовщицы Лолы головокружительная Марлен Дитрих. На момент съемок фильма, актриса еще обладала пышными формами, что, кстати удачно вписывалось в создаваемый ей образ. Вообще, стоит отметить, что образ Лолы был основным в картине, все события от начала и до финала, строились исключительно вокруг загадочной танцовщицы. Сперва, Лола появляется, только как образ с открытки, который тут же привлекает яркостью, эпатажностью. Затем, зритель непосредственно знакомиться с Лолой и постепенно распознает черты ее характера. К концу, она уже не кажется такой милой, в её характере преобладает эгоизм и легкомыслие, но на протяжении всей ленты Лола ни на секунду не потеряла своего обаяния, и это, безусловно, заслуга блистательной Марлен Дитрих.
Но удивительные метаморфозы на экране происходят, однако не только с героиней Марлен Дитрих, по такому же принципу и персонаж Эмиля Яннингса. Сначала, это строгий профессор, уважаемый человек, далее он попадает под власть Лолы и магическим образом меняется. В нем нет больше строгости, он мягок и кроток, это поведение никак не может совмещаться с прежним профессором. Но и таким Гнус оставался недолго, непреодолимый напор Лолы, раздавил профессора, он стал, чем-то мелким, едва ли его теперь можно считать человеком, едва ли он сам себя теперь считал человеком. Он стал только приложением к своей жене. Все это постепенно вело его в бездну. Очень символично, что покой профессор обрел там, откуда ушел, откуда был изгнан – в своей гимназии.
Фильм оправдал возложенные на него надежды, ведь как никак, а именно он - «Голубой ангел» стал первым звуковым фильмом Германии. Объяснить недовольство автора очень просто, ведь когда он писал свое произведение он видел его иначе, режиссер же переосмыслил роман, в итоге мы получили готовый продукт, достойный и по содержанию и по режиссуре, и по драматургии.
Порочная, сексуальная, потрепанная жизнью, даже помятая, не первой молодости, но все еще желанная и однозначно пробуждающее желание некрасивая красавица Лола Лола. Чемодан с откровенными фотографиями, как продолжение астрального плана ее недешево выглядящих подвязок. Скучный преподаватель. Пожилой, толстый, неказистый, казалось бы начисто лишенный тестостерона. Наверное, лучший кандидат для проповедования ложных истин в школе.
Очень уж точным оказался контраст, показанный в этом фильме. Пропитанный некрофилией проводник квази-моральных установок, замещающий услаждение своего эго позитивным влиянием на детей и пропитанная сигаретным дымом варьете девица. Что может лучше характеризовать Его, нежели мертвая птица заботливо вытаскиваемая из клетки? Но и она ведь ничуть не лучше. Ее ужимки просты и непринужденны. Все ходы понятны. Прыщавые юнцы будут хранить ее интимные фотографии много позже ее свадьбы. Да и муж не просто так закукарекает на свадьбе. В прямом смысле.
И дело тут совсем не в особой игре Марлен Магдалины Дитрих. Ничего особенного она не показала. Вся зажигательная смесь в контрасте. Слияние сексуальности с патриархальной этикой. Залезший под стол Эмиль Яннингс взирающий на коленки Марлен. Возможно именно эта сцена много раз сюрреалистическим колоритом отблескивала в творчестве Бунюэля. Финал неумолим и неожиданен. Эрос прижимает все поползновения Танатоса оставляя всяческие толкования на долю зрителей. И не нужны детали. Публика рукоплещет Марлен. Новых зрелищ. Лола.
В ряду единодушно признанных конгениальными литературным первоисточникам экранизаций 'Голубой ангел' хронологически стоит, пожалуй, на первом месте и задает таким образом планку всем последующим попыткам тягаться с классиками пера, а также раз и навсегда определяет правила интерпретационной игры. Будучи в звуковом кино одним из первопроходцев, то есть пребывая в блаженном для художника состоянии, когда новы все впечатленья бытия и сам мир тоже нов, не назван, не зафиксирован на молодом еще художественном языке, фон Штернберг, не задумываясь, выпотрошил из манновского романа всю манновскую его начинку - сугубую камерность, частность, типичность, тонкую нюансировку и колорит Германии самого начала прошлого века, - и наполнил его смыслами и содержанием по своему вкусу, радикально сместив акценты, синтетически обобщив, заострив, перенеся во времени, возведя в притчу. И обрел на выходе то, к чему, наверное, и стремится всякий художественный пионер и демиург - легенду, каждая деталь которой символична и значительна, а каждый персонаж - вечный, непреходящий архетип.
