Хоррор как таковой здесь уже неважен. Страшных, пугающих моментов за все девять часов вы найдете от силы пять-шесть, зато жутко вам станет по-настоящему: от боли, которую испытают чуть ли не все персонажи.
Драма преображения героя, в которой тоже нет ни толики авторского напора, цепляет не меньше, чем яркие зумерские образы.
В «Тегеране» есть примерно все, чтобы влюбиться в израильский сериал, — накал событий такой, что коленки дрожат, даже если укутаться перед ноутбуком в одеяло, а количество сюжетных поворотов просто запредельное.
«Третий день» — сериал крайне симптоматичный. О чем-то подобном в прошлом году снимал режиссер и сценарист Ари Астер и в своем «Солнцестоянии» довольно внятно обрисовал особенности и опасности религиозных сект.
Контекстные шутки и крохотные отсылки к журналистскому миру сработают на узкую аудиторию — только среди тех, на кого, собственно, и намекают.
На выходе у Мерфи получилась антиномия: кровавый хоррор, упор в котором сделан на противоположные жанру иронию и притягательность.
Отдельные сцены — как и маникюр главного персонажа — определенно вызовут восторг и заставят говорить о Луке Гуаданьино как о провозвестнике нового слова в сериалах: жутко медленного, «малосюжетного», но не теряющего шарма.
Главная проблема — в непонимании авторами сериального драматургического устройства: ни адекватного реалиям тизера, ни внятной посылки к развитию персонажей, ни сильных клиффхэнгеров (поддерживающих интерес поворотов сюжета) вы в проекте, увы, не найдете.
Фильм наверняка посмотрят те, кому понравился «Лед» первый, и кто любит душещипательные сцены, но излишняя «сделанность» фильма мешает воспринимать его всерьез.
Оноре, похоже, сам призывает не слишком серьезно относиться ко всему происходящему этой ночью. Он словно ставит не фильм, а площадной фарс.
Зеленый — это, конечно, цвет жизни и возрождения, но именно на нем ярче всего смотрится красный, и понятно, что рано или поздно капли крови упадут на новое платье. «Дылда» — как раз про этот контраст и взаимопроникновение зеленого и красного, жизни и смерти, любви и подлости, радости и ужаса.
«Амбивалентность» — не столько иллюстрированный учебник по психиатрии, сколько история об ужасах взросления
Ливнев возвращает историям про отцов и детей изначальный смысл — здесь нет места рассуждениям о смене поколений, о разных ценностях или исторических формациях. Есть только два немолодых человека, которым очень нужна любовь
В общем, «По половому признаку» — хороший фильм, но его героиня никогда не была просто хорошей. Зато она всегда была живой — упрямой, неуживчивой, со сложным характером. И непредсказуемой — чего отчаянно не хватает картине Ледер.
М. Найт Шьямалан, поспешно сняв фанфик по мотивам собственных фильмов, все испортил.
«Праздник» — не глумление над памятью о блокаде и не новый рассказ о национальной трагедии. Скорее, это очередной эпизод бесконечной повести об отношениях интеллигенции с властью, который становится основанием для довольно неприятного диагноза
«Хрусталь» вовсе не о том, как очень разные люди находят общий язык. Наоборот — это фильм о невозможности коммуникации в расколотом обществе.
«Заповедник» оставляет ощущение чего-то личного, снятого для собственного употребления и с неизвестной целью выставленного на всеобщее обозрение.
На этот раз режиссер рассказывает не о мафиозных разборках, а о бытовом убийстве, действительно случившемся тридцать лет назад, но выносит при этом приговор всему человечеству: чем лучше его узнаешь, тем больше начинаешь любить собак
В картине Шазелла нет ничего из того, что можно было бы ожидать. Нет «Ла-Ла Ленда», нет стремления к мечте, нет истории подвига, нет братства астронавтов, нет романтики космических полетов. Очень хочется написать, что в «Человеке на Луне» нет ни человека, ни Луны, но Луна в нем все-таки есть
С одной стороны, искусство убивает, а с другой — как ты ни ставь такие сюжеты, ничего в них все равно не изменишь. И это, конечно, немного странные выводы из фильма, на который 77-летний режиссер потратил больше трети своей жизни.
«История одного назначения» никого не учит, не обличает и не бичует. Это история о роке, о фатуме, не различающем добра и зла, не знающем милосердия. В этом смысле фильм Авдотьи Смирновой — античная трагедия, где все разыгрывают свои роли, не смея противиться судьбе.
Столь одаренная и беспорядочная картина способна породить бездну трактовок, а в этом и суть современного искусства с его совершенной неочевидностью месседжа. Народу нравится. Сплошная зеленая дорожка.
Фильм не столько о секте, сколько о семье, о ностальгии и о тех дорогах, которые мы выбираем, идя вперед, возвращаясь назад или двигаясь по кругу, попав в ловушку своих страхов и привязанностей.
«Зверь» дебютанта Майкла Пирса кажется смешением самых разных жанров, но в нем очень много от сказки — странной и страшной, где перепутаны все роли и сюжеты.
