Warning: слабонервным не читать, не смотреть и вообще закрыть глаза!
Даже не зная, сколько лет режиссеру этой ленты Георги Палфи, можно сказать, что человек он молодой, явно склонный к максимализму и бескомпромиссности. Ожесточенный натурализм гипертрофированной низости в изображении телесного с первого кадра въедается в глаза, нарочитая вывернутость затхлой, изуродованной, омерзительной изнанки действительности заполняет все пространство картины, вызывая шок, настолько усиливающий зрительные ощущения, что они переходят в другие сенсорные эффекты, и порой хочется закрыть нос рукой от крупных планов блевоты и экскрементов или скорчить гримасу отвращения перед тошнотворной патологией, которая в альтернативном мире фильма превращается в норму.
Грубый эпатаж, неприкрытое желание увеличить число свободных мест в кинозале (что уже вызывает уважение и интерес), оставив только самых крепких, сумевших сдержать рвотные позывы, по-видимому, служат стремлению предельно резко и беспощадно сообщить пусть не новую, но неизменно актуальную, идею вульгарной материальности людей и абсолютной подчиненности их разума животной природе, что наверняка будет намного понятнее тем, кто терпеливо досидел до титров и не выплюнул изнеженное «фи» после первых 5-ти минут. Ведь все экранное время - это где-то ерническая, где-то трагическая критика, направленная именно на них, уверенных в истинности права «встречать по одежке» (а если уж она не ласкает очи, то об «уме» и речи быть не может). Тем более что автор не показал ничего потустороннего (привет Дэвиду Линчу и его гнойному зародышу («Голова – ластик»)), лишь насытив неприглядную естественность, - коей не обделены даже парящие в облаках эстетики комильфо – скрываемую в приличном обществе, до жирной грязи на белых простынях.
Идеальная трехчастная структура пространства, времени и мысли делает сюжет интуитивно ясным, в то же время, разрезая его груз на обухи, каждый из которых бьет по голове с новой силой. Юродивый венгр Морозговани, вожделеющий безудержной мастурбацией ко всему хотя бы немного живому, однажды занялся пылкой любовью с толстой кухаркой на свежей туше свиньи, впрочем, вскоре оная стала настолько мощным фетишем, что кухарка была уже не нужна, и правильно, чем мясо хуже пирога («Американский пирог»)? Быть может, только тем, что за такие проказы мозги шутника разлетелись по стенам. Но порочное семя пошло в рост, разродившись пухленьким младенцем с маленьким хвостиком, который был спешно откушен щипцами, что, однако, не спасло возмужавшего Балатони от участи борова и по совместительству чемпиона по скоростному поеданию килограммов провизии. «Истинно говорю вам»: зачатый на свинье, родится свиньею и ей же умрет, прежде, все-таки, оставив тщедушное потомство в виде белокурого отпрыска в насмешку над мамонтоподобными родителями. Последний в этой укороченной метафоре семьи Буэндиа («Сто лет одиночества» Г. Г. Маркес) станет искусным творцом той вакханалии плоти, которой посвятили себя его предки, овладев мастерством таксидермии и запечатлев в веках оду вечной смерти.
Триптих порока развивается поступеньчато. Морозговани был извращенцем, однако эта мерзость ограничивалась только его жизнью, не простирая липкие когти на всех остальных, неслучайно, первая часть фильма происходит в сдавленном, крохотном месте, за вершинами снега и тумана. Но что не успеют отцы – доделают дети. И сменившее похоть чревоугодие расплывается на целый мир, как ни странно, явно советский, увлеченно следящий за соревнованиями едоков, которые имеют статус кумиров молодежи, бережно отводимой родителями на секции по спортивному обжорству. Ах, как же легок переход в ту, надеюсь, воображаемую реальность, когда безумство станет нормальным. И что же наступает после индивидуальной извращенности и всеобщей уродливости? Правильно, чудовищное, исковерканное тело становится искусством, достигая почти космических вершин, в которых эстетика гнусного видится шедевром настоящего художника. Автор идет путем эскалации греха не только через пространство, но и через время, изображая последовательно неприглядное естество сначала в неком условном средневековье, далеком от существующей цивилизации, потом переносит его в сегодняшний день, завершая ленту в технократическом будущем, приклоняющимся перед низостью человека. Еще в прологе режиссер горько иронизирует, рассказывая о том, как новые поколения хранят трепетную память об основателе сего знаменитого рода, который славится возвышенной страстью к онанизму.
