В остальном «Эволюция Борна» — из тех боевиков, которые вполне описываются эпитетом «нормальный» и не требуют запоминать имя режиссера.
При этом «Измена», без сомнения, идеальное русское кино: умозрительный фильм о душевных терзаниях, слегка затянутый, расчетливо истеричный, без особого внимания к бытовым деталям, если они не очень красивы, и с постоянным тревожным отсветом на лицах.
«Жить» — неожиданно блестящая защита, доказывающая, что Сигарев выезжает не на уральском аутентизме или литературном даровании. Он вообще не выезжает, а излагает — в высшей степени уверенно и убедительно.
Тонкость работы — в одновременном уходе от традиционных конвенций и от слишком очевидных приемов актуализации. Искусство здесь — не результат, а процесс, на это указывает сопоставление напыщенного простодушного театра и изысканно выстроенных, эстетски черно-белых тюремных сцен.
Франко-канадская сказочная мелодрама «Параллельные миры» (Upside Down) доводит популярную у фантастов идею соседства двух вселенных до такой хрустальной, искрящейся глупости, что это даже красиво.
Сегодня Сейду, вчерашняя модель с канонической внешностью «скулы — губы», становится главной актрисой континента, прости Господи, — чуть ли не Изабель Юппер. Ради нее, в общем, и стоит смотреть эту средневзвешенную костюмную мелодраму.
Во всем этом по-прежнему есть обаяние, но очень специфическое. Бывают шутки сальные, а в «Неудержимых-2» они несмазанные. Не потому, что несмешные, а потому, что смешных от бойцов 80-х никто и не ждет.
Костлявая рука и на смертном одре будет тянуться к удовольствию, уверенная в своем праве на него. Неудивительно, что Зайдлю это кажется комичным, и он довольно наблюдает, как в соразмерном ей раю пухлая Тереза медленно поджаривается на огне неудовлетворенности и фрустраций только потому, что никто не объяснил ей, что человек не создан для бесконечных наслаждений.
Кино о том, как жили в ГДР в восьмидесятые, это воспринимается примерно так же, как фильм Годара, скажем, о Наполеоне, снятый и смонтированный в духе «Последнего дыхания».
«Вспомнить все» Лена Уайзмана заставляет зрителя порыться в памяти не больше и не меньше, чем любой другой современный фантастический боевик. Пол Верхувен, который экранизировал тот же сюжет Филипа К. Дика 22 года назад, был оригинальнее.
«Цветы войны» дадут сто очков вперед даже «Списку Шиндлера» Стивена Спилберга, хрестоматийному примеру того, как показывать холокост публике с поп-корном. Но пошлость размашистой картины Чжана Имоу не столько в клишированной сентиментальности сюжета, сколько в фирменном режиссерском эстетизме. Чжана Имоу интересует не смысл жертвоприношения, а исключительно красота ритуала.
Оказывается, все, чего не хватало романтической комедии для полного счастья, — это плюшевый медведь непристойного поведения. Он оправдывает и, в сущности, уравнивает девичьи «мимими» и подростковую мужскую похабщину.
Солондз сочинил камерную историю неудавшейся женитьбы. Хотя за ней, само собой, вырисовывается гомерическая бессмысленность института семьи, американской провинциальной жизни и жизни вообще.
«Примечание» располагает к себе тем, что легко выскальзывает из расхожей схемы, по которой строятся сюжеты про отцов и детей, — с обязательным конфликтом поколений и мировоззрений. Режиссер Йосеф Седар умеет извлечь фантасмагорию, кажется, из веника.
Поднаторевший в триллерах Пеллингтон знает, что удается ему лучше всего, и искренне пытается избежать плаксивого нравоучения, закручивая интригу, которая должна загнать происходящее в рамки крепко сбитого жанра.
«Темный рыцарь: возрождение легенды» (The Dark Knight Rises) циклопичнее и монументальнее предыдущей серии. Режиссер Кристофер Нолан определенно считает, что только фильм-гора может родить Человека-мышь.
Он все равно великий, хотя и снял скучное кино, в котором все неправда — от идеи трезвости перед концом света до предложения позвонить по скайпу родителям и бывшим женам. Ведь совершенно очевидно, что в последний день на Земле мы все будем постить котиков в фейсбуке.
«Космополис» Дэвида Кроненберга рисует картину тотальной импотенции капиталистического общества, где даже ленинская формула революционной ситуации перевернута: теперь уже низы не могут, а верхи не хотят.
Кристофер Нолан оправдал доверие: «Темный рыцарь: возрождение легенды» — самый сложный и впечатляющий из его фильмов о герое в плаще.
Все это было бы адски интересно, будь в «Красных огнях» хоть какая-нибудь режиссура. Но сценарист и постановщик Родриго Кортес умеет только взрывать осветительные приборы и мебель ломать.
На «Марина Абрамович. В присутствии художника» ни минуту (а всего их 106) не скучно, и трудно сказать, насколько в этом заслуга режиссера Мэттью Эйкерса, главное, что гипнотизм Марины камера не приглушает, но и не преувеличивает. Она и вправду такая — величественная и героическая, королева, а не бабушка перформанса.
«Космополис» вернет веру в способность Кроненберга ставить в тупик: перед нами фильм как минимум нестандартный, даже по меркам этого уникального режиссера.
Простодушному зрителю все происходящее на экране кажется освежающей новинкой — ну да и стоит ли его винить: продукта, в такой степени отвечающего чаяниям аудитории, в нашем прокате не появлялось давно.
Четко задокументированные, сырые и в общем малоинтересные будни деятельных нонконформистов предстают такими, как есть, — в этом отсутствии автора и состоит главная ценность этого документа.
Случилось то, чего пессимистически настроенная критика ждала последние лет двадцать: Вуди Аллен наконец снял полный самоповторов, по-старчески беспомощный фильм. Возможно, худший в своей поздней карьере.