Получилось так, что 'Голубой ангел' почти ничем не обязан Генриху Манну, это детище своего творца и его помощников. Бюргер от образования времен кайзеровской Германии, затянутый обществом в корсет тех самых пресловутых 'второстепенных' прусских добродетелей напоказ (умеренный, аккуратный, прилежный, дисциплинированный, надежный, пунктуальный, полностью подчиненный чувству долга) гимназический учитель Иммануил Рат, жестокий мизантроп и тиран, прозванный учениками Унратом (от немецкого Unrat - мусор, нечистоты, отбросы) в понимании Манна просто не в силах более держать в себе, за лакированным, внешне в высшей степени приличным фасадом скопившуюся за годы гнусь и душевную падаль. Для его Унрата разврат и глубины унижения, в которые тот окунается, - сладостны по-достоевски ('в скверне-то оно слаще!'), Унрат давно алкал их подспудно, себе в этом не признаваясь, и вульгарная певичка Роза Фролих лишь запускает в медленно гниющем естестве его механизм быстрого самоуничтожения. Манновский персонаж аналогичен сологубовскому Передонову из 'Мелкого беса' (романа, вышедшего всего за два года до 'Унрата'), с поправками на национальные особенности (одного по-европейски душит собственный смрад, другим по-русски вертит бесенок недотыкомка...), он ничуть не менее мерзок, поскольку ничуть не более человечен. Фон Штернберг же, закончивший съемки незадолго до пришествия к власти национал-социалистов, предпочел увидеть в профессоре современного себе человека, при этом - вот парадокс! - ухитрившись сместить его относительно фокуса зрительского внимания, и это начиная с названия. 'Профессор Унрат' превратился в 'Голубого ангела', история мещанского бунта - в историю роковой страсти, анализ общественных настроений в Германии кайзеровской - в предчувствие грядущего фашизма. И все эти превращения были прочувствованы и реализованы фон Штернбергом, Яннингсом и молодой, едва тридцатилетней, Дитрих с точностью и убедительностью на грани гениальности.
Профессор Рат Эмиля Яннигса (именно Рат, а не Унрат - обидное прозвище в фильме звучит лишь дважды, да и то из уст злобных и рано развращенных гимназистов!) - это один из тех людей-марионеток, жизнь в которых дано вдохнуть разве что умелому кукловоду, без которого в мертвечине их существования и канарейки дохнут. До визита в 'Голубой ангел' он похож на одну из фигурок на башне старинных городских часов Любека, так обласканных камерой оператора - он совершает свой путь механически и с четкой периодичностью, как заведенный, его лицо носит одно, раз и навсегда застывшее выражение, его речь административно, канцелярски выхолощена, помпезна и пуста. Шансоньетка Лола Лола (опять смена имени и вновь - шедевральное попадание в образ!) кажется более живой уже на афишке, на которой ее видим впервые мы, и на пикантной открытке, на которой впервые ее видит профессор. Появление же блистательной, порочной, подчеркнуто плотской и вульгарной, но такой вызывающе женственной красотки на экране подобно мощному на пределе выносимости адреналинному уколу. Как она двигается по сцене, подбоченясь, чуть ссутулившись, чуть волоча свои шикарные ножки в шелковых чулочках! как поддергивает кружевные панталончики! как стреляет глазками! как звонко, нагло, небрежно и почти не попадая в ноты, но неповторимо, неповторимо напевает свои развязные куплетцы! Куплетцы, в которых она одновременно предлагает себя любому мужчине (Männer gibt es dünn und dick, schwächlich oder kräftig, irgendeiner schön und schick, schüchtern oder häftig; wie aussiecht, ist mir egal, irdendeinen trifft die Wahl) и бросает ему свой женский вызов (Kinder, heut Abend, da suche ich mir was aus: einen Mann, einen richtigen Mann!). Профессор, мгновенно угадав своего кукловода, радостно вручает ей свои жизнь и судьбу. Щебечет канарейка в комнате Лолы, щебечет Лола в сомнительного вкуса утреннем дезабилье, пищит игрушечный негритенок, шумит, бурлит и закипает жизнь в 'Голубом ангеле'. Жизнь, сил и ресурсов на которую у непривычного профессора хватит ненадолго, как ненадолго хватило их у неприкаянного трагического клоуна Августа, немой укоризной лезущего и в самые веселые кадры...
