В последнее время мы стали забывать, что ключевая задача фильмов ужасов - пугать. Но пугать не обязательно с помощью резких звуков и внезапно выпрыгивающих монстров. Пугать можно атмосферой и ощущением надвигающейся беды. Именно этим и занимается 'Солнцестояние'.
Фильм рассказывает о судьбе нескольких студентов, которых одногруппник пригласил в свою деревню в глубинке Швеции. Там издревле отмечается дважды в год солнцестояние, и подростки едут в поисках новых ощущений - в том числе, подкрепленных различными веществами. Но у коренных обитателей на них свои планы.
Рассказывать что-либо далее будет вредно для тех, кто пожелает посмотреть 'Солнцестояние', но, с другой стороны, любой, услышавший подобную завязку, примерно представляет, что его ждет. И будет прав и не прав одновременно.
Все дело в атмосфере - здесь нет мрачных особняков или густой чащи леса. Нет маньяка-убийцы или вызова сверхъестественных сил. Есть только специфические традиции, которые берут свое начало в древности, и для непосвященных могут показаться весьма шокирующими. Но все это подается настолько красиво, что усыпляет бдительность не только персонажей в фильме, но и зрителя. На моей памяти таких картин немного.
В целом - отличное, леденящее и пугающее кино, великолепно снятое и неплохо продуманное.
Попала я сегодня на синему под занимательным и многообещающим названием «Солнцестояние». Сие творение неизвестного доселе мне автора длится около двух с половиной часов. Начало затянуто донельзя, с половины фильма часть зрителей начала расходиться и, надо признаться, поползновение к аналогичному действию закралось и у меня. Потом действие начало развиваться куда быстрее и повергло меня в сменяющие друг друга чувства, одно неприятнее другого. Короче, это очень странная картина. Вначале подумалось: неудачная попытка на экспериментальный артхаус — не сильна в сравнениях с другими такими картинами, поэтому и показалось, что автор силился удивить зрителя этой стороной. Потом пошла, с позволения сказать, какая-то неумело состряпанная психоделия. И всё сменилось… сложно сказать каким направлением, вакханалией что ли. Если попытаться сравнить кино с тем, что пришло однажды на ум во время просмотра, то это фрагмент из всем известного фильма «Кин-дза-дза», только с извращённым продолжением:
- Девушка, а куда вы вот этих вот?
- В малый филиал оранжереи…
- Вы что, действительно из людей кактусы делаете?
- Только из плюкан.
- Но наши не плюкане, наши — хануидяне.
- Это не важно…
«Что это было?!» — первое, что я сказала после «занавеса». Как теперь это развидеть?.. И не то, чтобы мне фильм совсем не понравился, нет. Отчасти я рада познакомиться с новой для себя веткой психологического хоррора, планкой мастерства которого до этого я считала фильмы Гильермо дель Торо. Но пока сравнение не в пользу Ари Астера. Хотя, надо признаться, «Солнцестояние», ввиду довольно не фантастического задействованного сюжета, а именно — повествование о культе, общине-секте, обрядах, имевшие место в истории развития современного человека, столь близко подводящее к нашей действительности без намёка на голую выдумку, на которой состоят девяносто процентов фильмов, леденящих кровь, не может оставить в своём итоге равнодушным. Но то, что я увидела, как говорится, уж лучше бы я этого не видела. Невольно примеряешь фильм к действительности, и становится не по себе — есть в искусстве нечто жизнеутверждающее, так вот здесь выходишь после просмотра с абсолютно противоположными чувствами. А вот это уже кому как. Мне это чувство не слишком понравилось, поэтому не возьмусь судить о картине в положительном или отрицательном ключе. Однако то, что это был большой эмоциональный всплеск за последнее время — это однозначно.
Вот один из самых страшных фильмов, который мне довелось видеть – «Солнцестояние». Причем страшный настолько, что я забоялась реальности и людей, которые рядом со мной.
