Мауро Болоньини — а сейчас отвернись и не оборачивайся
Альберто Моравиа подарил нам прекрасный литературный первоисточник. Болоньини пришлось лишь добавить контуры и пригласить на роль неотразимой матери великолепную Ингрид Тулин. Несколько диалогов и внутренний диалог - анализ уже повзрослевшего героя и его осмысление детских переживаний умещаются лишь в несколько емких предложений. Но как они лаконичны.
- Мама. Не спишь? Я хочу уехать отсюда.
- Почему?
- Мама. Я хочу, чтобы ты не обращалась со мной как с ребенком.
- Хорошо. Буду обращаться, как с мужчиной.
Эта лента - бенефис одной актрисы. Ингрид Тулин обворожительна. Она - сама женственность, сексуальность и серьезность. И это неспроста. Камере было важно показать влюбленный бескомпромиссный взгляд стремительно взрослеющего ребенка. Он немного растерян...
Моравиа зашел на запретную территорию, рассказав о мужских переживаниях о которых не принято распространяться публично. Но тем не менее, Болоньини построил весь фильм на демонстрации детской влюбленности и смущения. Агостино как юный странник, очарованный жизнью сталкивается с сильной и властной своим обаянием персоной матери.
...За его спиной тело матери обнаженное лучам солнца. Оно было тайной, которая особо хранима. Она долго еще оставалась в его душе. Эти смущения и влюбленности...
Роман матери с респектабельным Ренцо (Джон Сэксон) оказывается чрезмерно волнительным для парня. Тем более, что вместе со своими друзьями он наблюдает многие подробности, которые видеть эти ребята не должны были...
Такое не могло не смутить. Болоньини весьма трогательно касается весьма нежных вопросов... Он будто развивает психиатрические вопросы, затронутые в 'Красавчике Антонио', показывая оборотную сторону кошмаров с которыми сталкиваются зрелые мужчины. Годом позже он будто завершит ярким штрихом эту условную трилогию сняв 'Растление'.(La corruzione). Эти ленты нужно смотреть вместе, как единое целое.
...Как мужчине следует отбросить заботы и много думать перед сном. Но он еще не мужчина. И пройдет много времени, прежде, чем он станет им.
И вроде ничего выдающегося. Играющиеся дети. Пляж. Прогулки на гондолах по Венеции. Безукоризненный костюм Ренцо... Все это аукнется многочисленными ночными кошмарами.
- Стать свободным внутри себя от материнской любви. Отрезать навсегда эту связь с аномальной и совращающей чувственностью. Это было самым неотложным делом... И сделать это было нужно поставив между собой и матерью образ другой женщины...
Мальчик встречает утро в постели со своей матерью. Нет, Болоньини не опередил Луи Маля – это всего лишь игра, в которую приехавшая на отдых молодая вдова играет со своим малолетним сыном, позволяя тому представлять себя кавалером, чтобы развеять своё женское одиночество, гнетущее необходимостью блюсти светское реноме. Однако не обязывающая атмосфера венецианского пляжа вскоре разрушит идиллию причудливых связей внутри неполной семьи, открыв несмышлёному ребёнку правду отношений взрослых людей.
Взяв сюжет из романа Альберто Моравиа, режиссёр придерживается темы становления личности, представляя её в форме столкновения детских иллюзий с реалиями настоящего бытия, местами грубыми, временами – отталкивающими, но не такими обманчивыми, как бездумное материнское баловство.
Вспыхнувший ниоткуда курортный роман отзывается горькой обидой, а женщина не знает, как объяснить сыну изменившиеся правила их недавнего шутовства, оказавшегося ложной дорогой, в стороне от которой, как выяснилось, проходит неведомая дотоле настоящая многоцветная жизнь.
Резкий разлад сводит мальчика с командой местной ребятни, втягивающей аристократа в мир грубых откровений и тёмных связей, прямой речи и неявной вражды – беспардонное обращение хозяев города шокирует робкий взгляд застенчивого Агостино, не представлявшего, как много было скрыто, оторопело перебирая открытия каждого нового дня.
Сосредоточенность юного Паоло Коломбо здесь значит не меньше, чем красота Бьёрна Андерсена для «Смерти в Венеции» Лукино Висконти, даром, что место действия всё тот же курорт Лидо, напоминающий о себе такими же, кажется не меняющимися со временем кабинками, томящимися на солнце телами и играющей у воды детворой. Взгляд удивления, хранящий в себе страх, растерянность от неожиданностей, передающий сложный поток сомнений, сопровождающих скрытый в глубинах сознания мальчика противоречивый мыслительный процесс.
Как и в романе Моравия, главный герой стремится, увидев, понять и разобраться в неизвестных связях, мирно терпя грубости новых товарищей, по странному стечению обстоятельств, не отталкивающих неженку, продолжая приносить ему всё новую и новую пищу для дум.
Безобидный ребёнок спокойно сносит насмешки и обидные выходки компании бесцеремонных друзей, молчаливо перемалывая в себе неслышные зачем и почему, объясняющие то, чем занимается покровительствующий ребятам взрослый дядька и отчего нажил себе врага Агостино, отвлекающий внимание старшего от одного из парней.
Пока счастливая мать занята радостями мимолетной любви, её сын лишается невинного взгляда на мир, постигая неподдельную прямоту обнажённых истин, где плоть и разум ведут отсчёт своих будущих жертв. Как и кем быть - это момент настоящего выбора, к которому неизбежно приходит пытливый юнец, вскоре сбрасывающий с себя белые одежды, тогда как остальные, с самого начала обходились без них, обозначая этим действием, лежавший в подзаголовке картины (La perdita dell'innocenza) абсолютно нетривиальный смысл истории перехода мальчика во взрослую ипостась.
Начинающий актёр не слишком нуждался в помощниках, но в паре с многократно снимавшейся у Бергмана актрисой Ингрид Тулин у него прибавилось сил, чтобы быть смелым и уверенности, дабы оставаться спокойным, не поддаваясь страхам перед своей ролью, которая немало пугала некоторых членов его семьи.
Поставив на игру, Болоньини скромно перенёс на плёнку черно-белые листы романа Моравия, не прибегая к сложным аллюзииям, обойдясь без символических подтекстов и изощрённых сцен – доверяя простоте и открытости умного взора, не пряча нюансов темы, в надежде на простой эмоциональный посыл. Он, если и не взял вершину, то достиг высоты, и только величие других итальянцев не позволило режиссёру выглянуть из-за их широких спин.