'Голубой ангел' фон Штернберга до краев наполнен символикой и метафорикой, что дало повод к многочисленным явным и скрытым цитированием в позднейших работах. Балаганная атмосфера кабачка сомнительной репутации фактически скопирована в 'Уродцах' Тода Браунинга, 'Детях райка' Карне, во многом - в комедиях Александрова, ее эстетика, несомненно, обожгла и Феллини. Образ женщины-вамп, роковой, несколько вульгарной, андрогинной красотки с тонкогубым ртом и острыми зубами, способными укусить мужчину сразу за кошелек - надолго вошел в кинообиход, типаж кинодивы голливудского типа определялся 'по Дитрих' и 'под Дитрих'. Роковые, провидческие мотивы фильма, по крайней мере на эмоциональном уровне, не оставляли в покое и величайших из позднейших режиссеров - уж больно духовная оргия, в которую скатилась Германия, напоминала в развитии своем нисходящий путь незадачливого бюргера. В 'Проклятых' Висконти Хельмут Бергер исполняет постановочный концертный номер, поет песню Марлен, не столько пародируя, сколько как дань уважения сей иконе, блондинке, которой стоит опасаться, которая по всем статьям так подходила на роль иконы Третьего Рейха. И которая этой иконой быть отказалась.
Во времена «франзуского периода», когда поэтапно на экраны выходили кинофильмы, впоследствии ставшие шедеврами мирового фонда киноиндустрии («Андалузский пёс», «Страсти Жанны д’Арк», «Наполеон»), в Германии царило некоторое затишье. Видными представителями немецкого кинематографа 20-х значились лишь избранные произведения. Такие как, например, нестареющий «Метрополис» Ланга, «Носферату — симфония ужаса» и «камерный театр» «Последний человек» Мурнау, и, в конце концов, «Кабинет доктора Калигари». Картины, конечно, известные, но не тот момент, а в целом, впечатление оставалось слабеньким. Мир ждал чего-то нового. Наконец, в 1930 г. выходит «Голубой ангел», неожиданно имевший триумфальный успех.
«Голубой ангел» снят по мотивам романа Генриха Манна «Учитель Унрат, или конец одного тирана», написанного в 1905 году. Спустя четверть века роман заинтересовал Эриха Поммера. Он знал, что Манн нуждался в деньгах и приобрел права на экранизацию за небольшую цену.
Эрих Поммер пригласил 35-летнего режиссера Джозефа фон Штернберга. По настоянию Штернберга фильм стал называться «Голубой ангел», как и кабачок, в котором учитель влюбляется в певичку. Уже были распределены все роли, а героини всё не было. Тогда Штернберг посетил спектакль «Два галстука», в котором были заняты пятьдесят актеров, певцов и танцовщиков. «В тот вечер я впервые увидел фрейлейн Дитрих, как говорится, во плоти и крови, — рассказывал Штернберг. — Я не мог оторвать от неё глаз. У неё было как раз такое лицо, какое я искал, и, насколько можно судить издалека, вполне подходящая фигура».
Действие «Голубого ангела» разворачивается в портовом городке предположительно в начале 1920-х годов. Учитель старших классов в гимназии профессор Унрат ненавидит людей и свободу, злобно измывается над школьниками. Но это, в принципе, не ново для того времени, так как там, в основном, господствовала железная дисциплина. Узнав, что его ученики посещают некую певичку из кабачка «Голубой ангел», он заявляется к ней с угрозами. И случается непредвиденное: профессор сам попадает под чары Лолы-Лолы. Он женится на певичке и отправляется вместе с ней на гастроли…
При всей своей трагикомичной форме повествования режиссер размышляет о феномене власти, как о серьезном явлении. Он анализирует падение профессора и причину этого падения — коварную соблазнительницу. Однако, обо всём этом режиссер не может говорить без ноток юмора, вскользь проскальзывающих за всё время просмотра. Он и наделил профессора оттенком искусственности. Поэтому, «Голубой ангел» можно расценивать как сатира, за исключением разве что последних драматических эпизодов. Но, финал этот служит — кульминацией, которая проповедует простую формулу, что любая власть — ничтожна, и её можно подчинить простыми жизненными факторами. Любовь, к примеру. На этой почве учитель как раз и проходит все стадии нравственной деградации.
