Любовный роман прозрачноглазой Шарлотты Рэмплинг с орангутаном, снятый в Париже знаменитым японским провокатором, уже покончившим к тому времени с политикой и обычным сексом. Сегодня совсем не шокирует, а смотрится как отменно сделанная и вполне пристойная политкорректная мелодрама.
«Глубокое синее море» свирепый, зубастый и красивый «как сама акула» триллер о нападении морских монстров, каких не было со времен «Челюстей» и «Смерти среди айсбергов». Рулетка «кто погибнет, кто выживет» непредсказуема. Фильму, как и акулам, плевать на душевные качества, ум, отвагу и цвет кожи героев. Режиссер Ренни Харлин сделал свою главную картину.
Для Рима 180 года, где уже читали Овидия и Вергилия, — неуместно. Для Америки 2000-го, где снимают фальшивки для объевшихся попкорном школьников, — самое то.
По-моему, фон Триер опять лукавит. Выдает за бесстильную «жизнь» искусную стилизацию. Превращает отказ от художественного приема в чистой воды прием. И, притворяясь сияющим «идиотом», жестко манипулирует нами, настоящими идиотами. К концу начинается подлинная мелодрама, и уходишь с сеанса в слезах, хотя благодарности к автору почему-то не испытываешь.
Этот фильм делает из человека дурака. Выходишь с блаженной улыбкой, желанием напиться и чувством, что весь мир в кармане.
Перед нами прекрасный образец по-настоящему модного кино. Во всем правильного. Дизайнерская картинка. Сплошной адреналин. Спортивная актриса. Культовый саундтрек. И главное — позитивная направленность.
Силуэт «Коррупционера» совершенен, как и силуэт его главной звезды. Что внутри — пусто, вряд ли недостаток. Если сравнивать фильмы с людьми, этот был бы неразговорчивым красавцем. Но как раз черты лица, рельефы тел и манеры держаться отличают людей друг от друга; в словах и поступках «хомо сапиенсы», как и сюжеты их фильмов, утомительно похожи.
Слово «трогательный» затаскано до безобразия. Трогательный вагоновожатый, трогательные пассажиры, трогательные контролеры, трогательный трамвай, трогательные компостеры, трогательные рельсы, трогательные провода. Слово давно уже пора запретить и использовать в виде исключения. Оставить его для самого важного. Для фильма «Птаха».
Здесь важна не легкость, с которой Виктор Анатольевич творит свой авторский беспредел, убивая и воскрешая героев без всякой логики, кроме собственной, а выражение лица, которое он при этом сохраняет.
Что бы ни делали герои, в лучшем случае ничто не изменится, в худшем — изменится так радикально, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Внести рациональное начало в стихию русской души пытаются одни летающие хасиды Тит Фомич и Фрол Кузьмич, да и те сваливают из фильма от греха подальше, ужаснувшись такой национальной идее.
Расчленив диснеевский канон на самые распространенные штампы, сценарист Билл Келли придумал, как по-новому решить старую задачку про взаимодействие анимационного и реального мира. Его провалившиеся в колодец персонажи, став людьми, сохраняют повадки и способности всех белоснежек, прекрасных принцев и колдуний классических лент студии.
Самый главный трюк в подростковой комедии — за пошлостью спрятать любовь, а в этом кино есть только одна звенящая пошлость.
Принцесса-негритянка действительно имеется, причем не принцесса с бухты-барахты, по праву рождения, а, так сказать, self-made-принцесса, долго и прямо на наших глазах идущая к своему царственному триумфу. Может показаться — идущая даже чересчур долго: 97 минут, позеленеть можно. Но именно этому в конце концов и хотели научить нас авторы: черный ты, белый или зеленый — всем теперь совершенно неважно.
Ключевой парадокс этого дебюта — в отказе от пояснений, но и в их обилии.
При этом главное удовольствие — даже не в том, как изящно исполнена эта по всем показателям заоблачная глупость (понятно, что То по-другому не может, у него любая песня группы «Блестящие» автоматически превращается в хорошо темперированный клавир), а в том, что, даже выступая в формате «заработаем на новую камеру», он не делается ни менее тонким, ни менее мудрым.
