«Сталинград» — хороший фильм. Не шедевр, но таковых в постсоветском коммерческом кино и не встречалось. Зато гораздо осмысленнее, ярче, увлекательнее «Девятой роты» и «Обитаемого острова» того же Федора Бондарчука.
Оператор Эммануэль Любецки реализует идеи Куарона так же виртуозно, как в «Древе жизни» воплощал новаторское кинематографическое мышление Терренса Малика. С технической точки зрения «Гравитация» несомненный шедевр.
В «Вечном возвращении» Киры Муратовой много хороших и разных актеров разыгрывают один и тот же небольшой сюжет с ускользающим жанром (комедия? мелодрама? фарс? анекдот?). И это формальное упражнение оказывается совершенно захватывающим.
Но Джеймс Ван считает, что его публика достойна большего. И в нагрузку к простым радостям типового хоррора предлагает ей полфильма слушать про какую-то Элис и гадать, а что это за бабушка и где она живет. То есть в какое параллельное пространство должны ломануться персонажи, чтобы ее найти. При этом ничего нового в запределье все равно нет, тот же подвал, вид сбоку.
В режиссерском дебюте Джозефа Гордона-Левитта «Страсти Дон Жуана» герой борется с порнозависимостью, а автор — с собственным романтическим амплуа…
Трагикомедия «Жасмин», самый литературный фильм Вуди Аллена, фактически экранизация хрестоматийной пьесы Теннесси Уильямса «Трамвай «Желание»
Благодаря чудесной Грете Гервиг «Милая Фрэнсис» становится пластической комедией (и тут тоже очень уместно черно-белое изображение). Фрэнсис рослая и неуклюжая, но пытается стать танцовщицей — из этого комического несоответствия возникает и весь остальной сюжет, в недоумении пританцовывающий вслед за героиней.
«Жасмин» — возможно, не лучший алленовский фильм, но точно один из самых нестандартных. Наряду с «Матч пойнтом» это знаменательное отступление от канона, интереснейший «поворот не туда».
Долговязый гений техномаркетинга движется по экрану, ссутулясь и по-обезьяньи загребая ладонями воздух офиса — в этой утрированной пластике заметно бессознательное, по всей видимости, стремление авторов показать Джобса разом и молодым, и старым. И эксцентричным, и рано обремененным грузом ответственности.
Как любой удавшийся капустник, «Конец» заражает зрителя весельем, которое сопровождало съемочный процесс. Это тот случай, когда хочется увидеть обрезки, то, что не вошло в прокатную версию фильма.
Бессону, однако, недостает страсти ни в избиении соотечественников, ни в любовании американским жанром, и «Малавита» выглядит по большей части вяло.
Денис Осокин и Алексей Федорченко пересочиняют марийский фольклор, как Гоголь пересочинял украинский. И если уж подыскивать «Небесным женам» ближайшую аналогию, то это «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Дебютанты Наташа Меркулова и Алексей Чупов обрывают сюжеты незадолго до момента, где, по идее, должна наступить кульминация: как кончить, не знают ни они, ни герои.
В «Риддике» все почти как в «Черной дыре», только спецэффекты чуть подороже.
Этот герметичный фильм опять похож на кубик Рубика, только теперь его фрагменты — не пространственные ячейки, а типовые жанровые ситуации, которые Винченцо Натали крутит в разных плоскостях, показывая, сколько комбинаций можно составить из стандартных элементов. Получается фильм ужасов, который не столько пугает, сколько завораживает.
Вместо комедии о порнореволюции авторы «Лавлейс» включают морализаторскую и до тошноты благопристойную мелодраму о том, как много нехороших мужчин использовали бедняжку Линду и как она, несчастная, мучилась. В сущности, это тоже порнография, но в плохом смысле слова.
Бальтазар Кормакур умеет делать удивительно комфортное криминальное кино, в котором с первых кадров понятно, что дальше все будет как надо, как любят пацаны.
Пара Джуди Денч — Стивен Куган гениальна, сценарий (того же Кугана по книге Мартина Сиксмита) трогательный, как два щеночка, слова «гребаные католики» вызывают в итальянском зале аплодисменты, а в финале все рыдают.
Режиссер-дебютант говорит, что хотел показать, насколько эта история современна. Если считать, что современные истории — это телешоу с закадровыми завываниями тревожной музыки, то да, Ландесману все удалось.
Фильм об агрессии и о том, как ее сдерживать, о бешеных псах и немотивированных выстрелах, грязных бомжах и расколотых лбах, о зверях дикого Юга и железнодорожных путях, ведущих в никуда. Кейдж посреди всего этого — как хорошо загримированная болонка на собачьих боях.
В общем, «Бразилия» на современный расхлябанный лад. Если бы Квоэн вообще не выходил из дома на неубедительные улицы, если бы никто не проговаривал вслух банальную фразу о том, что, пока ждешь информации о смысле жизни, жизнь проходит, если бы фарс и депрессия были бы такой же прекрасной парой, как ноль и единица в двоичном коде, — кино могло бы быть гениальным.
Если бы режиссер сделал кино только о политике и работе Дзиро, это был бы великий тихий фильм… Вот с ветром все отлично, а с «жить» проблемы: часть фильма — трогательная история любви. Как только речь заходит о любви, такие живые герои «Ветра» начинают казаться, простите, нарисованными.
Все нарочито, грязь то чрезмерна, то вдруг ее нет вовсе, герой то подтирает задницу палкой, то неплохо одет, безумия то слишком много, то в самый раз. Нарочито неловкий монтаж можно, наверное, оправдать тем, что главная тема фильма — изоляция и гниение умов.
«Жена полицейского» немца Филипа Гренинга — фильм самовлюбленный, претенциозный, спланированный тщательно, как ненужное убийство.
Жалко, что режиссер не удержался и выдал чуть больше слез, чем хотелось бы, чуть больше пошлости, чуть больше человеческого, чем требует космическая пустота.
