Главное в этой мрачной картине — не сюжетные секреты, а то, что Харди похож на щенка питбуля.
И надо признать, что «Ярость» — это все-таки фильм о войне, а не «Утомленные солнцем — 2». В нем есть железо и подвиг.
Мир «Горько» стал более умозрительным и несколько менее смешным — но второе не зависит от первого. Дело в идейной нагрузке истории, которая по-прежнему с успехом зеркалит наше общество. Если в первом фильме авторы мирили два оппонирующих друг другу универсума, то в этом вселенная уже одна.
Короче, вы за анархию или за репрессии, лукаво спрашивают нас в 2014 г. не отечественные госпропагандисты, а голливудские мастера культуры, вряд ли подозревавшие, каким трагикомическим дежавю будет выглядеть эта дилемма в далекой России.
«Страховщик» — из тех антиутопий, в которых все запчасти взяты со склада антиутопий, уже бывших в употреблении.
Это мягкое и легкое кино, со страшной силой лакирующее действительность. Конечно, реальные старшеклассники с их кипящими от гормонов и заскоков мозгами, надо думать, изъясняются в основном матом и живут внутри своих довольно жестких разборок. Но это не «Школа» Валерии Гай Германики, это фильм королей ТНТ, канала не скандального, а просто исправно обслуживающего мелкую буржуазию на предмет поржать.
Все «Кино про Алексеева» суть первый кадр — разбивающаяся в рапиде банка огурцов. Осколки — это страшно. Рапид — это красиво. Разлетающиеся огурцы — смешно. На стыке с «красиво» и «страшно» комический эффект усиливается — но элегическая музыка за кадром сообщает еще одно состояние: «грустно». Где-то меж четырех полюсов парит летучая суть того, что хочет сообщить автор.
Посмотреть на это, кстати, можно и в рекламном трейлере, к которому полнометражный фильм не добавляет ничего, кроме пары сентиментальных подробностей и музыки Рамина Джавади, далеко не такой запоминающейся, как та, что он сочинил для заставки «Игры престолов».
Дебютант Иван И. Твердовский в первом полном метре пытается опробовать все, что ему когда-либо хотелось сделать в кино. Цитат здесь — букет, приемов — воз, референций — маленькая тележка.
Но главный герой не только пунктуален. Он еще и хозяйственный. А когда полем сражения становится гипермаркет, это качество может сыграть решающую роль.
Это игра одновременно в классический Голливуд и в Бродвей с Вест-Эндом, в «хорошо сделанную пьесу», в добротное буржуазное развлечение, каким мы его представляем. Все здесь призвано ласкать глаз и слух…
Джим Микль сделал отличное жанровое кино, но в каком именно жанре, понять не так-то просто.
Проблема в том, что такое «Ещё» нуждается во всем остальном — как минимум в канонической кинобиографии «Аукцыона», который настолько же сложно вписывается в плоскодонный канон «русского рока», насколько прочно укоренен в русской культуре вообще и русском авангарде в частности.
Проблема лишь в том, что, когда герои начинают что-нибудь говорить или делать, никаких сюжетных загадок не остается. Ведь совершенно ясно, почему всех этих ребят сюда отправили. Потому что они тупые.
Дебютный, с энтузиазмом встреченный фестивалями и прессой фильм Дэвида Мишо был так же заторможен и безысходен, как «Ровер», назывался «По волчьим законам» и рассказывал о распаде семьи (дело было в Мельбурне 1980-х, семья была криминальной). В «Ровере» Мишо рисует картину окончательного распада закона, социума и всех человеческих связей.
Однако «Звезды» гораздо симпатичнее традиционной голливудской шлачины про умирающих. Герои здесь (и это принципиальный момент) ребята умные и ироничные. Это, конечно, ум и сарказм висельников — но само их сочетание с тинейджерами, у которых внешность героев «Классного мюзикла», и движет «Звездами».
«Виктор» — фильм не только исключительно бездарный, но и мучительно вялый.
Как ни наивна комедия Григория Александрова, свежий вариант ей в подметки не годится.
После «Однажды в Анатолии» и «Зимней спячки» Джейлана невозможно называть чьим-либо последователем. Он по-прежнему снимает с гипервысоким разрешением, и всякая деталь кадра выходит у него одинаково четкая как вблизи, так и вдали, будто видимый мир дан весь сразу во всей своей цельности.
В сущности, и первый «Город грехов» был не столько фильмом, сколько набором фетишистских объектов и образов, только тогда в этом была радикальность и новизна, а теперь все знакомо и привычно. Но фетишизм и не нуждается в развитии сюжета и стиля, нужны лишь вариации, и тут «Город грехов — 2» вполне способен оправдать ожидания поклонников.
Хочется возразить. Фильм Нойса, конечно, временами сентиментален до карамельности, в нем хватает простодушия и не хватает действия. Но есть ясность мысли, прозрачность метафоры и гармоничность языка.
Потому что «Неудержимые» — про размер не столько бицепсов, сколько харизмы. Здесь не мясо на мясо идет, а миф мифом вышибают. Рэмбо, Терминатор и Индиана Джонс на Безумного Макса напали. Ошибка второй серии была в том, что про это слишком много и несмешно шутили. А теперь все как надо…
Конечно, в интернете едва ли покажут уносимых ветром людей. Но персонажи в данном случае пластмассовые — и эмоций их вопли вызывают не больше, чем шелест пакетов из супермаркета, попавших в воздушный поток.
Документальный фильм «Тимур Новиков. Ноль-объект» показал героя андеграунда не столько художником, сколько носителем особой ментальности — новой в 1980-е и истребляемой сегодня.
Это кино прошлого века, древнее, как сам Алехандро Ходоровский, и такое же великое.
