Итак, пережив две части уморительного ада за авторством Фред Фогеля, я решил и в третий раз обмазаться нечистотами из воспаленного ума дружища Фред. История не нова, все те же похождения Детины- нашего старого друга одержимого убийствами и сексуальным голодом. На этот раз Детина в компании возлюбленной штурмует подмостки большого города, все так же, тут Фогель мудрить не стал, умножая на ноль всех кому не посчастливиться увидеть влюбленную парочку убийц. Такие дела.
Чем примечателен этот ваш August Undeground? Дилетансткой подачей, которая работает по принципу- 'так тошнотворно плохо, что аж натурально.' Фогель свои первые два фильма снимал в пивном угаре на цифровую мыльницу. Потехи ради, для узкого круга друзей-собутыльников. На дворе стояли нулевые, и наш кино-неформал Фред, уже чётко определившийся с жизненным вектором (а это создание специальных эффектов), жаждал иметь свой фильм ужасов. Но, в отличии от других хоррор-дельцов Фред делал акцент не на качество постановки, а на брутальность и оголтелое насилие и садизм в кадре. И надо сказать у него получилось. Первые две части трилогии Подполья смотрятся как натуральная видеохроника психа.
А если брать во внимание факт, что Фред Фогель металлист до мозга костей, то можно представить во что вылилось прослушивание тяжёлого металла, в купе с фантазиями Фреда. Такие дела. В перерыве Фред немного подтянул свой режиссерский скилл сняв странный, и крайне непонятный Redsin Tower, а потом решил вернуться к истокам, - запустив в производство третью часть Подполья.
Но, вышло так что Фрэнк некоторым образом перехитрил сам себя. А дело вот в чем, Фогель банально вырос, запал психопатического неформала сменился профессионализмом. На момент сьемок первого фильма Фреду было 26 лет, он был что называется бунтарь и ни о каких серьёзных проектах не помышлял, иными словами ответственности у него не было никакой. Но, подъехало признание в узких кругах, и вот уже ребята из конторы Toetag занимаются дистрибьюцией продукции на дисках (дешевые ужасы и авторское кино), и во главе всего этого стоит Фред. И естественно, даже не смотря на всю хулиганскую составляющую рабочего процесса, быть тем угарным неформалом снимая на коленке было сложнее. Ибо продюсеры, финансы, пусть и смехотворные, но все же. Плюс ко всему Фогель захотел сделать третий фильм более реалистичным в плане качества работы. Он даже вел переговоры с Гунаром Ханнсенном на одну из ролей. Так-то.
Так что мы имеем? Главный психопат- Детина, прошел сценарный апгрейд, и этот апгрейд ему на пользу не пошел. Маньяк из первых двух фильмов- деградирующий полу-бродяга, что ищет жертв на стоянках, и заманивает в свое логово таких же наркоманов и отшельников. от первого до второго фильма Подполья ощущается некая лента личностной деградации героя. В третьем же фильме Детина совершенно внезапно предстает респектабельным серийным убийцей. Он гладко выбрит, опрятен, ездит на хорошем автомобиле, и чего уж греха таить, выбирает жертвы строго из холодного расчета, минимально снизив степень трэша и угара в своей жизни. Этот 'переход' повлиял крайне негативно. Вся кавалькада убийств выглядит без той ноты реализма, что была в первых двух фильмах.
Плюс невооруженным глазом виден посыл Фреда к собственному финансовому росту. И это нормально, ведь если подумать Фред Фогель прошел неплохой путь от ассистента-грузчика на съёмочной площадке, до аж целого генерального директора, а в последствии и преподавателя. Что еще раз доказывает, не ты выбираешь жанр horror,а он захватывает тебя.
По остывшим следам Бонни и Клайда, вдохновившись зверскими деяниями вымышленных Микки и Мэллори Нокс, прославленных прирожденных убийц, по грязным улицам Питтсбурга бродит, прячась в тени и кутаясь в плащи влажной ночной тьмы, безлунной и беззвездной, пара. Он и Она. Влюбленные друг в друга и в Смерть, верными служаками которой являются наши возлюбленные. Они любят убивать, насиловать, наблюдать как блеск жизни покидает глаза очередной жертвы, как ее плоть разрывается на куски, а кровь становится их святой водой, в которой они крестят себя. Но в этот раз все будет совершенно по-иному. Новый этап близко, новый этап собственного самосознания. Близок финал, конец всего сущего для сучьего мира, и спасение для тех, кто раньше был лишь демонами снаффа. Эрос победит Танатос.
