«Смерть на Ниле» вряд ли привлечёт к себе столько внимания на следующей церемонии 2023 года, но несомненно останется в истории как достойнейшая экранизация романа Агаты Кристи.
Альмодовар организует повествование, рифмуя сюжетные линии своих героинь.
Желание с вызовом выкрикивать зрителю в лицо вполне очевидные вещи несколько ослабляет обаяние, в общем, довольно неплохого фильма Одри Диван. Жалко еще, что режиссер не дает развернуться хорошим актерам, загоняя их в жесткие сценарные рамки, отведенные им прямолинейной поэтикой памфлета.
Лишая смерть сакральности, режиссер с тихой и едва заметной иронией рассматривает, чем становится смерть в современном мире.
Такое кино вселяет надежду, что опасения, связанные с «угасанием настоящего кинематографа» имеют под собой мало оснований.
В нарушающей ряд сюжетных шаблонов картине МакКея хорошо уже то, что нельзя с уверенностью предугадать, чем все закончится.
Соррентино рассказывает историю взросления Фабиетто как историю его усугубляющегося разлада с реальностью — лишь разочаровавшись в ней, несущей смерть, его герой становится кинорежиссером. А в кино можно и нужно жульничать — чтобы обмануть неизбежность, остановить время и перехитрить смерть; никакими иными способами с ними не совладать.
Наверное, самая невесомая и безмятежная вариациея на тему «Сцен супружеской жизни» из всех возможных.
На уровне постановки к Спилбергу нет никаких вопросов. Это, несомненно, работа мастера, которую вряд ли кто-то заклеймит неудачей.
Будучи однозначна в своих сексуально-психологических интерпретациях, Кэмпион с неожиданной смелостью уходит от однозначности в интерпретациях этических, за что ей большое спасибо.
Фильм, несомненно, стоило снять, невзирая на все возмущения со стороны, и со временем «Дом Gucci» обязательно займёт место в ряде лучших картин не только Скотта, но и остальных участников проекта.
Без всяких усилий Винтерберг избегает и апологии пьянства, и морализаторского взгляда на него — просто потому, что снимает фильм вовсе не об алкоголе.
Кажется, впервые Андерсон отказывается от герметичности своего мира и выстраивает картину на эксплицитной репрезентации реальной исторической действительности. Впервые честно признаёт её существование.
Тайскому постановщику удалось мастерски показать в своей новой работе «потерянность» современного поколения, тот духовный поиск, в котором многие из нас больше или меньше пребывают сегодня.
Вот что странно: первые примерно двадцать минут фильм кажется откровенно плохим, следующие двадцать — не таким уж плохим, а потом в него влюбляешься.
Когда сама история вызывает больший интерес, чем художественный рассказ о ней, вряд ли это можно счесть похвалой мастерству рассказчика.
Сам творческий акт создания кинокартины Озон превращает в развернутое воспоминание, конструируя «Лето’85» как ретроспективный образ своих ранних фильмов — подобно любому образу памяти, узнаваемый, похожий на оригинал, но не тождественный ему.
Хотя было бы нечестно сказать, что это кино откровенно неудачное, но надо признать, что и вспоминать его, вероятно, будут ровно до тех пор, пока продюсеры не определятся с тем, в каком направлении двинется франшиза, и какой актёр следующим воплотит Бонда на экране.
«Множественные святые», однако, не могут похвастать ни увлекательным повествованием, ни оригинальными персонажами. По ходу просмотра то и дело возникает вопрос: к чему всё это? И ответа зритель в конце концов так и не получает.
В отличие от большинства своих предшественников из рядов французского интеллектуального экстрима, «Титан» — кино ни секунды не скучное, бодрое и действительно очень смешное.
Так или иначе, «Разжимая кулаки» — кино, сделанное, безусловно, талантливым человеком.
Однако кое-чего Шредеру не удалось рассчитать — реакции зрителей, которые не любят, когда им подают сырую историю, выдавая её за готовое блюдо. Долгих томных взглядов, мрачного сеттинга и таинственности недостаточно для того, чтобы возбудить интерес к фильму.
Посмотреть «Дюну» и попытаться её оценить — это как посмотреть первый эпизод сериала и делать выводы о качестве всего сезона. Эпизод очень понравился, он просто восхитительный, и потенциал у истории имеется, но она пока ещё не рассказана до конца.
И персонажи, и сюжетные обстоятельства интересны Серебренникову единственно как средства репрезентации этой самой хтони, чтобы создать ее живописную панораму и развернуть во всю ширь — вооот какая у меня в фильме получилась хтонь! — а других задач перед ними не стоит.
Если «Аннетт» — картина о страхе перед бездной, то Леос Каракс, этот проклятый поэт французского кино конца прошлого века, слишком хорошо знает, о чем рассказывает: в отличие от многих современных режиссеров он по-прежнему носит эту бездну в себе, и, как видно, в размерах она не уменьшается.