Пессимистическая критика как «цивилизации потребления», так и многочисленных концептуальных творцов, разучившихся видеть красоту, но приобретших удивительную хватку в выкрикивании претенциозно-шокирующих идей, не обделена бледными красками надежды. Щуплый юноша (наш таксидермист) был, пожалуй, первым среди предков, кто обратил внимание на простую, но не менее очаровательную девушку, и его рука не полезла в штаны, а подарила ей «Чупа-Чупс». Настолько легкий и искренний жест, кажется, способен разрубить гнилую цепь, протянувшуюся сквозь время, ворваться морозным воздухом в затхлый погреб. Но сюжет безжалостен в выполнении мисси встряхнуть спокойствие зрителя и потому ведет к будоражащему финалу, заставляющему в ужасе (пускай хоть так) увидеть себя в кривом зеркале, которое раздувает щеки и укорачивает ноги, однако в этом нет лжи – лишь деформированная правда.
Гротескная история трех поколений: от венгерского солдата второй мировой войны, к чемпиону мира по поеданию и позже к щуплому таксидермисту. Первый страдает от одиночества, развлекаясь мастурбацией и с тушей свиньи. Второй посвящает всю жизнь тренировкам и конкурсам по поеданию пищи. Третий снова одинок, циничен и профессионален в своем деле. Это пожалуй и всё о сюжете.
В остальном провокация режиссеру удается по-настоящему. Невероятно натуралистические картинки бытия главных героев удивительным образом заставляют наслаждаться собой. Я не склонен к получению удовольствия от местами излишней откровенности, однако замечу, что мало что в этом фильме способно испугать. Зато насладиться кадром, его эстетикой точно получится.
Это невероятное кино. Первый рассказ о солдате отчего-то напоминает Швейка, сюжеты о втором поколении местами напоминали цыганские пассажи Кустурицы, третий эпизод чуточку Кроненбергский. И при этом ни грамма вторичности или повторений.
Любителям особого кино располагающих хорошим пищеварением и честным отношением к жизни посмотреть обязательно!
Не совсем люблю выражать свое мнение насчет такого рода фильмов, во-первых, содержащих исключительно большое количество символических рефренов и, во-вторых, требующих крайне серьезных познаний в истории, культуре и искусстве всего человечества в целом. Режиссер оставляет слишком много свободы для поиска смысла, в связи с чем крайне легко войти в заблуждение, пойдя на поводу своих размышлений.
Как мне кажется, Палфи поставил собой цель кратко и емко отразить свое видение, как это ни кажется смешным, истории Венгрии.
История Морожгавани отражает период профашисткой диктатуры Салаши. Забитый, от рождения уродливый (заячья губа) солдат живет согласно строго предписанным военным уставом правилам - как и во всяком строго тоталитарном государстве. Морожгавани жестоко страдает от переливающейся за край жизненной энергии (струя огня из, эхем, жезла жизни красноречиво свидетельствует об этом), но вынужден охлаждать себя ледяной водой - ему созидать нельзя, созидание оставьте диктатуре, грубой и грязной. Но Морожгавани преступает черту, зачав дитя, на корыте(довольно яркий символ колыбели жизни) и получает пулю в лоб от своего же правителя.
Калман Балатони (забавно, но около озера Балатон венгерская армия была окончательно разбита советскими войсками) представляет собой видение советского периода Венгрии. Изначально уродливое дитя, чей порок попытались безуспешно скрыть. Тучный и пресыщенный? Я четко и ярко увидел плановые пятилетки - где страна должна была поглотить гигантское количество ресурсов, чтобы потом извергнуть из себя струю никчемного продукта, чтобы хвастаться перед соседями по социалистическому строю, кто и за сколько быстрее поглотил. И в апогей консьюмеризма, под пустые речи Брежнева, рождается Лайошка - хилый и слабый. Калман говорит - выкормим! Выкормить не получилось - Венгерская народная республика исчезла.
