На последней странице «Алых парусов» счастливо женившийся на Ассоль капитан Грэй спрашивает Летику, как ему пришлось вино на свадьбе. И тот говорит: «Как улей и сад». Фильм Марчелло жалит и лелеет, он родился с живой душой.
Это жестокий абсурд, в котором Аббаси проявляет непревзойденное мастерство. Убийца известен, и сюрреалистический саспенс в том, будет ли он наказан.
Фильм, на сегодняшний день, пока самый живой, самый смешной и длинный — почти 150 минут. А еще он по-хорошему старомодный, так как обличать власть денег и беспомощность новых поколений под гитарные запилы было в моде еще до рождения автора.
И «Дом дьявола», и «Икс» начинаются с практически идентичных проездов сквозь дверной проем. Но, если в первом случае следящий за движением взгляд оказывался в результате опрокинутым в какие-то совершенно чудовищные дали, и обыкновенная дверь оказывалась порталом прямиком в преисподнюю, то во втором зрителю приходится всего лишь наблюдать за движением камеры и пытаться вспомнить, где — относительно недавно, и чуть ли не у того же режиссера — нечто подобное уже было.
Гуманизм дневника убедительнее и содержательнее сегодняшних социологических обобщений. Фольман выступает с критикой официальной памяти, но, кажется, ему нечего к ней особенно добавить.
Кажется, сегодня нет картины актуальней, чем «Зеркало для героя».
Братья Монетти всей прочей оптике предпочитают, похоже, чопорный цейссовский монокль.
Загадки будут разгаданы уже после, когда плохое уже случится. Плохое — банально. До трагедии Ривз не дотягивает. Хотя был шанс — раздражающе повторяющийся мотив непрожитого траура по умершим родителям, но тут утрата попросту не дает герою развиваться.
Ждете приключений на Луне? Не ждите. Новый фильм Ричарда Линклейтера «Аполлон-10½: Приключение космического века» рассказывает совсем о другом космосе. Не советуем включать его на ночь глядя — тут нужно подготовиться, взять блокнот и ручку, время от времени придется нажимать на паузу, чтобы свериться с еще не запрещенной в России «Википедией».
Прикидываясь историей одного медиа, фильм Кричевской рассказывает о человеке, который позволил ему просуществовать гораздо дольше срока, отведенного эпохой.
Деплешен предпочитает акцентировать внимание на деталях с помощью смены фокусировки, словно зритель, сидящий в зрительном зале театра с биноклем.
Очень домашнее кино, уютное, умиротворяющее, помогающее от бессонницы. Что, может, и несколько утомительно, но по-человечески понятно и мудро.
Там, где Фасбиндеру впору было бы сказать «Петра фон Кант — это я», Озон приписывает: теперь и я тоже.
Подобно тому, как Уэйн и Гарт не имеют внятного возраста, вечно молодым остается и фильм в целом.
Фильм неизбежно становится похожим на комикс.
Здесь зрители буквально попадают в места, не предназначенные для посторонних глаз: в женскую душевую, в кабинку туалета, в гинекологическое кресло. Они также вынуждены иметь дело с крайне дискомфортным для восприятия женским образом, который радикально отличается от тысячелетней традиции изображения женщины, по крайней мере в европейском искусстве.
Дель Торо орудует грубо, но попадает куда надо. Как доктор Франкенштейн, он обычно собирает диковинные создания из не пойми чего.
В «Аллее кошмаров» дель Торо интересуется генезисом зла. Трудно представить его кино без ярких злодеев и разного рода страшил, но за пугающей наружностью обычно кроются лучшие человеческие качества.
«Крик» — это губительный компромисс между чем-то оригинальным и давно знакомым. Поэтому финальный титр-посвящение покойному Уэсу Крейвену хочется прочитать как письмо, отправленное культовому режиссеру.
Это фильм, которому и правда подойдет прилагательное «добрый». Только все-таки, что это: история любви или смирения с не худшим вариантом из возможных? Вместе за ручки идти, конечно, веселее, но свет все еще слепит глаза.
В США «Заводной апельсин» принесет огромную прибыль, что позволит режиссеру заняться дорогим историческим проектом о таком же плуте, как Алекс, только в Англии XVIII века ― Барри Линдоне. Постепенно споры о насилии утихнут, а фильм неизбежно займет почетное место сначала в списке «культовых лент», а затем и в разделе «классики».
Человек-паук запутался в паутине капитализма и не может просто в свое удовольствие полетать по Нью-Йорку. Ему нужно успеть на Comic-Con к презентации топовых продуктов главных медиагигантов, — новый «Человек-паук» больше всего напоминает подобное мероприятие.
Когда Крис спрашивает мужа, не рассказываем ли мы всю жизнь одну и ту же историю, он отвечает ей: «Да, но с разных точек зрения». И работа Мии Хансен-Лёв напоминает о методе самого Бергмана, строителя грандиозного мифа, который был не просто произведением автора, а частью его самого.
Это зрительский хит, который в лучшие времена не выходил бы из прайм-тайма телеканалов (в его геноме определенно и «Даллас», и «Санта-Барбара», и прочие плачущие богатые).
В картине Кэмпион, действие которой разворачивается в 1925 году, фронтир тоже есть, но он проходит по линии старого и нового времени, мифа и современности. Чтобы очертить его, режиссеру не нужно оружие: единственная дуэль в фильме происходит на музыкальных инструментах.