Картина, которая днем вызовет у вас параноидальный страх и заставит усомниться в происходящем и людях рядом с вами. Фильм просто выходит с экрана за вами и преследует посильнее тени, которая кажется призраком после банального ужастика.
Начинается в фильме все очень интересно и просто – компания молодых людей приезжает вместе с другом в шведскую деревушку на праздник солнцестояния. Они знают, что в этом есть что-то оккультное и им непривычное, но кто бы мог подумать, что все сложится именно так. Община живет странной жизнью, однако поначалу ребята готовы принять отличия, пока эти отличия не начинают угрожать их жизням.
Главная героиня Дэни больше других нуждается в этой поездке, учитывая трагедию, которую только что пережила.
Говорят, что это фильм о расставании и обретении нового себя. Возможно. Однако у меня он вызвал желание поставить все и всех под сомнение и больше уже точно никогда не верить людям.
И если в фильме ты не крикнешь героям «постойте», «уезжайте», «бегите», то себя ты всегда можешь остановить.
Фильм о том, что большая часть ужасов может происходить днем и мы сами каждый раз готовы ринуться в подвал с криками «кто там» вместо того, чтобы защитить себя как-нибудь иначе. Как минимум, молча уйти подальше от сомнительных людей и событий.
И снова студия А-24 ('Агнец', 'Грызня'), создающая самобытные киноленты, отличающиеся от стандартной голливудской продукции.
Отрадно, что хоррор как жанр не стоит на месте, а развивается, порождая новые подвиды. Такое направление, как фолк-хоррор, является для меня абсолютно новым и, тем самым, притягательным. Все-таки примитивный сюжет про маньяка с топором уже откровенно скучен, отжив свое в видеосалонах 1990-х.
Помните песню «Сказочная тайга» группы «Агата Кристи»? Мне она всегда казалась какой-то потусторонней и леденящей душу. Так вот, была там такая строчка: «Новую кровь получила зима, и тебя она получит». Только в «Солнцестоянии» новую кровь получило лето..
Набившая оскомину тема «шведской семьи» не теряет своей популярности. В «Солнцестоянии» зрителя приглашают заглянуть в еще одну ячейку шведского общества - языческую общину, затерянную где-то то ли в шведских лесах, то ли в полях. Любая секта – это, по сути, тоталитарное общество, где все еще более гипертрофировано, и гайки закручиваются на порядок сильнее.
И хотя решение поехать в Швецию было принято компанией американских студентов совместно, и мы видим, что по приезде они формально держатся вместе, по большому счету они не друзья – не стоят друг за друга горой, способны ехидствовать в отношении друг друга и делать друг другу мелкие подлости. У них нет сплоченности (когда один за всех, а все за одного) - именно той штуки, которая помогает выжить в экстремальных условиях. Вместо того, чтобы бежать из этого странного, погрязшего в оккультизме места без оглядки после увиденного в первый же день праздника Солнцестояния (а лучше тайно ночью), они остаются и долго спорят, кто же из них будет писать по теме сдвинутой шведской коммуны диссертацию - выгода здесь превыше безопасности. Они спокойно дают себя опаивать, околдовывать и уговаривать, меланхолично и механически поглощая заговоренные яства, да еще и с такой отвратительной начинкой. Одним словом, вместо того, чтобы побороться за себя хотя бы для проформы, они с самого начала пассивно складывают лапки и никак не противятся уготовленной им юдоли. «Да где, черт побери, ваш инстинкт самосохранения?!» - хочется заорать во весь голос. Но зачем далеко ходить – через год после съемок фильма это же общество позволило подвергнуть себя драконовским ковидным ограничениям, когда даже на младенцев одевали маски, а беременных женщин арестовывали. Только парочка неэтнических британцев позволяет себе выразить открытое несогласие с укладом жизни в Хорге.
