Ри вполне искренне рифмует живопись и кино, а себя со зрителем.
В целом «Белые линии» — вполне занятное зрелище, ни на что другое они, кажется, и не претендуют.
Сценаристы к общей линии революции добавляют детективную ветку в духе Агаты Кристи.
В сухом остатке фильм выглядит перезрелым фруктом на полке супермаркета — купить уже поздно, а выкидывать жалко, ведь ещё не сгнило.
Неспособность подобрать к сериалу какую-либо аналогию — его значительный недостаток, поскольку выдаёт скорее небрежность и нежелание МакНамары найти для своей версии истории Екатерины единую интонацию.
Фильмы Андерссона — своего рода визуальная анестезия, попытка забыться уже не в человеческих ситуациях, но в самом вихре истории и историй, рамке, пунктире, слогах, «общем месте».
Не умеющие объясняться словами герои обмениваются сигналами в постели — и все их новости мы узнаём преимущественно через постель. Если бы фрустрация и рефлексия героев во всех сериалах находила такой же выход, то сидеть на карантине было бы куда веселее.
Масштабные баталии с большим количеством массовки в совокупности с античными сюжетами — наследие жанра пеплум, который после «Гладиатора» вышел на новый виток популярности.
Доведённый до гротеска страх тридцатилетних перед предсказуемой жизнью в субурбии, «Revolutionary Road» с выкрученными на максимум ручками яркости и насыщенности.
«История Beastie Boys», какой бы утомительной и назидательной она ни стала ко второму часу, — это как раз возможность испытать именно это ощущение присутствия вместе с сотней людей в театральном зале.
Закольцевав фильм кадрами с Эммой, открывающей и закрывающей глаза, де Уайлд усиливает связь между временем и пространством.
Скомканная структура сюжета, невнятные мотивы героев и, главное, непонимание, в каком жанре «работает» это кино — всё это топит проект на корню.
Вне зависимости от своей кинотеатральной судьбы фильм обречён на культ или по крайней мере субкульт.
Пресловутой «заказухой», как любят характеризовать подобные ленты зрители, новый проект Константина Буслова не выглядит. Нет здесь ни напускного патриотизма, ни нарочитого восхваления российского оружия.
Пёс в фильме разжалован до метафоры (у Фанте он был полноценным альтер эго), а экзистенциальная горечь, напротив, возведена в ранг неполиткорректного афронта.
Увы, из задумки сделать женский супергеройский блокбастер на выходе получился… бенефис Марго Робби, практически её сольник.
Творчество Оза Перкинса пока довольно специфическое зрелище, рассчитанное или на тех, кому нравится созерцать магнетические видеоуроки самовлюблённого режиссёра.
Классический мотив (не)предумышленного вуайеризма, от «Окна во двор» Хичкока до «Мы все окажемся в раю» Ива Робера, у Оноре обыгран через абсурдистскую традицию имени Бертрана Блие, которому даже объявлена специальная благодарность в титрах. Вселенная Оноре — театрально-музыкальная — здесь, помимо привычных уже реверансов старому Голливуду (это чуть ли не ремейк «Ужасной правды» Лео Маккэри), полна цитат из национальной культуры.
Если отбросить политику, эстетика английского детектива приятна глазу и сердцу и вбита в сознание, словно ржавый гвоздь в стену лофта.
И вот что тут на поверку происходит: долгожданное новейшее творение Скорсезе выглядит даже не как вчерашнее, а как позавчерашнее кино: Голливуд уже не тот, и в нём, по иронии судьбы, больше нет места подобным фильмам, некогда составлявшим его славу, и неслучайно он нашёл пристанище на «Нетфликсе». И это кино из прошлого сделано таким совершенно осознанно.
Долан никогда не довольствовался словами вроде «любовь», «дружба». Они слишком большие, чтобы укрыть двоих от дождя — как огромный кусок материала, у которого и поры будут большие, и дождь неминуемо протечёт. В каждом конкретном случае это… каждый конкретный случай. Долан ещё больше укрупняет приближение к чувству и к вопросу, как же его проявить, по сравнению с прошлыми фильмами.
Единственной отличительной чертой этого проекта остался посыл «женщины тоже могут».
Истерика уступила место иронии, эмпатии у зрителя Лоуч добивается не искусственно раздутым мизерабилизмом, не poverty-порнухой, а вот этим будничным обменом репликами: «Чё, как дела? Как сажа бела», — и ещё хорошенько сплюнув сквозь испорченные никотином зубы.
Понятнее всего оказывается сравнить фильм Сайфуллаевой с разговором с психотерапевтом, который мягко улыбнётся и тепло скажет: то, что ты время от времени совершаешь странные и непонятные тебе самой поступки, ничего не говорит о тебе.
Отчаянная и смелая, но однобокая и провальная попытка демонстрации кризиса женской сексуальности, которая ещё и унижает образ современной женщины.