Лайошка, Венгрия 90х, вынужденная придавать жизнь мертвым, покупать шоколад и маргарин, чтобы поддерживать изжитки социалистического прошлого, погруженного в воспоминания о том, как они поглощали ресурсы, по сравнению с современными США. Лайош пытается найти выход из своего положения (флирт с продавщицей, тренажерный зал), но как бы он не старался он не смог найти выход, кроме как препарировать себя и своего отца, без права на дальнейшую жизнь, чтобы в конечном счете быть выставленными на показ в качестве исторического экспоната Венгрией современной в виде Профессора. Но Палфи не верит в созидательный способности новой Венгрии, которая поручила Лайошу сделать чучело из результата аборта, видимо, своего будущего.
Для меня осталось крайне много неясностей - что означают три кота(видимо следует обратить внимание на перевод их имен), соперник Калмана и сама Гизель, а также образ Морожгавани. Думаю, это более ясно самим венграм, чем мне.
Фильм оказался довольно интересным - во-многом благодаря ярким образам и сочной визуальной картинке, но для меня осталось неясным - зачем режиссер для выражения своей идеи выбрал настолько гротескные и откровенно говоря неприятный средства.
Это уже какой-то прямо 'академический' канон 'неканонического'. Идеальный образец 'нестандартного' кино, который можно брать в качестве такового, если необходимо пояснить неофиту, что есть этот пресловутый 'арт-хаус' (условность названия мы понимаем).
С первых же минут вспомнились карикатуры на арт-хаус. Сразу и не понять - собственно арт-хаус это, или всё же пародия на него: обшарпанные экстерьеры стран разлагающегося социализма, грязь, мастурбация, рассуждение о влагалище, велендорфских форм бабы, обжирания, ожирение, выделения, рвотные потоки, набивание чучел, самопотрошение, саморасчленение и смерть, но сначала самое карикатурное - забой и разделка свиной туши.
Иногда кажется, что забой свиньи - это какая-то обязательная инициация для приобретения статуса 'арт-хаус', самая простая метафора, которая приходит в голову - как символическое избавление от своей животной природы, или примитивная критика 'зрителя потребления'. Хотя может - это дань традиции авангардному радикальному жесту (венской школе например), этакий юридически дозволенный радикализм: человека убить на экране нельзя, но можно его ближайшего сородича - свинью.
Стандартный арт-хаус исходит из того, что 'в начале было убийство' - заклание в честь Мельпомены. Может и вправду подобный кинематограф старается напомнить об истоках искусства и оттого он такой архаичный и звероподобный? А может это специфика кино стран бывшего 'соцлагеря' - так сказать, неизбывное болезненное ре-переживание травм, то самое - самопотрошение? Художник его знает.
Картина сомнительная, насквозь декадентская, но местами потешная - вот в общем-то и всё
Откровенно шокирующее и провакационное, но весьма интересное зрелище от Георги Палфи...
Данная работа венгерского режиссера Георги Палфи разумеется не всем придется по вкусу из-за своего провокационного характера. Однако эта лишенная всякой цензуры картина очень выделяется среди картин, повествующих о некоторых необычных гранях человеческой натуры...
В фильме повествуется о судьбах трех различных мужчин, представляющих разные поколения, объединенных принадлежностью к 'одной странной и шокирующей вселенной'. Эти персонажи обобщают в себе все извращенные идеи и мысли людей. Они делают те вещи, на которые не осмелились бы многие, при этом считая себя абсолютно нормальными! Так участник международных игр по поеданию всякой дряни, весящий не меньше 200 килограмм, упрекает своего забитого сына-таксидермиста в никчемности, вспоминая свои достижения в его годы. Несмотря на то что его заслуги ограничивались лишь поеданием невероятных количеств супа, и собственно затем удалении их из своего желудка. Все это смотрится с некоторой неприязнью, поэтому очень впечатлительным людям фильм смотреть не советую...