Под всеобщим равенством и братством в Хорге скрывается абсолютная неэтичность, граничащая с первобытной жестокостью. Хотя в моем понимании Хорга – это все же гротескно изображенное современное общество, всегда готовое впасть в ту или иную крайность, где все новое – это хорошо забытое старое. Например, сейчас многие страны приходят к узакониванию эвтаназии якобы из соображений гуманизма, идя при этом не только против воли божьей, но и против общечеловеческой морали в целом. В Хорге тоже существует своего рода добровольно-принудительная эвтаназия, которая лишний раз подтверждает, что идея лишать кого-то жизни в неотведенное ему Господом и природой время является абсолютно абсурдной и аморальной. Кто в праве решать, пришел ли кому-то срок отправляться в мир иной или нет? Ведь больной может неожиданно выздороветь (даже в медицине существует термин «спонтанная ремиссия») и долго еще радовать окружающих своими талантами и полезными качествами, внося при этом посильный вклад в жизнь общества. Там, где принимаются однозначные/ единоличные/ силовые решения, всегда есть места ошибкам, перегибам и волюнтаризму.
Занятно, что для пущей аутентичности американских персонажей играют американские актеры, а шведских – шведы.
Не смотря на общее предчувствие беды, моя интуиция в этот раз мне особо ничего не говорила (обычно я более-менее догадываюсь о сюжетных ходах, создавая спойлеры сама себе), так что концовка для меня не выглядела предсказуемой. В паре моментов к горлу все же подкатывала тошнота как реакция на увиденное на экране. Поэтому фильм не советую смотреть после плотного обеда или ужина.
После «Солнцестояния» мне хочется посмотреть другой фильм режиссера Ари Астера - «Реинкарнацию», который, как говорят, еще жестче. Обилие отрицательных рецензий на «Солнцестояние» лишний раз доказывает, что люди, как какие-то мутировавшие стрижи (вот вам, кстати, идея для очередного нового жанра хоррора), уже просто разучились замедляться и делать что-то спокойно, с толком, с расстановкой, в том числе смотреть кино. Вот и подавай им кинематографическое «бистрО».
Итог: хотя я сама была в ситуациях, когда по приезду в абсолютно незнакомое место нужно было полностью довериться принимающей тебя стороне (например, в тихоокеанском Вануату мы жили в семье одного колоритного местного авторитета, о котором мы знали очень и очень немного), нужно все же быть начеку и иметь какую-то внутреннюю «чуйку»: тот, кто тебе приветливо улыбается, не всегда твой друг. Возможно, он уже размышляет, под каким соусом съесть тебя сегодня на ужин...
Интеллектуальный хоррор Hereditary зажег звезду режиссёра Ари Эстера. В застоявшемся жанре его работа действительно выглядела свежо и стильно, и располагала к тому, чтобы ожидать от автора новых работ. И он не подвёл. В скором времени вышла почти трехчасовая лента Солнцестояние, которая ещё до официального релиза была признана чуть ли не революцией в жанре хоррор.
Водрузив на голову метафоричную корону в финале Hereditary, Ари Эстер, по всей видимости, в действительности уверовал в свою гениальность. В итоге вполне ожидаемо пьяный воздух свободы в очередной раз сыграл с профессором Плейшнером злую шутку.
Солнцестояние - это крайне душное, затянутое, скучное, утомительное и претенциозное кино, базирующееся ровно на одной идее. Идее о причиняющих боль, разрушительных отношениях внутри пары. При том, что эта задумка становится понятна со второй сцены фильма, для ее раскрытия автором вводится целый культ солнцепоклонников. Однако вместо ожидаемого эффекта страха перед необъяснимым Солнцестояние скорее вызывает смех.
Вся выдуманная фольклористика в фильме выглядит как сцена совокупления инопланетных продюсеров из серии американского мультсериала Южный парк: «Пацаны, я не понимаю, что происходит, но, по-моему, это что-то неприличное». От того, что каждую минуту фильма в нем происходит очередная надуманная фольклорная хрень, он не становится умнее. Особенно, когда фольклорная хрень заключается в том, что кто-то громко орет, танцует или долго смотрит куда-то вдаль.