Что до актеров, то создается вообще впечатление, что режиссер, ставя фильм, акцентировал своё внимание именно на этой важной составляющей. Потому что эффект невообразимый. Поблагодарить, прежде всего, хочется Эмиля Яннингса, создавший незабываемый образ немецкого филистера, злобного и ограниченного, издевавшегося над своими учениками профессора, которого погубила Лола-Лола. Ну и конечно — Марлен Дитрих, которая воплотила в себе и милые черты послушной певицы, и силуэт роковой красавицы. На премьере она получила огромный букет роз, почти такой же, как и Яннигс. А фотографы вспышками магния освещали её триумф. Дитрих выходила под непрекращающимися овациями.
«Голубой ангел» имел международный успех, объясняющийся его новизной и остротой. Картина в один момент обрела статус культа. Её смотрели и пересматривали. Да чего греха таить, её смотрят и пересматривают даже сейчас, когда через один год ей исполнится восемьдесят лет!
Да, и ещё одно: голые ножки мисс Дитрих заслуживают особого упоминания!
Что может погубить тирана, кроме собственного народа? Естественно, любовь — слепая и безрассудная, жестокая и страстная, взывающая к самым низменным и самым искренним человеческим чувствам.
Что может погубить тирана и заставить его быть вновь инфантильным мальчишкой, бредящим лишь Ей, одной из миллиона? Это должна быть не просто Женщина и не просто Богиня — само воплощение женственности, сексуальности и агрессии.
Именно с такой женщиной и встретился профессор Иманнуил Рат, прозванный своими несовершеннолетними учениками Учителем Гнусом, профессором Унратом. Россыпь фотографий, с которых на него бесстрастно и вызывающе смотрела некто Лола Лола — певичка из кабаре, во имя любви к которой всеми уважаемый профессор Рат потерял голову и жизнь его более уже не была прежней.
«Неистовый эстет» — так прозвали многочисленные кинокритики режиссера Джозефа фон Штернберга, вошедшего в историю мирового кино как главного первооткрывателя возможностей звука в немецком кинематографе и выдающегося художника, чьей музой стала великолепная и роковая дива Марлен Дитрих, которую фон Штернберг снял в шести своих фильмах. Первой их совместной работой и дебютом Дитрих в звуковом кино стала лента «Голубой ангел» 1930 года — один из первых громких и наиболее признанных немецких звуковых фильмов, в котором ярко воплотился как неистовый эстетизм фон Штернберга, так и его стремление к ряду философских и социально-политических обобщений в Германии, медленно, но неумолимо вступавшей в эпоху перемен под знаменем Национал-Социалистической Партии во главе с тогда еще не самым известным герром Шикльгрубером.
Роман Генриха Манна «Учитель Гнус, или Конец одного тирана», датированный 1905 годом, был далеко не лучшим и отнюдь не выдающимся произведением писателя — типичная история зажиточного среднестатистического бюргера, павшего жертвой любовного мезальянса к классической разратной роковой девице, которая из достопочтенного тирана, коим был герр профессор по своей закосневшей натуре, стала лепить все, что ее душе было угодно и подавила в нем окончательно всякие остатки мужественности, однако Джозеф фон Штернберг раскрытием лишь одной этой темы, формально главной и единственной в художественной структуре фильма, безусловно, не ограничился.
При первой встрече за кулисами пропахшего дешевым виски и дымом уцененных сигарет кабаре Рат выглядит смешно и нелепо, он попал на представление в чуждом ему театре жизни, он скован и по-детски смущен откровенностью Лолы Лолы, граничащей с эпатажем и вульгарностью. Но ради такой женщины, которая к тому же моложе его эдак на десяток лет(можно углядеть и порочно-прекрасные мотивы набоковской «Лолиты» в «Голубом ангеле»), он уже готов на все, однако в финале фильма Рат уже совершенно жалок и сломлен, его воля и дух истерзаны молодой хищницей, полюбившей своего профессора лишь на краткий миг, но не навсегда. Они были слишком разные и, если Лола Лола, в миру Роза, привыкла к жизненному карнавалу, то для бюргера Рата перемены в его стабильном укладе оказались тлетворными и чересчур болезненными, откровенно деструктивными.
