Строго говоря, «Моя бабушка» — плакат. Но даже гениальный плакат по определению скуп и графичен. «Моя бабушка» — немыслимо щедрый фильм.
Нарратив то путает зрителя сбитой хронологией, то перемежается искусными, но зачастую слишком вычурными абстракциями, порой неприятно напоминающими литературные упражнения. «Бомбы», таким образом, выходят большой подшивкой занятных находок, которые автор явно очень любит, но в процессе то и дело забывает подумать, так ли они ему нужны, а если нужны — то для каких целей.
«Книга джунглей» Джона Фавро — современная версия диснеевского мультфильма 1967 года, переосмысленного при помощи CGI и звездных голосов. Результат впечатляет, хоть и заставляет ностальгически вспомнить о простецком оригинальном мультике.
При всей достоверности (мнимо непринужденной, а не декларативно вымученной, как у Алексея Германа) эпохи Долинин окутал свой Ленинград нежным сфумато.
«Путешествие» тем страшнее, чем комичнее. Пляску смерти легко принять за комедию ошибок, водевиль.
Хичкок определенно был гением, и в задачи Джонса явно не входило описать весь его творческий и жизненный путь со всеми непростыми нюансами. Тут Джонс не одинок — все внимание к мастеру в последние годы стабильно выливается в изречение отрывочных истин, трансляцию мифа и сглаживание углов. Но если кто и достоин вопиющей, выходящей за рамки и разоблачающей биографии, то это Хичкок.
«Друзья» — кино не слишком выдающееся, но в качестве дебюта вполне состоявшееся: наблюдать за шатаниями троих потерянных в жизни тридцатилетних, как минимум, интересно.
Самым же показательным, пожалуй, является то, что на фильм, снятый талантливым фотографом и клипмейкером про взаимоотношения другого талантливого фотографа с одним из самых киногеничных актеров всех времен, попросту неинтересно смотреть.
Фильм немыслимый, может быть, идеальный. Дисгармоничное совершенство, сотканное из вопиющих противоречий
Получается экспериментальное высказывание, визуальная импровизация, размышление, монолог, который то и дело перебивается приемами, доказывающими, что все это на самом деле игра, постановка, кино.
Фильм вообще, что называется, «крепко сколочен». Игровая атмосфера «размораживает» актеров, которым вроде бы и напрягаться не было нужды: играй себе с наработанными стереотипами.
«Кэрол», полная зеркал, залитых дождем стекол и играющих придуманные кем-то роли персонажей, на деле выходит фильмом про постепенно настигающее умение видеть других людей — сквозь фасады, маски и собственные фетиши. Смелость Хейнса — в решении показать это, не произнеся почти ничего вслух
Дефицит сценария возмещался избытком переодеваний и трюков: прыжки на крышу поезда, джигитовка, падения с обрыва в море, переправа по канату через пропасть. Аудитория не могла не оценить: все по-честному, все с риском для жизни.
«Река» — самый антиколониалистский фильм, какой только можно представить. Никакой этнографии, никакой претензии на роль «старшего брата», никакого снисхождения к героям только потому, что они — «малый народ».
Амбиции авторов были явно шире полицейского боевика, поэтому каждый из дюжины персонажей формально наделен мотивациями и историей, но, к сожалению, лишен возможности раскрыться и по-настоящему показать себя. Все линии в итоге сплетаются в сумбурный и небрежный сюжет; герои, которые должны были стать частью одной картины, кажутся кусочками совсем разных головоломок.
«Тряпичные» три богатыря ворвались в жизнь Вани, оставили на месте дачи груду дымящихся развалин и ускакали, а зачем заходили — так и не сказали. Истерика, в которую действие, увы, впадает в последней своей трети,- проверенный, конечно, способ избежать ответа на вопрос о смысле фильма, но уж больно инфантильный.
В «Холмсе» Маккеллен мастерски играет сразу две версии сыщика: импозантную звезду с Бейкер-стрит и сварливого и не слишком приятного старика, который давно привык разговаривать только с самим с собой, но и это дается ему все сложнее.
Эта картинка даже не вызывает гневного желания сравнить ее с реальностью: такая вот пастораль. Но тема-то жгучая, да? Жгучая.
«Клан» — красивый и страшный фильм, сделанный с максимальной доходчивостью.
Фильм следует всем правилам благородного на вид жанра костюмированного шапито по мотивам важного исторического анекдота. Подобное кино стабильно выходит под оскаровский сезон, и мотивации авторов здесь вполне понятны. «Трамбо» — выставочный образец фильма, в котором за масштабом контекста прячется отсутствие хоть какого-нибудь высказывания.
Это редкая журналистская драма, в которой восхищение профессией исходит из настоящего понимания журналистики как профессии, убедительно доказывая, что люди с блокнотами в руках занимаются по-настоящему важным и нужным делом.
Фильм Бауэра поставил изысканную точку в истории досоветского кинематографа. Не в буквальном смысле, а в символическом.
«Вольница» — первый русский фильм, осознанный авторами (и, так сказать, «сознающий себя») именно фильмом (созданным национальными авторами на национальную тему), а не движущимся «куском жизни».
Фильм с первых минут выходит с поднятыми руками, показывая свои добрые намерения и нежелание доставить зрителю дискомфорт
Нет, это не «Аббатство Даунтон на выезде в России», как этот сериал припечатали в журнале The New Yorker — это яркий и, главное, увлеченный, хоть иногда и нелепый пересказ того, кто читал, для тех, кто не читал.