Фильм выглядит как попытка выстроить кубриковский равносторонний треугольник из неравных сторон. В результате он все время заваливается набок. Длинные сцены в этом фильме слишком длинные, сцены юмора несмешные. Там, где персонажи должны стоять или двигаться ровными рядами, всегда кто-то выбивается. Постройки, которые должны быть посередине кадра, обязательно смещены в сторону.
Но если все описанное выше можно признать особым режиссерским видением, то растянутый хронометраж никак не объясняется художественной необходимостью. Большинство сцен затянуто ради создания ощущения артхаусности. В сценарий добавлены лишние сюжетные линии, большинство из которых нужны для подачи совершенно ненужной экспозиции, как, например, линия с диссертацией и местным гомункулом Пикассо. Фильм перегружен персонажами. Почему вместо 9 жертв нельзя было оставить одну, при том, что по смыслу только она имеет значение, совершенно не ясно.
Но есть в фильме Солнцестояние и свои плюсы. Например, если кто-то решит вам рассказать о многочисленных отсылках этого кино или предложит трактовать его концовку - можете смело останавливать этого человека и никогда не заводить с ним беседу о кино. Он в нем ничего не смыслит.
Порой источник нашего несчастья - наше ядовитое окружение.
Символизм.
Кратина с самого начала давит тяжелой, ядовитой атмосферой. В ней пребывает главная героиня и то и дело выплескивает её в отчаенном, срывном рыдании по ходу фильма. И источник этой атмосферы - те кто с ней рядом. Парень, партнер - который на самом деле никакой не партнер, а толстокожий отдаленный медведь с тупыми отмазками и готовый предать попадись возможность. Его друзья, за закрытой дверью осуждающие ее, и улыбающиеся после открытия двери. Друзья, которые и между собой вовсе не друзья. Все отношения отравлены и лицимерны.
И там, где эмпатия доходит до предела и если рыдает один, то и все в едином порыве. Если радуется один, то и все в одном хороводе. Там, где и смерть не горе, а просто этап. Там она улыбается и испытывает радость впервые за весь фильм, и прерывает эту радость только попадание в ее обзор (не) партнера. Режисер отлично дал прочувствовать эти качели: фокус на (не) партнера - и вот улыбка меняется на угрюмость с готовностью сорваться в очередной приступ отчаиняя и рыдания. Фокус на фестиваль, праздник - и вот уже возвращается искренняя улыбка и радость в глаза. И когда всё окончено - и не он ни его друзья больше уже не попадут в её обзор, мы вновь видим утвердительную, завершающую, искреннюю улыбку на её лице.
Собственно, одна из причин почему люди попадают в секты. Они находят эмпатию, которую им не получилось найти в реальной жизни.
Стоит отметить и картинку. Природа и языческие обряды, цветы и хороводы. Всё выглядит красиво и гармонично.
Ярчайший (как и само название данной картины) пример того, как снять по-настоящему ТРЕВОЖНЫЙ фильм на нетривиальную тематику.
Однажды (в 2018-ом году), Ари Астер, ворвавшись в хоррор-индустрию со своей дебютной «Реинкарнацией» («Hereditary»), показал всем, что с его авторским мнением стоит считаться.
Через год (в 2019-ом), он с лихвой закрепил этот статус фильмом «Солнцестояние» («Midsommar»), где 'отвратительное' ещё больше коррелирует с прекрасной постановкой кадра, порой брутально-хлёстким, но неторопливым стилем повествования и гармонией метафоричного восприятия межличностных отношений между протагонистами, а 'гипнотическая' развязка надолго оставит вас 'под кайфом и в смятении', с предельными мыслями, рефреном тамошнего 'мелодично-отбойного' саундтрека всплывающими в голове на протяжении и после просмотра всего этого кино в целом, типа: «Чёрт возьми, этот чувак снимает лютую и местами омерзительную дичь (в хорошем смысле этого слова), дайте-ка мне ещё!..».
Лично Я воистину рад тому факту, что у меня наконец-то нашлось время, чтобы оценить эту кинокартину, источающую 'криповый вайб' даже посреди белого дня.