Смысл и суть фильма лежит собственно в его названии 'Таксидермия'. Ведь по сути таксидермия - это изготовление чучел животных. И если вспомнить шокирующий финал фильма мы приходим к выводу, что этих людей объединяет одно - отсутствие человечности, поклонение животным инстинктам - что мы видим в каждой из трех историй. Даже во второй истории нет понятия чувств, ведь главная героиня бросает мужа в день свадьбы и уходит к жирдяю, чтобы заняться с ним сексом, в то время как убитый горем муж поет грустную песню... В каждой истории прослеживается подобная тенденция...
Собственно в фильме мы уже не видим людей мы видим животных, что ярко показано в первой истории, где свинья становится человеком в больном воображении извращенца. И на протяжении всего фильма, мы видим циничное отношение режиссера к подобным явлениям.
В конце фильма, один из персонажей, организовавший выставку этих чучел говорит, что 'Есть в нашем мире вещи, которые трудно понять...' Так и в этой картине, нам представили три шокирующие истории, которые трудно понять, но ведь это часть 'нашей странной и шокирующей вселенной'...
Человеческие пороки тоже можно поместить в кунсткамеру
Фильм странный. Фильм сложный. Многие вещи тут названы своими именами. Три поколения необычных (безобидных в целом) людей со своими странностями. Посмотрев это творение начинаешь с опаской прислушиваться и присматриваться к себе - не превращаешься ли подобного персонажа, не впадаешь ли в тихое, безобидное на первый взгляд (и потому разрушительное) безумие. Начинаешь пристальней смотреть на окружающих людей - кто из них носит в кармане чучело эмбриона, а потом с пафосом выставляет на суд публики экспонат 'тело человека без руки, которая была отрезана после отсечения головы'? или насколько вменяемы люди организующие соревнования и секции по 'обжорству'?
В целом фильм поставлен и режиссирован довольно неплохо, по крайней мере грубые недочеты и откровенные ляпы не портят впечатления от просмотра.
Актеры тоже вполне справляются со своей задачей, персонажи воплощены характерно и запоминаются.
Кино, разумеется, надо смотреть только в соответствующим настроем на вдумчивое созерцание, с пустым желудком и толикой нигилизма.
С 3-ого раза всё таки досмотрел этот фильм до конца - ощущения противоречивые. Фильм явно не голливудский, никаких 'соплей' здесь нет и в помине. И для тех кто любит извлекать из фильма какую-то мораль он покажется пустым. Фильм смотрится достаточно нудно, но тем не менее всё равно ожидаешь концовки. Понравились оригинальные операторские приёмы, которые есть на протяжении всего фильма. Особенно вначале в ванной. Некоторые кадры как-то напомнили 'Белого Кролика' Яна Шванкмайера.
Больше всего в фильме удивляет очевидное действие происходящего. Моменты, которые в других фильмах вызывали бы отвращение и рвотные рефлексы - здесь представлены по формуле 'что естественно - то не безобразно'. И действительно в фильме нет ничего такого, что могло бы удивить. Видимо режиссёр специально снимал в таких тонах - мол, это жизнь, как она есть, и нечего здесь удивляться.
Пару раз во время просмотра фильма появлялась мысль - 'зачем я это смотрю, ведь я нормальный человек'. Но тем не менее я потратил своё время на просмотр этого фильма, и не зря. Фильм надолго заседает в голове - и действительно есть над чем подумать, когда досмотришь фильм до конца.
Весьма незаурядная, ярко натуралистичная, и очень запоминающаяся, работа венгерского кинематографиста Дьёрдя Палфи.
История трёх поколений, рассказанная вызывающе смело, выдержанная в стилистике животно-физиологического сюрреализма, с различными подходами во всех новеллах, но приводящая к общему знаменателю: трансформация генома и, как следствие, появление различные пороков, абсолютно разных, но одинаково чудовищных.