Собственно, именно этой, приближенной к оригинальному произведению, трактовке смысловых пластов картины придерживался и сам режиссер, однако весьма нетрудно прочесть фильм и как острокритический памфлет в сторону отмирающей немецкой буржуазии, тех самых славных бюргеров, в руках которых некогда была вся полнота власти, но с течением времени и болезненных исторических процессов, произошедших по окончании Первой Мировой, такие типажи, как Иммануил Рат, стали для немецкого общества воплощением падения некогда мощной Империи. Общество требовало реванша, в воздухе все больше витал дух отмщения и старики-бюргеры должны были уступить место молодым подобру-поздорову. И они, как и профессор Иммануил Рат, послушно последовавший за своей обольстительной феминой, уходили, предчувствуя недоброе. Однако есть в фильме и иная доля его пророческой видения — Рат и Лола Лола в своих странных отношениях будто восходят к реальным, но тогда еще бывших никем друг другу Гитлеру и Еве Браун, однако в фантомной реальности кино Ева оказалась намного сильнее своего патриарха-любовника.
В фильме фон Штернберга также можно отчетливо увидеть элементы театра commedia dell’arte, где в роли персонажа квазиученого Доктора выступает герой актера Эмиля Яннингса — профессор Иммануил Рат, в роли Бригеллы — герой Курта Геррона, а Марлен Дитрих — роскошная, сексуальная и роковая Лола Лола — это гротескное воплощение юной влюбленной. Фильм подчеркнуто театрален, экспрессивен, кинематографический масштаб заменен камерностью действия и налетом гротеска в высветлении центральных характеров ленты. Однако в руках выдающегося эстета Джозефа фон Штернберга commedia dell’arte становится tragedia dell’arte, в которой все переполнено символизмом и неоднозначностью трактовок, которые и ныне делают данный фильм и документом своего времени, и картиной, изысканным кинополотном, находящемся вне всякого времени и пространства.
… А на прокуренных подмостках дешевого кабаре, под звуки рвущего душу саксофона, развратно куря табак и обольщая кружевной паутиной собственных чулок, вновь выступает Лола Лола. И будет сладко, и томительно, и мучительно больно ее следующему мужчине, попавшему в сети страстной обольстительницы.
В 1930 году на экраны Германии выходит фильм, навсегда изменивший, по крайней мере, две судьбы - судьбу начинающей, но пока что не очень удачливой актрисы Марлен Дитрих, и судьбу одного из самых талантливых режиссеров своего времени Джозефа фон Штернберга. Фильм этот назывался 'Голубой ангел' и был снят по произведению Генриха Манна 'Учитель Гнус', стал первым звуковым фильмом в истории немецкого кинематографа.
Штернберг, впервые увидевший свою музу в каком-то спектакле, где Дитрих играла роль вроде 'кушать подано', позднее говорил: 'Я придавал ей форму в плавительном тигле моей фантазии, пока ее образ не стал соответствовать моему представлению'.
И действительно, свои лучшие роли Марлен сыграла именно у Штернберга, и одна из них - несомненно, роль Лолы-Лолы в 'Голубом ангеле'.
История певички кабаре (которые, кстати сказать, приобрели к 1930 году невероятную популярность в Германии, находившейся в то время в глубочайшем экономическом кризисе), соблазнившей достопочтенного профессора, учителя гимназии (в исполнении Эмиля Яннингса), и, собственно, история морального и физического падения человека, стала настоящим триумфом как для режиссера, так и для актеров. (Интересно, что изначально компания УФА, на которой снимался фильм, была категорически против кандидатуры никому не известной Марлен Дитрих, настаивая на выборе в пользу признанной актрисы Люции Майхайм).
Характеры героев не статичны, они меняются, развиваются и раскрываются на протяжении всего фильма, и мы видим, как изначальное учительское высокомерие профессора и его уверенность в своей абсолютной правоте, сменяются к концу фильма осознанием своей ничтожности. Это обуславливается, прежде всего, потрясающей игрой Эмиля Яннингса (чего стоит одна только сцена в кабаре, где учителя заставляют выступать перед своими учениками кукорекая, разбивая об его голову яйца, называя эту голову 'пустой' - это ведь верх человеческого унижения, особенно для человека, бывшего некогда весьма и весьма уважаемым).