Так что, то ли ещё будет, как говорится, ибо Я уверен, что вскоре автор жутчайше “порадует” своих искушённых зрителей новой креативной работой, причём, возможно, даже вне рамок вектора своей жанровой принадлежности.
P.S.: Всем спасибо, всем удачи, ещё считаемся/спишемся/свизуализируемся и побольше вам бэд-трип'ных взаимоотношений с язычеством и матушкой-природой, ага.; -)
После просмотра «Солнцестояния» у меня возникло ощущение незаконченности, недоделанности, недосказанности, что приводило к соответствующим вопросам «А что дальше?» «А зачем ?» «Для чего?» и т.д.
Складывается представление, будто фильм снимал не совсем опытный человек, что так и не смог окончательно совместить все свои идеи, ибо за немалые 2,5 (!) часа, из всего того количества закинутых в первой части фильма удочек, нагнетания, всех этих выяснений отношений и трипов, в конечном итоге не вырисовывается ровном счётом ничего целостного. Когда сформировавшееся за первую часть подводка, а под «подводкой» я имею в виду персонажей, сталкивается с, как я понимаю, главной идеей фильма, а именно — показать страх и ненависть в неоязычестве — она просто тонет там без какого либо продолжения.
Начиная с главной героини, чья история начинается с психологической травмы, которая является главным источником её конфликта, вот только развитие этого конфликта будто бы совсем не происходит.
Из этой же травмы проистекает конфликт героини с её парнем, но, честное слово, все это выглядит как тот самый мем, где парень оборачивается на проходящую мимо девушку, ловя на себе кривой взгляд своей второй половинки. И этот мем растянут на весь фильм…
Других персонажей фильма постигает та же участь. Нас с ними знакомят, но лучшими друзьями нам вместе стать не суждено - уж слишком скупо происходит их раскрытие.
Вторая часть фильма.
Нас знакомят с общиной и закидывают 'новые' удочки, которые, впрочем, повторяют судьбу 'старых'. Нам показывают много загадочного, но обделяют подсказками для разгадывания, от чего всё это скорее напоминает документальную съёмку. Что-то вроде: «мы приехали в джунгли к каннибалам и поснимали чем они там занимаются». Все остальные смыслы, если они вам нужны, додумывайте сами.
Плохим фильм назвать не могу, актёры, декорации, операторская работа — всё смотрится добротно.
Однако, как-то так выходит, что первая часть со второй не шибко вяжется, учитывая, что каждая из них сама по себе не шедевр, а от того и ощущение, от всего этого праздника жизни, под названием «Солнцестояние», остаётся смешанным…
Все самое пугающее всегда происходит в темноте - таков привычный приём любого хоррора.
Ари Астер второй раз деконструирует наши хоррор-привычки в своем фильме 'Солнцестояние', который вышел в июле этого года.
В первой своей картине 'Реинкарнация' он возвел ужас в разряд бытовухи - что невозможно напрягает, учитывая, что бытовуха - то, в чём мы находим спокойствие и рутинную повторяемость, избавляющую нас от навязчивого страха спустить ноги с кровати. Во второй же - перевел ужасы из тени на свет, сияющий, теплый, уютный - тот, который, казалось бы, должен просто убивать на корню ужас и печаль. Итак, 'Солнцестояние'.
Этот фильм нельзя назвать 'очередным' хоррором, так как в некотором роде Астер выступает новатором. Начнем с хронометража: 2 часа и 27 минут. Вы когда последний раз добровольно готовы были смотреть двухчасовой - не драму, не байопик, не фильм о войне - просто хоррор?
Ну ладно, во-вторых, это совсем не 'просто хоррор': фильм практически напрочь лишён всей атрибутики своего жанра. Представьте: всё действие происходит на природе - и нет там, казалось бы, абсолютно естественных для такой локации вещей: болота, леса, пещер, гротов... Нет там и острых предметов, темноты, подвалов, страшных заброшенных зданий или ужасных выгребных ям. Все мило, приятно - перед нами практически идеально-медитативное поселение и такие же люди. В белом.
