Это серьезное испытание для зрительских нервов: перед нами тягостная картина постепенного превращения человека живого, умного, обаятельного, — в растение. Картина паралича и неотвратимого умирания, когда помочь нельзя, можно только оберегать последние искры человеческого счастья — любовь. Жан-Луи Трентиньян, когда-то изумивший нас самой красивой любовной историей в фильме Лелуша «Мужчина и женщина», теперь поражает историей любви самой безнадежной, самоотреченной и верной, какую видел кинематограф.
В «психологическом боевике» «007. Координаты „Скайфолл“ произошла ныне раритетная смычка: массовое авантюрное кино вплотную сомкнулось с кино „элитарным“, напиталось его соками и снова ввело себя в ранг искусства. Его знаменитая энергетика от этой рискованной инъекции стала еще более мощной и неотразимой.
После многолетнего исчезновения Каракс снял фантасмагорию, построенную по прихотливым, непредсказуемым законам музыки. У нее возможны десятки трактовок, и любая будет неполной. А можно и не мучиться расшифровкой этих бесчисленных образов, трюков и сюжетных кульбитов — просто наслаждаться калейдоскопом парадоксов, буйством фантазии и бездной аллюзий, промелькнувших и исчезнувших, но оставивших после себя редкостно богатое послевкусие.
Доминик великолепно чувствует форму и ритм, досконально знает самые чувствительные струны любителей жанра и умело на них играет, чуть перебирая по части космического хруста сокрушаемых челюстей.
Меньше всего Борису Хлебникову хотелось создать социальную сатиру богатства зажравшейся Москвы. Больше всего у него это получилось, хотя и в облегченном, не убийственно салтыково-щедринском варианте. Портрет собрался лоскутным, по сюжетным линиям — пунктирно обрывочным, иногда — изысканно точным, иногда — навязчивым, как разговоры после лишне выпитого пьяного с трезвым.
Его фильм — творение абсолютно свободное: он самозабвенно отдается синефильской игре в жанровое кино, жонглирует приемами детективного триллера и любовной мелодрамы, перемешивает их, как стеклышки в калейдоскопе, и к финалу вас ждет такой водопад сюжетных кульбитов, который потом придется долго разгадывать.
Автор картины точно ощущает природу нашего времени: отменены табу, секс довлеет над разумом, обретая все более грубые формы, лишенный какой-либо духовной силы.
«Портрет в сумерках» — картина женская во всех компонентах. Она вызвана к жизни неутоленными амбициями в условиях, когда в изнеженной российской «элите» «мужиков совсем не осталось», и последним прибежищем эротики остается насилие. Ее сюжет подогревается энергией тотального неприятия дикой новорусской действительности, где все друг друга или ненавидят, или боятся.
Это не эротическая драма женщины бальзаковского возраста, а, скорее, сатирическая комедия о современных взаимоотношениях разнополых представителей цивилизованных западных держав и стран третьего мира, в которой обнаженные человеческие тела смотрятся так же естественно, как голые животные в зоопарке.
«Я тоже хочу» — уже ничем не замутненная эманация идеи тотальной мизантропии. По крайней мере, в рамках отдельно взятой земной территории. С возрастом и жизненным опытом идея крепнет, доходит до абсолюта: уроды — все.
Фильм о том, как намеченный «кинопроект» постепенно стал актом спасения человека. Как он заставлял самих создателей фильма становиться другими, заново открывать себя, других и смысл жизни. Как кино может реально менять людей и их судьбу. Редчайший случай, если не уникальный.
Французский конкурсный фильм «Что-то в воздухе» Оливье Ассаяса укладывается в тот же ряд ностальгических воспоминаний режиссеров о своей бурной революционной синефильской юности, где уже стали классикой нашумевшие «Мечтатели» Бертолуччи.
Отношения учителя и ученика (хозяина и раба?) будут вскоре разъедены сомнениями, странное влечение «духовного лидера» к полуживотному перейдет в отторжение — переливы и перепады этой сложной, духовно интимной связи двух героев и составляют главный саспенс картины. Оба исполнителя станут несомненными претендентами и на актерские призы и на «Оскара». Но если Хоффман и прежде умел изумлять своих фанов, то для Феникса — это принципиально новая ступень. Он почти страшен в своей звериной неуправляемости, его поначалу трудно узнать, и это тот редкий случай, когда игра становится безусловной жизнью актера в шкуре героя.
Возник фильм, мало имеющий себе равных по количеству и качеству зрелищных ситуаций, физических нагрузок, поединков и погонь.
Вышел из кино и не вспомнил, что смотрел. Грустно. В последнее время с нашими мультфильмами происходит именно это. «От винта» — не исключение.
Жанр картины — триллер, но никакого трепета и волнения при просмотре здесь совсем не испытываешь, а в легкой дреме темного зала, купившись на Роберта Де Ниро, мелькающего здесь крайне редко, размышляешь, увидим ли мы его еще в достойной роли, и ждешь, когда режиссер уже закончит свое мошенничество.
Лорен Скафария сняла кино не для публики и не для фестивалей. Это не мейнстрим и не артхаус, не комедия и не драма, не фильм-катастрофа и не история о том, как люди в испытаниях познают и заново открывают друг друга. Это бесформенное Нечто, расстаться с которым в финале, когда за кадром нарастает смертельный гул, абсолютно не жаль.
С последнего приключения героев «Ледникового периода» прошло три года. Ждать от мультфильма сверхинтересных и неожиданных поворотов событий не приходится. На него идешь просто как к старым любимым друзьям в гости, чтобы посплетничать за стаканчиком попкорна о том, что приключилось с ними за это время.
Понять, почему фильмы Вуди Аллена так неотразимы, невозможно, как нельзя понять, чем вкусно горькое на вкус пиво или чем прекрасно дерущее горло шампанское-брют.
Разрозненные эпизоды из рабочего материала оставляют сильное, но смутное впечатление рождающегося из хаоса шедевра. Процесс производства фильма предстал как процесс вызревания мысли, поиски единственно точной формулы, которые по большому счету мучительны и нескончаемы всегда.
Фильм Озпетека принадлежит к типичному конвейерному «мейнстриму», и, отдавая дань кинематографическому изяществу стиля, я все-таки думаю, что с таким багажом режиссер скоро окончательно вылетит из обоймы фестивальных завсегдатаев.
Совместить почти непрерывный «экшн» с задачами предполагавшегося психологического анализа режиссеру-дебютанту в «большом кино», по-моему, не удалось, — вышел стандартный Голливуд с зуботычинами на итальянском пейзаже.
О чем кино? Смешной вопрос — конечно, о Ренате Литвиновой в момент, когда она философствует на темы Любви и Смерти.
Было бы несправедливо объяснять фестивальный и зрительский успех картины только поразительной харизматичностью художницы. Самая большая удача Эйкерса как раз в том, что ему эту харизматичность удалось передать на экране.
Пронизанный национальными мотивами, фильм талантлив не только формально. Он богат человеческими талантами — умением слушать и понимать, тянуться к свету и видеть его даже в полумраке.
