И всё это — с огоньком, с рок-музыкой на полную громкость, с гримасами гуттаперчевого лица Джона Сины, который одинаково убедительно сжимает зубы в праведной ярости, распахивает рот, чтобы помахать языком в такт песне, и заливается слезами, вспоминая, как брат учил его показывать «козу».
Удивительно, как много тем несут на себе хрупкие, нежные, залитые шведским солнцем плечи этого фильма.
Подлинная викторианская готика входит в этот отравляюще-пьянящий фильм — принцесса всё время в состоянии ломки — с меланхолией зелёных полей, тронутых инеем.
Спилберг условности не признаёт, лепит Вест-Сайд по подобию и верит только в самого себя. Но сколько ни уповай на достоверность, CGI-закат настоящим не станет, а холодный свет прожектора не заменит солнечного луча.
Творение Йоханнеса Робертса смотрится «гадким утенком» даже на фоне классики с Миллой Йовович.
Уэс Андерсон всякий раз подкидывает персонажам и всему миру весёлую карусель, на которую можно соскочить с эскалатора, движущегося всегда в одном направлении, и сделать вид, что не страшно.
Насыщенное, полновесное анимационное кино с объёмными персонажами и крайне нетипичным сеттингом, твисты которого угадать довольно сложно.
«Память» встаёт в ряд редких картин, которые дают аудитории уникальный опыт проживания или даже прочувствования времени. Медленный ритм добавляет всем событиям на экране мистическое измерение.
На новом витке оркестру будто бы сразу была дана команда играть кульминацию: 8 новоявленных супергероев, пространство для флешбэков в 7 тысяч лет и свежеиспечённая теория сотворения мира. Создать из этого целую вселенную за два с половиной часа не под силу даже такому Целестиалу, как Чжао.
В оригинале фильм носит гордый титул «Roald Dahl`s The Witches» — преемственность, пиетет, режиссёр словно проговаривает: «Сам писатель не выказал бы своего недовольства, как было с трактовкой Роуга». Но вторит Земекис не прозе Даля, а картине с Анжеликой Хьюстон. Копия копии при громком названии.
«Агнец» своей мрачной пасторальной эстетикой напоминает скорее скандинавскую сказку — извечно тревожную, населённую мифическими чудовищами и тесно связанную с природой.
Кроме трогательных отношений Уэйна с женой, в сухом остатке будут лишь милые котики на холсте и в реальной жизни. По окончании фильма Шарпа остаётся только вопрос: мог ли этот материал в более опытных руках преобразоваться в драматичное произведение?
Кажется, Селин до конца не решила, что делать с набором харизматичных сцен, в которых дети выясняют корни тревожности «взрослых» версий друг друга, а потому решила прервать историю на полуслове
Несмотря на блёклую концовку, назвать режиссёрский дебют Брюля неудачей не поворачивается язык. Это фильм, которому не удалось стать идеальным. Но, вероятно, ему это было и не нужно.
С издёвкой относясь к словам, Дюмон выворачивает мелодраматизм наизнанку. «Отвергни меня, но не нашу любовь». Герои «Суперзвезды» несут патетическую околесицу, верят в неё и из последних сил надеются выразить свои чувства.
Каждая из историй лишена пикантных сцен, но весь эротизм вербализуется, ему находится неожиданный медиум. Герои японского режиссёра любят не глазами, а ушами.
История Ивана Денисовича в полной мере обнажает боль и стенания русского народа, большая часть жизни которого прошла за забором с колючей проволокой.
Режиссёр вновь и вновь ищет совершенную форму для олицетворения любви и вновь находит на том же месте, в тот же час, что и в финале «Американского жиголо» или «Чуткого сна». Только теперь для объяснений не нужны слова, достаточно обмена взглядами, полуулыбки и цитаты из «Сотворения Адама».
Пространство тотальной несвободы, в которое помещает зрителя режиссёрка, ближе к финалу сильнее начинает ощущаться почти на физическом уровне.
Магическим клеем, который связывал иррациональные эпизоды, был волшебный язык Сальникова. Но чуда не произошло. Самобытный литературный язык найти дороги на большие экраны не смог.
«Нефутбол» мог бы стать русской версией ленты «Играй, как Бекхэм», если бы не финал истории, окончательно ставящий крест на и без того разваливающейся профеминистской линии фильма.
Яркое, свежее кино с добрым и обаятельным героем, которое не боится и использовать штампы, и одновременно с этим высмеивать их.
Дебют валлийской режиссёрки, безусловно, из породы современных хорроров: синефильская радость и умелая работа со звуком и цветом.
Результат этого странного сочетания горячего и холодного воздушных потоков — самый смешной и грустный, самый жестокий и человечный фильм Озона за долгие годы.
Фильм, при всей замысловатости сюжета, способного удивить по крайней мере парочкой ложных финалов, — довольно-таки вторичный продукт.
