Точки в сюжете публика так и не дождалась. Даже запятая вышла какой-то специфической. И подобный метод скорее раздражает, чем интригует.
Дань памяти Эрмлера, абсолютно нехрестоматийная, живая.
Собран внушительный актерский десант — настоящие монстры мирового кино, от Оливера Мазуччи и Фанни Ардан до Джона Клиза и Микки Рурка. Иногда одного их появления довольно, чтобы стало и дико, и смешно.
Здесь все свои, живут одним миром и чужую беду переживают как свою.
Именно детали так важны в жизни и кино. В полифонии черно-белого фильма с редкими вкраплениями цвета их много в одиноких голосах человека и недочеловеков, отголосках народных песен и Вагнера, на племяннице которого мог жениться Гитлер, фразе: «Не слушай Сокурова, иди вперед!». Не все его готовы услышать.
Главный вывод об истории российского джаза у меня такой: он мало того что выжил — он вполне жив. А сейчас, пожалуй, даже более жив, чем в прошлые эпохи. Позади великая история, но впереди ещё много интересного.
Это картина свободного молодого человека, смотрящего на жизнь свежим взглядом, расставляющим все по своим местам, показывающим всю степень мирового безумия.
Слушать Романа можно бесконечно. Он как сказки сказывает. Иногда они впечатляют больше, чем то, что видишь на экране.
В совместной поездке раскроются давние конфликты и их причины.
В «Продуктах 24» произойдет нечто невообразимое, о чем лучше зрителю до поры до времени не знать. Будет ему небывальщина.
Священный трепет перед фактами не самая сильная сторона сериала Авдотьи Смирновой, но как шоу для федерального прайм-тайма «Вертинский» имеет свойства деликатеса. Не так уж часто на больших каналах подают доброе сердце и аристократичную осанку под соусом из секса, наркотиков и рок-н-ролла.
Финальные кадры, где из-за деревьев появляются молодые ребята, и их целая рать, производят сильное впечатление. А брехтовский прием остранения, когда герои исполняют вставные номера наподобие зонгов, придают происходящему нечто инфернальное.
Кроме острых физиологических ощущений, не испытываешь почти ничего. Хотя зыбкость атмосферы, смятение героини Одри Диван смогла передать, но довести зрителей до высшей эмоциональной точки ей не удалось.
Зрителя может разочаровать театральность фильма, замкнутость в камерных интерьерах, ему может не хватить воздуха, но главное Панфилов сказал, выразил свою боль за трагическую судьбу простых людей
Главное сокровище фильма — сама Рената, такая, какая есть. И судить ее должно, используя формулу Пушкина, по законам, ею самой над собою признанными.
Самая нежная и искренняя картина, достигающая размаха античной трагедии.
Картина получилась какая-то неживая, а монотонный авторский текст это только усугубляет. Герои — словно восставшие из могил мертвецы, не люди, которым можно сопереживать.
Так и хочется чуть-чуть приглушить, минимизировать актерские усилия, приводящие в итоге к художественной неубедительности.
Юлдус идет многотрудным путем своих выдающихся предшественников — Сергея Параджанова и Рустама Хамдамова. В ее картине соседствуют советские и постсоветские реалии, архаичные артефакты, какая-нибудь библиотечная картотека, найденная в мусоре бусина, газированная вода «только для администрации» и фантастический сонм красавиц в кокошниках, вписанных в сегодняшнюю бюрократическую среду.
То, что в основе сценария — театральная пьеса, чувствуется постоянно.
«Несокрушимый» не теряет своего человеческого лица, что, с одной стороны, роднит его с советским военным кино, а, с другой стороны, по качеству и технике съемки приближает в хорошим голливудским картинам.
Фильм, конечно, должен получить все кинопремии мира и Премию мира. И престиж этих премий только вырастет от того, что их названия будут рядом с таким кино.
В конечном итоге не получилось ничего, кроме истории разочарования, унылого рассказа о том, как тяжела и несправедлива жизнь неизвестных исполнителей, неспособных противостоять натиску «жестокой реальности».
Но если бы он был просто сереньким проходным фильмом-поклепом, он бы ни при каком противостоянии не получил бы «Золотой глобус». И в шорт-лист «Оскара» не попал бы. А он попал. Потому что прежде всех политик, превосходств, очернений и прочих оберток, в которые его поспешили завернуть, является произведением киноискусства.
При всем богатстве сюжетных приемов «Екатерина» прежде всего — история женщин в мире слабых мужчин.
