Примерно то же, что и раньше, только громче, богаче и вообще масштабнее. И это лучшее, чего можно было ожидать.
Еще на стадии разработки сценария Стив Меледандри объявил, что это будет последний фильм саги. Если он хотел эффектно попрощаться с публикой — миссия провалена; Грю, миньоны и детишки лучше смотрятся в наборах из «Макдоналдса», чем в этом сюжете. Лучше считать, что мы этого не видели.
Любая игра, затянувшись, становится серьезной историей. «Рыцарь» — характерный пример того, что снять «постмодернистский блокбастер» можно один раз. Потом он сам собой превратится в те образцы, которым совсем недавно показывал язык.
Третьи «Тачки» сами, как их герой, доказывают, что еще способны на очень и очень многое. Что они умеют меняться и принимать требования нового времени. Взрослеть, одним словом. И при этом — оставаться собой.
Одна беда — тех, кто ждет от «Мумии» события, чего-то нового, яркого и неожиданного, ждет облом. Планка здесь ставилась не слишком высокая, цели — вполне коммерческие: перезапустить старый сюжет, наобещать побольше всего в продолжении, которое обязательно последует.
По «Елене» и «Левиафану» спустя годы будут судить об «истории идей», о мастерстве Михаила Кричмана, о филигранной работе актеров. По «Нелюбви» — о нас с вами. О людях 2017 года. Разъединенных, забывших друг про друга. Потерянных. Раздраженных.
Сага не потонет даже тогда, когда (ну, мало ли) её покинет Депп. Она останется собой даже без Найтли и Блума. Её будут смотреть не из-за знакомых актеров и «полюбившегося публике сюжета». Залог её успеха в другом, куда более редком качестве — умении меняться.
Это не про поединок человека с чудовищами. Скотт начинает и заканчивает ленту отрывком из вагнеровского «Золота Рейна» — шествием богов в Валхаллу. «Чужой» — действительно про богов и про то, как жалки и бессильны люди перед их бездушностью.
«Большой» от банальности «Глянца» и «Лебедя» спасают старые, но верные союзники художников. В том числе, Тодоровского. Вкус и мастерство. То, что и делает его рискованные фильмы прокатными хитами и одними из немногих постсоветских лент, которые зрители готовы не только смотреть, но и пересматривать. Да, на фильм открытия Канн лента не тянет. Но для отечественного прокатного кино «Большой» — вышак.
Актер, имя которого на афише — и повод обратить внимание на ленту, и одновременно пересказ её сюжета. Дюрис во всех лентах — будь то «Красотки», «Сердцеед» или даже радикальная «Новая подружка» — играет одно: щетинистого лузера, который всё-таки обретает свою мечту.
Для этого подобные имиджевые фильмы-проекты и создаются. Чтобы каждый получил своё. Зритель — зрелище, создатели — славу, въедливая публика — повод для обсуждений: остро-пубицистических и вневременных — все же, как не крути, а интерес к женщине с судьбой ничто не перешибет.
Единственный виновник того, что фильм оказался сделан только наполовину — Понсольдт. Это он врубил самоцензуру такого уровня, что выкинул из сюжета, с которым работал, все несущие конструкции. Оставил только модную картинку и хороших актеров. Для какой-то другой ленты этого, возможно, было бы достаточно. Для «Сферы» — чудовищно мало.
Важен в «Пуле» не сюжет, а то, как эстетски он реализуется на экране. Британец Эванс тут уже не нужен: сменившие его в качестве режиссеров Кимо Стамбол и Тимо Тьяджанто ничуть не уступают ему в изобретательности и умении строить ленту как захватывающий аттракцион.
Получилось стильное и зрелищное ретро с умеренно-гуманистическим содержанием. Честный фильм про ценность человеческой жизни — хоть в СССР, хоть в Китае, хоть в космосе.
«Путешествие» — эксперимент Малика в жанре научно-популярного кино. Рассказ о рождении, жизни и смерти вселенной. Вернее, фантазия на тему того, как наша планета зародилась, и как ей предстоит погибнуть.
Трогательная ирландская мелодрама и дебют лучшего русского оператора Михаила Кричмана на международной арене.
Глисон и Фассбендер превращают криминальную драму в поединок поколений. Из конфликта отцов и детей раздувается нечто много большее. Препирательство двух колоритных ирландцев перерастает в самое настоящее противостояние миров. Старого и нового. Собственно, отцов и детей. Криминала и обывательства.
Редкий случай, когда сиквел культового фильма не паразитирует на оригинале, а по всем статьям превосходит его и придает значительности.
Чилиец Пабло Ларраин выбирает для «Джеки» неожиданное, но тем более удачное решение. Он отказывается от сильных выразительных средств, это ни разу не блокбастер и не красивое костюмное кино. Фильм напоминает прямое включение исторического прошого, в которое погружаешься с головой.
В 2016-м и даже 2017-м, когда миром правит тревога, когда хочется говорить громко и устраивать манифестации, когда завтрашний день пугает, такое высказывание — глоток свежего воздуха. Просто фильм. Просто о маленьких вещах, из которых соткан мир.
То, что лента вышла настолько неудачной, сигнализирует о кризисе даже не серии фильмов с Милой Йовович, а развлекательного кино в целом.
Фархади определенно прекрасно усвоил уроки не только Миллера, но и Олби, и Уильямса, и Хичкока, и, в принципе, всех мастеров американской драматургии и сторителлинга двадцатого века.
Очередной опыт режиссера по созданию умного и хорошо сделанного отечественного блокбастера. С очень предсказуемым результатом.
Рай — это не идеология. И даже воспоминания — не рай. Рай — это кино. Души людей, чьи жизни искорежила и уничтожила война, попадают не на небеса, а прямиком на экран. Туда, где они могут, наконец, выговориться. Быть живыми, настоящими, эмоциональными
«Путь» чем-то напоминает почетный выход на ринг пожилого боксера-пенсионера или юбилейный камбек популярного исполнителя, давно ушедшего на покой. Махнул пару раз кулаками, взял несколько аккордов, послал трибунам воздушный поцелуй — и ушел дальше играть на гитаре и строить деревни. Во всяком случае, учитывая интервью Кустурицы последних лет, со стороны это выглядит именно так. И смотрится весьма гармонично.
