Такой же дерганый, как видеокассета с зажеванной пленкой, этот сиквел псевдодокументального хоррор-альманаха, кажется, призван служить напоминанием: из затей, обещающих несколько фильмов по цене одного, редко выходит что-то хорошее.
Сиквел же окончательно выводит историю о вендетте одной жертвы изнасилования за рамки не только жестокости, но и логики со смыслом.
Киану Ривз оказывается на своем месте в роли невыразительного, заурядного лузера, но стоит его персонажу найти видеокамеру, как «Трое в Нью-Йорке» превращается в набор совсем уж постыдных банальностей о взгляде смотрящего и вымученных признаний…
Нежелание объяснять происходящее странным образом идет фильму даже на пользу, заставляя зрителя в поисках догадок пристально вглядываться в лицо актрисы Вакт, а само кино — оборачиваться не историей на провокационную тему, а попыткой исследования персонажа.
Модный актер Майкл Шеннон в роли Поляка являет собой пример идеального кастинга — будучи и сам далеко не маленького роста, Куклинского он играет так, словно это не человек, а ожившая глыба, Кинг-Конг или Орсон Уэллс в «Гражданине Кейне».
Волей Адама Вингарда, способного устроить балаган даже из жестокой и кровавой смерти самой симпатичной девушки за столом (привет Хичкоку), фильм оказывается невероятно смешной комедией выживания, лихо и даже бессовестно играющей с жанровыми штампами.
Странным образом это уже больше напоминает классические нуары, в которых подлинной трагедией было следование за жаждой не наживы, но любви.
Что действительно висит на «Самолетах» балластом, так это опостылевшая узнаваемость всего происходящего. Каждый конфликт здесь кажется надуманным, навязанным требованиями жанра…
Одним словом, для подобного нужно заводить новое определение — если бывает просто туалетный юмор, то «Одноклассники 2» хвастают комедией, достойной передвижного привокзального нужника.
Соланас, надо отдать ему должное, кажется, сам искренне верит в ту романтическую белиберду, которой он здесь занимается, и у него определенно есть талант на эффектные кадры. Но между Стерджессом и Данст не возникает притяжени…
Харальду Цварту приходится тратить полфильма на то, чтобы разъяснить зрителю исходные данные — существенно, надо сказать, уступающие «Сумеркам» в доходчивости.
Неудивительно, что после каждой новеллы следует краткое объяснение того, что только случилось на экране. Кто бы еще объяснил, зачем на это смотреть.
Скорее уж это сценаристы ставят под удар репутацию, паразитируя на фантазиях о переходном возрасте и подтасовывая правила, по которым живут их басни, прямо на ходу (циклопы-то, оказывается, огнеупорны!). Осторожно, дети!
Вместо персонажей — типажи, вместо подлинного месседжа — сентиментальные страсти. Впечатляет разве что фактура — убогие мадридские окраины, населенные иммигрантами, пот, грязь, нищета.
Гэррити ухитряется дважды продемонстрировать довольно ловкий сценарный трюк: он сначала превратит сатиру на унылый быт миддл-класса в полноценный триллер, а потом развернет фильм обратно.
Панорама жизни тель-авивских подростков: косяки с травой, порно, игровые приставки — а главное, тотальный цинизм.
Еще более легковесный, чем его предшественник, «Гадкий я 2» чаще восхищает, чем разочаровывает.
Увы, помимо неожиданно бритой налысо черепушки бывшего Индианы Джонса, «Паранойе» особенно нечем удивить зрителя.
Абсурдный мистический триллер, где сверхъестественная сила будет вновь крошить тинейджеров и взрослых.
Подлинный источник смешного здесь не вынужденное фамильное притворство не знающих настоящего родства героев, а абсурдный идиотизм положений, в которые подталкивает их терберовская комедия.
Жесткая политизированная футурология, изобретательно поставленные погони и драки, бесшовное вживление компьютерных спецэффектов в продуманный, копошащийся по своим диким законам экранный мир.
Сюжет «Власти убеждений» складывается, благодаря немодному уже приему с несколькими историями, пересекающимися лишь в самом финале…
Незамысловатая история на тему «любви все возрасты покорны» в меру старомодна, в меру сентиментальна, в меру смешна. В кадре (как им только это удается?) — исключительно красивые люди. Фоном служит, разумеется, Париж с его вечеринками, переполненными кафе, роскошными показами мод и ночными поездками в обнимку на мотоцикле.
Что ж, из фильма Быкова вполне могло получиться крепкое жанровое кино — будь у его режиссера хотя бы минимальное чувство юмора и определенный цинизм. Но нет, Быков явно считает себя большим режиссером и разыгрывает абсурдистскую по умолчанию линию искупления одним ментом греха (в современной России, ну-ну) на полном серьезе. В итоге преображение Соболева — а значит, и все, что следует за ним, — выглядит чистым фейком.
Кажется, Зайдль еще никогда не был столь гуманен — но не стоит обманываться: да, надежда умирает последней. Вот только возможности запечатлеть ее умирание жестокий австриец не упустит.