Как же он мог допустить такое? Страсть?.. Не столько. Скорее, слабохарактерность. Мне думается, что история профессора - это идеальное жизнеописание слабого духом, бесхарактерного человека: пока не было никаких позывов из 'вне', он сохранял, кажущееся ему самому, нравственное превосходство, но как только встретил человека сильнее себя духом, сам оказался ничуть не лучше и не выше, например, своих учеников, бегающих по вечерам к Лоле-Лоле. Такой человек только и горазд, что учить других. Однако нужно отметить, что свой выбор он делает сам, никто его к нему не подталкивает, так что винить за свою разбитую жизнь он может только себя.
Ну а Лола... Вся ее сущность выражается в последней песенке фильма, исполняемой ею: ' Я всегда играю, это моя природа'.
Естественно, ни о какой любви, особенно со стороны Лолы-Лолы, и речи быть не может: не из высокого чувства выходит она за профессора.
Интересно, что отношения между Яннингсом и Дитрих вне съемочной площадки были не менее сложны, чем отношения их героев в фильме. Яннингсу, бывшему к тому времени уже большой звездой, казалось, что Марлен 'тянет одеяло на себя', а режиссер ей в этом только сопутствует. Вечное недовольство Яннингса, его претензии и даже оскорбления, существенно осложнили процесс съемки. Дитрих рассказывала, что в момент 'душения' ее героини профессором, в момент, когда все недовольство жизнью и собой проецируется на Лолу (винит во всем он почему-то ее, а не себя), Яннингс чуть ли не натурально набросился на актрису, да так, что его еле смогли 'оторвать' от шеи Марлен. Впрочем, это уже переходит в разряд сплетен.
Дитрих, которая не приобрела еще 'голливудского блеска', как в своей следующей картине 'Марокко', немного пухленькая и без своих знаменитых впалых щек, смотрится блестяще: именно такая внешность как нельзя лучше подходит под образ качующей из кабака в кабак певицы.
Джозеф фон Штернберг проделал большую часть работы самостоятельно: начиная от построения декораций в кабаре 'Голубой ангел', и заканчивая прекрасной операторской работой, не говоря уже о работе с актерами.
Пару лет назад это был первый увиденный мной фильм блестящего твореского тандема Дитрих-Штернберг, который произвел на меня огромное впечатление, прежде всего таким тонким изображением духовного падения человека, актерской игрой, выдержанными паузами и всем-всем прочим.
В ряду самых интересных фильмов в немецком кинематографе почетное место занимает кинокартина Джозефа фон Штернберга «Голубой ангел» (1930). Дело даже не в том, что фильм входит в категорию первых ласточек звукового кино или Марлен Дитрих в главной роли, но в большей степени обращает на себя внимание, что фильм стал культовым для фашистской тематики, а его идеи и образы не раз переэкранизировались в киноанатомиях третьего Рейха.
От учителя Гнуса к профессору Рату….
«Голубой ангел» Штернберга стал экранизацией романа Генриха Манна «Учитель Гнус, или Конец одного тирана» (1905). Как-то Манн прочитал в газете заметку, что преподаватель гимназии был уличен в сексуальной связи с певичкой из второсортного кабаре. Эта история легла в основу его романа. Манн уловил зарождение фашизма и воплотил эту идею в Гнусе и его шансонетке. В своем карикатурном образе учителя Нусса (имя которого ученике переделали в Гнус) Манн создал жесткую сатиру на кайзеровскую Германию. Гнус – учитель тиран, представитель третьего сословия, в котором проснулась небывалая воля к власти. Певичка из кабаре Роза Фрейлих становится для него союзником в борьбе за власть и сексуальной музой. Гнус женится на певичке, его изгоняют из гимназии и он открывает публичный и игорный дом.
Сатира превратилась в драму
Роль профессора Гнуса (или другая языковая игра: Raat - Unrat) сыграл уважаемый в то время актер Эмиль Яннингс. Так как Яннингс был тогда чуть ли не лицом нации, он при всем желании не мог сыграть сатирический персонаж, потому наполнил образ небывалым драматизмом. В результате сатира Манна обернулась драмой Штернберга. Сюжет фильма, имевшего мировой успех, строился исключительно на драме старого профессора, который стал жертвой своей запоздалой страсти к юной шансонетке.
