Каракс больше не рассказывает историю. Он рассказывает все истории сразу. Проще всего увидеть в «Моторах» парадокс об умирающем на сцене или экране и воскресающем актере, метафору кино как такового, конспект жанров: социальное кино, нуар, мюзикл, семейная драма, то ли фильм ужасов, то ли новая версия сказки о красавице и чудовище, киберпанк.
Спустя четыре года выходит второй полный метр Макдонаха. Ловкость рук никуда не делась, диалоги все еще смешные и даже еще смешнее, но очередной опус Макдонаха выглядит уже не так победительно и кажется скорее упражнением в стиле, чем осмысленным высказыванием, демонстрацией виртуозности ради нее самой.
Миядзаки-младшему как будто удается вспомнить именно наши шестидесятые: музыка здесь словно взята из программы советского радио, троица главных героев — из романа Аксенова, да и фон, за вычетом кораблей, какой-то подозрительно знакомый: сплошные утопающие в зелени деревянные дома, редкие машины и мягкий свет фонарей. Это позволяет предположить, что за едва рассказанной историей хорошей девочки Мацумото стоит какая-то большая история времени вообще, и угадывать ее — самое здесь интересное.
Хотя прокатчики анонсируют «Пока ночь не разлучит» как сатиру, это не столько «разоблачение столичных нравов», сколько отражение абсурда, всегда так или иначе присутствующего в человеческих отношениях и в вербальной коммуникации, как деловой, так и личной.
Как бы то ни было, фильм о том, как обычного, до поры совершенно счастливого человека в одночасье сводит с ума телевизор, куда как актуален и бьет не в бровь, а в глаз.
В его фильме юные симпатичные актеры-модели красиво позируют, изображая битников, но драйв беспутной жизни поколения Керуака и смысл их бесконечного движения тут отсутствуют напрочь. Все это выглядит так, будто сытые благополучные нынешние дети играют в чужую прошлую жизнь, имитируют богемные нравы и тщатся изобразить творческий надрыв, а выходит «лишь хилый закос под любовь».
Повествование в жанре «бойцы вспоминают минувшие дни», ведущееся на фоне эпических картин урбанистической Америки, доставляет неизъяснимое удовольствие, даже если не понимаешь ни слова ни в монологах, ни в песнях.
Продюсера «Заложницы» Люка Бессона природа не менее щедро наградила талантом разрабатывать нащупанную золотую кассовую жилу до последнего, чем он во второй «Заложнице» и занимается, заменив режиссера Пьера Мореля на Оливье Мегатона. Замена эта в данном случае совершенно непринципиальна.
«Духless», как ни относись к книге и к фильму, повезло в смысле психологического совпадения писателя и режиссера — они люди примерно одной породы, не лишенные определенного таланта и наблюдательности, но слишком стремящиеся нравиться максимально широкой аудитории и потому легко впадающие в пошлость и предсказуемые.
Теперь Гиру, который блестяще провел эту партию, по-видимому, вместо традиционных ролей героев-любовников начнут предлагать отчаявшихся финансистов.
Джонатан Дейтон и Валери Фарис выпустили свой первый фильм, меланхоличную семейную комедию «Маленькая мисс Счастье». В «Руби Спаркс» из их кинодебюта перешел Пол Дано, а также общий рецепт фильма. Обе их картины — успокоительное жанровое кино с ненавязчивой долей интеллектуализма, иронией, никак не влияющей на эффект, но делающей фильм нарочито «нестыдным».
«We are not dead» — такую нехитрую мысль пытаются сообщить братья этим людям — престарелые панки искренни, но былая дерзость теперь все равно похожа на милое кривляние. И сами режиссеры в итоге добиваются обратного: сюрреализм и акционизм выглядят в их исполнении скорее мертвыми, чем живыми.
Само название «Срок» — это и новое президентство Владимира Путина, и тюремное заключение, которое грозит многим героям фильма, и время, оставшееся до социального взрыва, революции, чаемой наиболее радикальными из них. И, в конце концов,- срок, который авторы отпускают самим себе на создание фильма.
Лоуч, конечно, снял никакую не комедию. Но он впервые снял не трагедию, что в контексте его творчества действительно достойно изумления. Тем более что на оптимистический лад первая половина фильма никак не настраивает: нормальный лоучевский ад.
Это кино с философскими претензиями, которые у представителей джонсоновского поколения почему-то часто связаны с однообразием визуального ряда и постоянной демонстрацией повторяющихся кадров, над символическим значением которых зрителю, наверное, предлагается как следует поразмыслить.
Как сказали бы сейчас, «заказной» фильм о героическом труде рыбаков. Один из самых воздушных, смешных, трогательных, свободных фильмов в истории кино.
«Патруль», частично снятый на ручную камеру, выглядит как полный метр сериала «Южная территория» (Southland). И это не упрек, а похвала и констатация факта: качественные сериалы практически увели взрослую аудиторию из кинотеатров, и в этом контексте сравнение с лучшим на настоящий момент полицейским телешоу — комплимент голливудскому фильму.
Фильм Андрея Прошкина «Орда» имеет все признаки статусного исторического блокбастера повышенной социальной значимости, которым на самом деле является лишь отчасти.
Фильм, несмотря на всю свою слащавую красивость, вызывает те же эмоции, что и, скажем, колониальный центр Касабланки или особняки в стиле модерн в приморских кварталах некогда интернационального Баку. То есть тихую печаль о несбывшейся, да и изначально обреченной, утопии «европейского Востока». И эта драгоценная печаль гораздо значительнее, чем слезы, которые могло бы вызвать трагикомическое самоубийство Насера.
Фильм на несколько голов выше последних политических опусов Стоуна. Но, интересно, он не боится, что к нему ворвутся Родригес на пару с Тарантино с воплем: «Ты украл наше кино!»?
И теперь, когда «В поисках Немо» выходит в 3D, можно сказать, что то еще была только проекция будущего фильма. И только сейчас он состоялся в полную силу. Стэнтон находит слова, чтобы описать эту новую глубину кадра: «Я просто утонул».
Маршаль делает фотогеничной самую неприглядную фактуру. Его полицейские — рожи хуже уголовников, взъерошенные, битые жизнью и просто битые мужчины с трехдневной щетиной и воспаленными глазами, в потертых кожаных куртках и сами донельзя потертые, вечно в синяках и ссадинах — канон новой элегантности по Маршалю. Он делает их такими же неотразимыми, как некогда Мельвиль — своих молчаливых фликов в плащах и шляпах. Они появляются в кадре — и становится понятно, что они смертельно устали еще до начала всякого действия.
На первых порах в фильме Вакамацу раздражает обилие национальной специфики. Но вся эта растиражированная экзотика быстро отступает в тень — на авансцене разыгрывается вселенская трагедия интеллектуала и художника, вызывающего весь мир на дуэль с предрешенным исходом.
Одно можно сказать точно: это боевик старой формации — не механистичный и поверхностный сборник клише, а картина маслом, исполненная с чувством, толком и расстановкой, каких почти не делают в последнее время.
Озпетек в полной мере владеет почти утраченным в нынешнем кино даром — не потрясать зрителя идеями и не нагружать концепциями, а интересно и внятно рассказывать трогательные и смешные истории.