Компания друзей приезжает в отдаленное шведское поселение Хельсингланд, куда их позвал вовлечённый в локальную этническую культуру Пелле. Все это происходит спустя некоторое время после трагедии в семье Дэни - девушки Кристиана, который планировал поездку без нее. Более того, отношения в паре были не самыми радужными и, вероятно, их сплотило именно произошедшее с Дэни. Ну что ж, друзьям - Пелле, Джошу и Марку приходится мириться с пополнением их сугубо мужской компании. А Дэни в это время пытается отвлечься от печальных мыслей. Они прилетели в солнечную стану, где в это время года солнце не садится, люди постоянно улыбаются, а день не заканчивается (или ночь?). Кажется, именно здесь можно прийти в чувство, найти свой дзен и выдохнуть суету шумных Штатов хотя бы ненадолго.
В поселении компанию друзей очень приветливо встречают местные жители — народ Харга. Конечно, быт очень специфичен - но разве не это нужно для небольшой перезагрузки? Тут своя еда, свои напитки, свои развлечения. Но главное - здесь все готовятся к празднику Солнцестояния, отмечаемого по обычаю раз в 90 лет.
Каждый из компании приехал сюда со своей целью: Пелле возвращается в родное пристанище, Джош планирует писать диплом о местных традициях, Марк хочет развлечься, Дэни - ну тут и так всё понятно, а вот Кристиан... Его планы на эту специфическую поездку вообще не очевидны: он не определился с темой диплома, в отличие от Джоша, а на развлечения в стиле Марка он не претендует - ведь у него есть девушка. Поначалу даже кажется, что в этой поездке он больше думает о Дэни - о её состоянии, её желаниях и том, чего она хочет. Однако бесконечно светящее солнце всё ставит на свои места.
Сам праздник занимает несколько дней - и ребята участвуют во всех обрядах и народных мероприятиях: кто-то нехотя, а кто-то с любопытством. Похоже, максимальный дискомфорт испытывает Дэни. Однако и она в какой-то момент втягивается в происходящее: когда привычные для неё вещи вдруг начинают менять форму, когда она понимает, что в новом месте её принимают такой, какая она есть. То ли дело в солнце, то ли дело в Дэни. Порой даже кажется, что мы видим сон девушки, фантазию, трип - а вовсе не реальные события. Постепенно каждый из персонажей раскрывает свои характерные особенности, и тогда - опять же, через реакцию Дэни - мы строим своё отношение к тому или иному их поступку или событию, происходящему с ними. И чем дальше - тем меньше происходящее соответствует изначальному нашему представлению о солнечном летнем празднике посреди полей, цветов и дружелюбных людей в белом.
Атмосфера фильма с самого начала не кажется приятной и располагающей. Напряжение, так диссонирующее с летним беззаботным времяпрепровождением, сквозит в каждом кадре, из-за чего совсем уж неуютно наблюдать за героями в бессменном освещении. Кажется, будто вот-вот что-то произойдет. Хотя нет — всё по-прежнему в порядке. События скорее разворачиваются внутри каждого из героев: их характеры преломляются, их отношение к происходящему меняется, они иначе смотрят на самих себя и на окружающих. А странные или страшные вещи происходят при ярком дневном свете, ослепляющем и томящем, высветляющем абсолютно любой тёмный угол, бросающем лучи на каждую кочку.
Астер использует несколько приёмов, чтобы нагнать жути. Во-первых, это этническое поселение со своими легендами, тайнами, языком, едой, обычаями, развлечениями, ритуалами. Они непривычны от и до — настолько, что не знаешь, ждать плохого, хорошего или вообще ничего не ждать. Вдобавок, древние народы и их праздники всегда будоражат воображение: язычество считается дикарством как раз потому, что многие вещи из такого рода религий нам абсолютно непонятны — недоступны даже на базовом корневом уровне. Во-вторых, перемены в человеке бывают гораздо страшнее вдруг зашевелившейся в ночи тени. Стабильность — то, за что в первую очередь цепляешься в поисках успокоения. А если то, что изначально было стабильным, теперь вдруг претерпевает изменения - самые неожиданные? Пугает ещё как.