Итак:
История 1. Венгерский солдат Второй Мировой войны Морозговани одержим сексуальным желанием, подглядывает из бани, которую обжил, за молодыми девушками, мастурбирует, ненавидит своего командира, который строит его и третирует по чём зря. Живут в этой деревушке бедно: в бане одно единственное корыто, в котором и моются, и покойников кладут для отпевания, и используют, как люльку для младенца, и бельё стирают, и тесто замешивают, а в конце используют для хранения кусков только что разрубленной свиньи. Вот на этих отрубях и трахает наш герой офицерскую жёнушку, которая сама, как свинья, жирна и похотлива.
И рождается у неё сыночек от него, с хвостиком. Не прелюбодействуй!
История 2. Сын Морозговани - Калман, посвящает свою жизнь Еде. Участвует на международных играх по поеданию всевозможной жрачки на время. Происходит всё это в декорациях послевоенной социалистической Венгрии, что является недвухсмысленным намёком на морально-этическое здоровье нации и иронией в отношении соцреализма. Огромные кастрюли с супом ставят на весы, стреляют из стартового пистолета, и потоки горячого наваристого супа, с крупно порубленными овощами, вливаются в пищевод игроков, а потом, после окончания соревнования, естественно, наружу. Женится Калман на такой же тучной и неимоверно жирной Гизелли, чемпионке мира по поеданию консервов. И рождается из этой блевоты, говна и жира, представитель третьего колена - худощавый и злобный набивщик чучел.
Не чревоугодничай!
История 3. Наши дни. Таксидермист, сын толстого Калмана и внук Морзговани, очень не похож на своего отца и деда. Много времени проводит в мастерской, с пола до потолка увешанной чучелами бедных птичек, собачек, лисичек и прочих зверюшек.
Животных он не любит, кошелёк у него из шкурки какого-то зверька и брелок из головы белочки. Да и людей он не любит, видимо, тоже. Одинокий, он пытается ухаживать за продавщицой супермаркета, да и то, безуспешно.
Время от времени навещает своего отца и... о боже! Вот каким стал чемпион по поеданию:
Таксидермист - человек глубоко закомплексованный, эгоистичный, самовлюблённый и озабоченный проблемами бессмертия и вечной красоты. Его самоубийство через самомумификацию - это акт проявления высшего себялюбия и предельная точка самолюбования. Выставленный в музее, как полноценный экспонат - он приближается, с эстетической точки зрения, к творениям античной скульптуры, таким образом, обессмерчивая своё Я.
Нарциссизм!
Все три истории, объединённые идеей порочности человеческого существования, приходят к своему внутреннему логическому завершению, как и недолго просуществовавший род, гибнущий в бесконечной пляске смерти.
Таксидермия (др.-греч. τάξις — устройство и δέρμα — кожа, шкура) — способ изготовления чучел животных, основой при котором является шкура животного. Она натягивается на некую основу, а полость внутри заполняется наполнителем. В основном таксидермия применяется для изготовления музейных экспонатов, а также для сохранения охотничьих трофеев. (Википедия)
Не мог не написать рецензию на этот экспериментальный и шокирующий фильм венгерского режиссера Дьердя Палфи. Как вы видите из названия, я, поделил этот фильм на три цвета, т. к. он сам состоит из трех новелл. Не подумайте, что я хочу сравнить эту картину с фильмами Кшиштофа Кисьльевского.
Цвет первый – Серый. Туманный альбион, мороз и крысиный хвостик.
Что может быть хуже, чем батрачить и гнить, тем более не имея женщины??? В этой предысторической новелле мы знакомимся с неудовлетворенным мужчиной, который так и хочет ощутить женское тело в своих объятьях, но это ему не удается. Постоянное сексуальное влечение и недополучение хотящегося. Он праотец всего будущего. Как и партитура, так и характер данной части серые, т.е. смутные и непонятные. Смерть одиночества и переход ко второй новелле, сопровождается рождением не совсем нормального ребенка.
Цвет второй – зеленый. Еда и счастье.
Зеленый – цвет жизни. Ненормальный ребенок – Взрослый участник едовых состязаний. Эта часть наиболее оптимистична. Здесь и любовь и свадьба. Мы видим развитие и прогресс героя, его стремление чего-то достичь. Любовь к жене и долгожданное отцовство. Но и тут мы сталкиваемся с проблемой не совсем здорового ребенка. Хилая и малюсенькая ляля.