Первоначально Марлен Дитрих для фильма была второстепенным персонажем наравне со служанкой и т.п. Ее образ не воспринимали как достойный главной роли из-за безнравственности Лолы-Лолы (Роза Фрейлих) – «О времена, о нравы!» Но к огромному удивлению, образ, созданный Дитрих, получил бешенную популярность в Германии и на долгое время стал культовым, да еще и «вечным» на равнее с Кармэн. Успех кинообраза Лолы-Лолы состоял в происхождении ее порочности, родившейся не из нарушения нормы, а из новой «нормы», так как фашистский «порядок» был вывернутой наизнанку свободой от любых ограничений совести. С легкой подачи Штернберга Лола становится «вечным типом», а Гнус - не только ее идеальным мужем-слугой, но и идеальным зрителем фильмов Дитрих в Европе 1930-х. В день премьеры фильма Марлен Дитрих улетела в Америку, и только по приезде туда узнала о своем неожиданно бешеном триумфе.
«Голубой ангел» и новое время
История «Голубого ангела» не закончилась в 1930 г., да и с падением фашизма в Германии. В 2000 г. в свет вышел фильм с одноименным названием режиссера Йозефа Вильсмайера о Марлен Дитрих. В этом же году американская писательница Франсин Проуз написала роман «Голубой ангел» по мотивам фильма Штернберга, в центре которого история учителя Гнуса и Розы, Рата и Лолы переосмыслена в современной интерпретации. Роль Гнуса и Рата занимает профессор и писатель Теодор Свенсон, а Роза с Лолой воплотились в образе студентки-металистке Анджеле Арго, обвинившей профессора в сексуальных домогательствах.
Здорово, что есть истории, интерес к которым не утихает.
Когда мы говорим о великих произведениях кинематографа, то невольно вспоминаем об итальянских или французских шедеврах, даже чаще об итальянских, но совершенно точно обычный человек, знакомый с историей кино на поверхностном уровне, вспомнит о немецком творчестве в самую последнюю очередь, если вообще вспомнит. Безусловно, немецкий кинематограф затмили более сильные европейские школы, но при этом Германия всё равно умела удивлять не только ценителей, но и менее искушённую публику.
Примером культурного прорыва в немецком кинематографе можно считать выход в свет фильма 'Голубой ангел' в 1930 году режиссёра Джозефа фон Штернберга, талантливая работа которого прославила не только его самого, но и главных действующих лиц фильма. Первая и одна из важнейших заслуг Штернберга в подборе актёров. Ещё совсем молодая Марлен Дитрих, сыгравшая в фильме Лолу, не имеет ничего общего с Дитрих голливудского периода, поэтому так для многих зрителей и привлекательна.
Отдельного внимания заслуживает игра уже опытного Эмиля Яннингса, отлично вошедшего в образ преподавателя, постепенно разрушающего свою жизнь.
В основе истории лежит внутренний конфликт, раскрывающийся на фоне внешнего. Мы наблюдаем, как профессор Рат (Эмиль Яннингс), безответно влюбляясь в молодую певицу Лолу (Марлен Дитрих), постепенно убивает в себе личность. Уверенный, казалось бы, мужчина теряет стержень и перестаёт принадлежать самому себе, а та, в кого он влюбился, продолжает жить как ни в чём не бывало.
Если мы говорим об ошеломляющем успехе фильма, то имеем право говорить и о его уникальности. На мой взгляд, 'Голубого ангела' можно отнести в разряд уникальных кинолент по нескольким причинам. Первая причина - сочетание сатиры и самой настоящей драмы. Фильм построен на таких эмоциональных качелях, где есть одновременно место смеху и печали. Жанр трагикомедии считается самым сложным с точки зрения исполнения. Вторая причина - сочетание внешней простоты сюжета и глубины проблематики, что особенно удивительно для одного из первых звуковых фильмов. И, пожалуй, последняя третья причина - динамичность картины в условиях её камерности. В фильме отчётливо прослеживается концентрация места, времени и действия. Каммершпиль - так называется в немецком кинематографе направление, в котором соблюдается единство трёх вышеупомянутых условий.