Астер исследует природу взаимоотношений на грани расставания. Точнее, он берётся за изображение не самых крепких отношений и, погружая их в довольно специфическую среду, рассматривает вблизи. То, каким мы видим Кристиана — это реакция Дэни на него. Нам кажется, что он меняется — это значит, что Дэни либо видит в нем изменения, либо сама меняет отношение к нему. И то, что происходит в поселении, частично отражает трансформацию отношений пары.
Режиссёр пристально наблюдает за трансформацией девушки, прежде беспомощной, хрупкой, зависимой от отношений. Это вторая линия фильма, раскрывающая путь принятия потери — избавления от боли. Правда, такую трансформацию себе сложно представить — и тогда мы вновь возвращаемся к тому, что пугает более прочего: стабильность, перекраиваемая личностными изменениями.
Витоге получается мрачная сказка - легенда XXI век - о том, как найти или потерять себя, попав в абсолютно непривычные условия. Это в какой-то мере и испытание: ночь — как облегчение, переключение, отдых — не наступает, нет границы между «вчера» и «завтра», не существует, получается, и самого «сегодня». На это наслаиваются чужие и порой пугающие традиции и обряды, напряжение и дискомфорт от пребывания посреди до смерти жизнерадостного «нигде», а также — удалённость от родного дома, который, кажется, перестал существовать, когда солнце остановилось.
«Вы только посмотрите, какая прелесть!»- громко воскликнула наивная практикантка, указывая на комнатное растение в горшке, украшавшее своими пышными цветами подоконник первого этажа рижского дома- « Восхитительные цветы! Они почти совсем как искусственные!». На дворе стоял май 1991 года. Все самое хорошее и самое плохое было еще впереди. И мы с опытнейшим редактором программы «Взгляд» Галиной Ивкиной добродушно потешались над наивностью молодости. И совершенно не представляли, что именно в эту секунду Будущее настойчиво заявило о себе. Во всяком случае, та шкала красоты, где наивысшую оценку получает Живое, максимально приближенное к Мертвому, тогда была в новинку. Теперь это норма жизни. Этот мимолетный эпизод вспомнился на фильме «Солнцестояние». Кастинг-группа картины совершила подвиг. Такого количества восхитительно- неправдоподобных лиц я еще не видел нигде. Главные и второстепенные, массовка. Синие, размером с блюдце, глаза. Невероятные фарфоровые улыбки, обрамленные белоснежными бородами у мужчин. Как антитеза- вывороченные губы, страшно-ассиметричные лики, на которых отразилась сложная и мучительная жизнь, отвисшие старческие груди и ягодицы- всего вдоволь. И все не на что не похоже. Они все, как искусственные- восторг!
Потом нам дадут возможность полюбоваться тем, как эти неповторимые черепа раскалываются под ударами молота, как в глаза трупов втыкают цветы, как героиню одевают в платье, сотканное целиком из живых цветов, как в карету вместо лошадей впрягаются 6 прекрасных девушек, как живого, но обездвиженного человека, вшивают в шкуру только что убиенного медведя и оставляют в святилище, которое поджигают. Если добавить к этому, что в первые 10 минут картины звучат слова « биполярное расстройство», «абьюзерство», «трип», «разорвать отношения» и так далее, сразу понятно: перед нами Фильм Повышенной Духовности.