Заключительная часть трилогии Фреда Фогеля «Подполье», вышедшая в 2007 году с подзаголовком «Покаяние», по своей стилистике и фактуре уже изрядно отдалилась от нарочитой кустарщины предыдущих двух картин, главный упор в которых был сделан на нарочитый шок под зорким оком банального VHS, отчего словить нить всякого смысла было крайне тяжело в съемках натуралистичного бесконтрольного и фактически бессюжетного садизма. «Подполье 3: Покаяние» уже можно отнести к кинематографу, пусть экстремальному и экстремистскому, но все же к кино, с неким сюжетом, с главными героями, которые в финале терпят моральный крах, делающим их все-таки Людьми, а не их подобием, упивающимся лишь пиром жестокости на балу Сатаны. Место ультрасадизму уступает налет человечности, а сцены изощренного насилия строго дозированы, хотя и по-прежнему выходят за рамки любой вменяемости — массовые убийства, детоубийства, некрофилия царят в картине от начала и до конца. Но акцентированными в «Покаянии» становятся не только сцены смертоубийств, запечатленные с предельной долей реализма (как-никак, псевдоснафф все-таки, а не какой-то там банальный молодежный слэшер), но и внутренняя драматургия, пронизанная рефлексией и рефлекторностью, драматургия логического восприятия, позволяющая на выходе оценивать ленту уже не просто как натуралистичную бойню, созданную садистами для садистов как главное руководство к действию, но скорее как эдакий катарсический выброс на пленку кровавой агрессии, дремлющей в каждом человеке.
Собственно, катарсиса и следует искать в третьей части «Подполья», в которой доминирующей авторской мыслью становится идея поступательного покаяния антигероев — причем покаяния в понятии не столько протохристианском (Фогеля едва ли можно упрекнуть в боговидческих взглядах на жизнь и смерть), сколь покаяния внерелигиозном, подразумевающем metanoia — то есть перемену ума, мыслей, внутреннего мира, философии собственного сосуществования с окружающим враждебным миром. Покаяние как для главных героев, так и для самого режиссера, с этой картиной по сути прощающемся с радикальным псевдоснаффом и переходящим в фертильные просторы жанрового андеграунда. Герои проходят через путь метаморфоз и происходит столь желаемый и долгожданный Апокалипсис, внутренний и внешний. Надо идти дальше, но только дальнейший путь все еще неясен.
Третий Ангел вострубил. и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде 'Полынь'...
И их было Двое. Парень, бредущий по жизни и не ждущий от нее ничего, кроме адреналина, и Девушка, его верная спутница. Им не было одиноко, им не было горько, их приют - окраины Питтсбурга, у воняющих на километры свалок, у ночлежек без окон, у мелких забегаловок. И с ними неусыпный глаз видеокамеры, фиксирующий все, и была ночь третья охоты, и начался снафф как в последний раз...
Четвертый Ангел вострубил, и поражена была третья часть солнца и третья часть луны и третья часть звезд, так что затмилась третья часть их, и третья часть дня не светла была - так, как и ночи...
И в этот миг Она воспылала огнем ревности и безумия, и жажды ad infinitum, и горло ее наполнилось ревом, и злостью, ударил в нос запах жженных шин, и дрянной сигареты, купленной за два доллара, и ей не хотелось, чтоб Ему было хорошо в миг очередного акта насилия, и не ощущали они себя более правыми и чистыми, и были их души грязны, как и души их жертв, и все началось...
Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю. и дан был ей ключ от кладязя бездны...
И стало Ей вдруг тяжело и душно в этой затхлой каморке, и голос потух, и глаза покрылись слезами. Что это? Жалость, доколе ей неведомая или сострадание, ей незнакомое. А может просто нахлынувшие эмоции растопили бесчувственность и крик, невыносимый крик, разнесшийся гулким эхом, зазвенел у нее в ушах как никогда громко, в ритмах рейва, будто призывая и умоляя, и терзая, и моля. и лишая скорлупы...
Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого жертвенника, стоящего перед Богом...
И она стала бежать, бежать, стирая пятки в кровь, вытирая слезы и сопли, бежать от гула и навязчивых криков, от камеры, слепо наблюдающей спектакль нечеловеческой боли и насилия ad nauseaum, бежать от Него, этого ненасытного к сексу и крови инфернального любовника, пишущего Библию на телах жертв, считающего жертв Агнцами на цементном жертвеннике, и был этот бег стремителен и был этот бег в никуда, в незримую безлунную и беззвездную даль, и было непросто...
И седьмой Ангел вострубил, и раздались на небе громкие голоса, говорящие: царство мира соделалось царством Бога нашего и Христа Его, и будет царствовать во веки веков...
И стало Ей внезапно легко, и хотелось вдохнуть воздух грудью, но он был пропитан запахами машинного масла и чем-то горько-сладко-прянным, и захотелось покаяться и перед всеми богами, и перед собой, и возжелать спасения и очиститься от пота и трупного смрада, оседавшего на татуированной коже годами, и стать как все в миг вселенского блаженства, и будет ли Ей дан этот шанс?
От автора. Заключительная часть трилогии Фреда Фогеля 'Подполье', вышедшая в 2007 году с подзаголовком 'Покаяние', по своей стилистике и фактуре уже изрядно отдалилась от кустарщины предыдущиз двух картин, главный упор в которых был сделан на нарочитый шок под зорким оком банального VHS, отчего словить нить всякого смысла было крайне тяжело в сьемках натуралистичного садизма. 'Подполье 3: Покаяние' уже можно отнести к кинематографу, пусть экстремальному и экстремистскому, но все же кино, с неким сюжетом, с главными героями, которые в финале терпят моральный крах, делающим их все-таки Людьми, а не их подобием, упивающимся пиром жестокости. Место ультрасадизму уступает налет человечности, а сцены насилия строго дозированны. Герои проходят через путь метаморфозы и происходит столь желаемый и долгожданный Апокалипсис, внутренний. Надо идти дальше, но только дальнеший путь все еще неясен.
Вот и наступил август кровавой трилогии. В этой ленте уже нет того, что подогревало кровожадный интерес героев в первой и второй части картины. Постепенно все остыло. Жаркие летние дни сменились прохладными, предосенними ночами и небо затянулось тучами. Здесь уже напрочь отсутствует страсть к локальному очищению местности от людей. Убийства, теперь более неразборчивые, стали для главных героев наркотиком, недоставляющим удовольствия. Им все время приходится повышать дозу. Они практически не выбирают жертв, напрочь разнося стереотипы и устои о допустимом экранном насилии. Здесь все действо становится ближе к эпохальному 'Сербскому фильму', который выйдет тремя годами позже, но озвучит постулат истинного ультранасилия.
И здесь, жестокость, которая постепенно приводит к логическому завершению затянувшейся истории безумных убийц, достигает своеобразного апогея. Но противоречие заключено в том, что это не доминантная особь утилизирует себе подобных. Здесь нет того самого 'и пес пожрал пса'. Здесь слабые убивают слабых, пытаясь вернуть утраченные иллюзии, совершают уже привычный ритуал, чтобы попытаться обрести потерянную навсегда силу и вкус розовых внутренностей своих жертв. Действуя не по наитию, а по какому-то шаблону (так должно быть, мы так уже делали), главные персонажи ленты лишь отдаляются от своей самости.
Но удача картины здесь заключается в том, что впервые жертвы этих потерянных в августе убийц становятся более живыми, нежели их убийцы. И это несмотря на то, что убийцы тоже проявляют вполне себе человеческие эмоции, а не являются сверхобезличенными посланцами преисподней, отправленными карать всех, кто попадется под руку. И пусть жертвам отводится лишь малая часть внимания и экранное время они занимают постольку-поскольку, именно жертвы явились теми самыми первыми каплями осеннего дождя на лицах своих умерщвителей, теми самыми первыми опавшими листьями, которые позже укроют тела своих мучителей, перенеся их из мира насыщения диких инстинктов в неизвестность. Осень - время несбывшихся надежд и утраченных возможностей. Время, когда все это осознаешь.