Сегодня, конечно же, мало кого можно впечатлить динамикой и камерностью кино 30-х годов. Не получится удивить и сюжетом. Пожалуй, главная уникальность этого фильма в том, что его смотрят даже спустя почти столетие.
После просмотра этот фильм язык не поворачивается назвать иначе как драмой. Марлен Дитрих здесь прекрасна - живая, несовершенная, еще не застывшая в свой фотографический образ, добрая, понимающая и пустая до безжалостности. Кабаре, много пудры, ножки в чулках, клоуны, вместо ангелов какие-то дикие, толстые пупсы. Все ограничено очень микроскопическими масштабами - начиная от крошечной комнатки, куда непонятно как набиваются зрители и артисты, заканчивая общим пространством всего действия фильма, общей совокупностью метров, в которых проходит жизнь героя. Как птичья клетка. В фильме много символов, не то, чтобы глубоких, но напоминающих нам о том, что считывать символы, даже топорные, мы подразучились (вернее, никогда толком и не умели). За несколько лет появления звука в кино (3 года), лица актеров не разучились играть - даже каждый школьник и официант второго плана умеет играть на своем лице, как на инструменте. Фильм имеет кольцевую композицию: все началось и кончилось одной и той же песней на одной и той же сцене.
Мне видится ключевой сцена, когда профессор просыпается в неком подобии скворечника у своей возлюбленной, пьет кофе. Поет птичка в клетке. Крупный тиран мелкого пошиба - учитель гимназии, с именем, очень напоминающим культовое сочетание 'Иммануил Кант', как мальчишка или как романтик, что вместе только и возможно, влюбляется к роковую красавицу, буквально попадает в умело расставленные сети - легко и без особых стараний ловца. Сам пришел с цветами, сам предложил свою руку и сердце, свою судьбу и свою жизнь. Его покорили три кусочка сахара и заботливые руки, помогающие залезть в пиджак и гладящие по суровым усам - вот оно гнездо, петушок, курочка и яички. Бывший въедливый преподаватель английской литературы согласен быть петушком, кукарекать и не быть профессором, быть подавателем щипцов и чулок и не быть грозой взрослеющих мальчишек. Но 'я вся любовь, я пою и играю, не моя вина, что мужчины слетаются ко мне, как бабочки на свет огня'. Птичка была певчая, не одомашненная. Птичка играющая и шутливая, озорная и бесчувственная.
Остается амплуа клоуна, яйца твоих надежд разбиваются о твою глупую голову, в которой уже ничего нет. Все билеты на шоу бывшего профессора раскупили.
Птичка умерла. Она давно не пела. Никогда не пела, если честно... только прилетала на свист и пение. Фонарь выхватил Гнуса из толпы, затащил его на сцену и выплюнул вновь на свое место в мире - за парту. Это была его так странно сыгранная роль, перед доской, в комнате, где он учил других как жить.
Да, любовь, конечно - когда мы любим, мы уходим в жизнь любимого человека полностью, мы готовы разделить с ним все - от выпивки и щипцов до эротических фотографий и накладного носа. Мы улетаем из своей клетки, а там, где нас не любят, три кусочка сахара в чашку будут падать недолго. Женщина-птица, как женщина-песня (Кармен), поет просто потому, что не может не петь. Призываемый пением быстро надоедает.
'Ты мое сердце, ты мое все'... когда белых голубей иллюзий и любви извлекают из твоей головы, не остается ничего. За земными столиками работают не райские птицы, а сирены, ничего не обещающие. Заходи, путник, здесь ты обретешь иллюзию любви. Но лучше б, глупец, раздувал ты перышки на открытке - юбка птицы поднимается, но пока ты не услышал ее голос, ты в безопасности.
Но профессор взлетел. Полетел на любовь, с любовью. Пропустил столько боев городских часов, взлетел в ложу любимого человека. В одной клетке птица осталась жива, все так же поет, только чуть грустнее, а в другой окостенела, только ее лапа, очень похожая на человеческую, намертво вцепилась в парту, за которой прошла ее жизнь, на которой лежала подаренная гвоздика - увядший знак того, что его когда-то любили.
Да, я, кажется, поняла, почему этот фильм - мелодрама.