Если бы «Солнцестояние» был обычным хоррором о том, как четверо молодых людей и 1 девушка из Нью-Йорка отправились из любопытства в далекую коммуну в северной Швеции на языческий праздник самого длинного дня в году и какого страха они там натерпелись, я бы не пикнул. Кино, ставшее частью мировой экономики, мейнстрим сделало продуктом, качество которого измеряется исключительно в долларах и евро. И пес с ним. Но этого мало! Теперь кинематограф пытается и арт-хаус вовлечь в экономическую сферу, сделав на нем сначала финансовый капитал, а со временем и духовный. «Солнцестояние» настаивает на том, что открывает глаза зрителю на бездуховность жизни в обществе потребления и приоткрывает завесу тайны над правилами и радостями жизни в обществе патриархальном, построенном по принципу муравейника или улья. Где любая пчела рада тому, что она пчела. А если ей старейшины улья приказывают шибануть молотком по черепу старца- так это для всеобщего блага: и улей молод и прекрасен, и старик не мучается болячками, а сразу перерождается во что-то молодое и сильное.
Все это было бы прекрасно, если бы набор антитез к бездуховному потребительству не был бы так хаотичен. Эзотерика, астрология, рунические письма, обряды древних викингов, колдовство, экстатические танцы. Наконец, как вишенка на торте: зачатие новой жизни в антураже обрядовости- все это свалено в огромную кучу чердачного мусора, в котором жемчужину смысла можно искать днем с огнем все два с половиной часа, но так и не найти. Самое главное здесь – Таинство Смерти- центральный образ картины. Что там, после последнего вздоха- никто доподлинно не знает. Всех нас это ждет. Но мы гоним от себя эти мысли- иначе можно элементарно сойти с ума. Лучший кинематограф готовил человека к этой последней, главной минуте его жизни. Где-то открывая глаза на бессмысленность существования, где-то поддерживая, где-то утешая. «Солнцестояние» запутывает. И запутывает сознательно. Его содержание- аналог интернет-пространства, которое в начале своего существования породило надежды на легкий и открытый доступ к мыслям лучших умов человечества. Но рыночная экономика угадала- самый продаваемый товар- не мысли и сомнения, а намеки и сенсации. «Телец в Козероге, значит: время покупать диван»- вот что востребовано нынче. «Солнцестояние» вторит: девушка, хочешь заполучить жениха- запеки в кекс для него лобковый волос. Правда, санкционировать такую кулинарию должны старейшины, опираясь на гороскоп. И это все на полном серьезе.
Так случилось, что все эзотерики, с которыми мне пришлось беседовать, к 10-й минуте наших разговоров казались мне потенциальными пациентами дурдома. Но это могло элементарно не повезти. Во всяком случае, в фильме Херцога «Каждый за себя, а Бог против всех» никаких экстатических откровений нет: пространство не скукоживается, солнце всходит и заходит как обычно, яблони дают плоды, а преклонение перед тайной восходов, плодоношения, земли, Жизни, то есть, та самая эзотерика, есть. А в ранних фильмах Вирасетакуна, как живет земля, деревья, вода! И тоже ничего не трясется и не вспыхивает. Но для такой эзотерики нужен ум, талант и сердце. А еще – время. И нет гарантий на финансовую окупаемость. Куда легче обстоит дело, если на помощь призвать древние, непонятные обряды и приправить их галлюциногенными грибами. Рецепт смысла жизни и смерти становится щекочуще-легким, притягательным. А у зрителя создает ощущение ложного прозрения: причастия к тайнам Вселенной. Хотя в реальности это всего-навсего погружение в кучу интеллектуального хлама, в который невероятно- быстрыми темпами превращается мировой кинематограф.
Не все так безнадежно. Есть все-таки китаец Цзя Чжанкэ и кореец Хон-Сан Су есть, и чудесные иранские режиссеры снимают. И на дальних полях европейского и американского кино живут и снимают те, для кого мир современного человека действительно интересен. Для кого, каждый, самый обычный будничный день наполнен высокими драмами сомнений, страхов, надежд. Но индустрия вытеснила их уже совсем в глубокий лес, на дальние, заброшенные тропинки. А пока широкополосная, высокоскоростная магистраль современного кино построена до станции «Чулан», где тесно, душно и все толкаются локтями в борьбе за лишний цент.