Цвет третий – розовый. Эмбрион и статуя Микеланджело. Решил смешать два цвета: красный и белый.
Красный – цвет крови. Белый – новой жизни.
Нездоровый ребенок - таксидермист. Худой, несчастный и бледный. Жизнь, так скажем, не удалась. Развод родителей. Последствия: жирный, никчемный, сумасшедший отец. Судьба его сына – выгребать дерьмо из под отца и ухаживать за его до безобразия жирными котами.
Герой любит своего отца и он не позволит ему остаться одному, он его накормит и поможет. Поедание тонн шоколадных батончиков вместе с оберткой, просмотр тупых американских шоу, комментирование жизни и бестолковщины сына на этом чертовом свете.
Последний эпизод с выставкой, на мой взгляд, борьба с обыденностью. Он расчленил себя во имя сохранения человеческого образа. Он понимал, что его отец – свинья. Чучело – увековечивание чего-либо. Он оставил в истории себя и отца, из живота которого торчат три кошачьих тела. Главный герой стремится выйти из мрачной жизни. Итак, отрубленная голова и рука. Аккуратно уложенные органы и его статуя в образе Давида. Олицетворение покоя, чистоты и любви.
Режиссер преследует цель показать нам, обычный людям, что однообразие будет с нами всю жизнь. Все настолько реалистично снято, чтобы быть уверенными, что это вас стошнит и вызовет отвращение.
Итог: Социальная суматоха, режиссерское безумие, операторская реалистичность, заслуженная ирония, черный юмор, грязный мир и бесконечность.
Если Вам импонируют мелодрамы, Вы найдёте в этом фильме что-то для себя, но с другой стороны - Вам не сюда явно. Если Вам нравятся тяжелые фильмы - этот тоже не будет лишним для Вас, а с другой стороны: зря потратите время. Нравится треш - пожалуй, в 'Таксидермии' его немало, но с другой стороны: это не тот треш, какой вы привыкли видеть на экранах. Итак, что же можно сказать о данной киноленте? Она совершенно, абсолютно, дико неоднозначна. Мерзость? Да, ее здесь хоть отбавляй. Но здесь также много естественной, неподдельной красоты. Жестокость? Да, но она перекликается с грубыми, но сильными чувствами любви, одиночества, привязанности. Я никогда не назову 'Таксидермию' одним из любимых фильмов, но никогда не скажу, что фильм этот не понравился мне и не затронул меня.
В процессе просмотра невозможно оторваться от экрана, несмотря даже на те, на первый взгляд, мерзкие и отвратительные вещи (а таковых много, признаюсь). Фильм затягивает и держит до самого конца. А там потрясает до глубины души.
Очень понравилась актёрская игра: вот они, неизбалованные славой и деньгами истинные таланты венгерского кинематографа. Разве это не прекрасно? Им веришь. Потому что их игра искренняя, не взирая на всю сложность и неоднозначность ролей. Актёры притягивают к себе, не смотря на то, что все они, мягко говоря, не красавцы.
Режиссёрская работа и работа всей съёмочной группы - здесь можно лишь сказать 'Спасибо', потому что такой работы я лично не видела давно.
Итак, что же мы имеем в итоге? Мерзкий, отвратительный, отталкивающий своими подробностями и реалиями фильм, или красивую из-за своей неподдельной естественности, притягивающую, глубокую и полную смысла кинокартину в прекрасной постановке? Отвечать Вам. Советовать ли фильм к просмотру? Что ж, могу сказать лишь, что фильм советует себя сам. А Вам выбирать: хотите ли Вы почувствовать и понять то, что хотел донести до нас режиссёр, или же бросить это дело: ведь столько раз может стошнить во время просмотра.
Идеальный 'рейтинг': мне фильм понравился. После просмотра осталось неоднозначное впечатление. Но второй раз я его не посмотрю. Моя подруга же сказала, что жалеет о потраченном времени, хотя фильм впечатлил её. Решать Вам, друзья. В любом случае: данный фильм не будет первым и последним в списке тех, о просмотре которых Вы пожалели.