Именно третья 'Августовского подполья' сделала как убийц так и жертв живыми. Возможно, я неправильно поступил, начав смотреть со второй части. Участники первой луперкалии стали для меня лишь расходным материалом, который лишь пытался вырваться из кокона небытия и вдохнуть воздух, которым их убийцы еще только пытались научиться дышать. Хотя, по логике вещей, именно они должны быть непосредственно живыми и их смерти должны были навесить на первую часть 'Августовского подполья' ярлык самой мерзкой картины (О Фред, неужели ты к этому стремился?)
Если смотреть подряд все части трилогии, то картина складывается довольно простая и логическая. Каждая часть являет собой соответствующий месяц лета. И как с расцветом этого лета входили в раж изверги, так постепенно наступал коллапс и в итоге он завершился тем, чем мог бы окончиться уже в первой серии 'Подполья'. Фред Фогель, по сути, прожил всего лишь тремя этими 'летними месяцами', не думаю, что он создаст еще что-то из ряда вон выходящее. По-моему, 'Подполье' - полная реализация его творческих способностей. Он отчаянно пытался погрузить зрителя на самое дно разложения, когда все общечеловеческие ценности становятся не то что ненужными, а глупыми и где-то даже архаичными, мешающими созданию нового вида 'человека лета'. Но именно Фред и вернулся к тому, что так сознательно отвергал на протяжении всех трех своих фильмов. Именно человеческие эмоции и мотивы в итоге возобладали над извращенным гедонизмом и ввергли главных персонажей трилогии обратно в пучину небытия.
А может наоборот, потеряв жизнь с убийствами, они пришли к осознанию, что больше не живут и попытки вернутся в ту же воду бессмысленны? Может именно понимание того, что они не живут, а существуют на наркотике смерти вывело в финале победителем опустошенность?
В общем, вся трилогия заслуживает не самых низких, но и не самых высоких оценок. Тем не менее, я не считаю 'Августовское подполье' абсолютно бездарной киноподелкой, в ней есть нерв, есть нить, связывающая части киноповествования, в 'Подполье' есть мысль, идея, а это главное для творца, пусть и выражать ее у Фреда Фогеля получается не очень хорошо, но все же лучше, нежели у некоторых...
Итак, August Underground's - широко известный фильм в чрезвычайно узких кругах. Пара молодых людей с нестандартным хобби и чувством юмора бродят по городу, развлекаются, как могут...и с кем могут; причём жертвы их варьируются от уличного бомжа ('Вали работать, панк!') до вполне приличной семьи, к которой они завалились на рождество без приглашения, решив, таким образом, устроить им незабываемый подарок...посмертно.
Кровь и насилие показаны реалистично, убийства и нападения зачастую опускаются - внимание оператора акцентируются именно на издевательствах и непотребных шутках парочки над живыми людьми и уже отжившими своё кусками мяса.
Камера, естественно, описывает кружащие реверансы, неожиданно дёргается или покачивается в такт онанирующего оператора; эффект любительской съёмки достигает своего, хотя и постепенно начинает раздражать.
Смотреть фильм не скучно - видеоряд не сплошной, не однообразный, очень часто вылазят отвлечённые части записи: пьяная вечеринка на дому у металлистов, разноцветный ночной фейерверк, катание на мотобайках, кормление голодного льва и т.д., разумеется, в определённые моменты времени неожиданно перемешиваясь с кусками весёленького треша. В конце у главной героини начинается истерика, которая и служит апогеем картины и её логическим(?) завершением.
Фильм, повторюсь, не скучный - однако ничего нового и интересного он не несёт; по моему мнению это не то направление, в котором должно развиваться gore-cinema. Здесь немного эстетики, совершенно мало искусства, происходящее похоже скорее на некий amaetur-комедийный фарс с трагическим финалом; однако, до gore-комедий ему ещё расти и расти в юморе, равно как и для gore-трагедий - в драматизме. Как итог: видео, которого хватает на один просмотр, абсолютно посредственный фильм в непотребно-жестоком андеграундном жанре.
5 из 10
...и серый цвет рецензии, означающий скучную заурядность.
