Эту нехитрую мысль — человек человеку брат (порой лучше кровного) — Корээда повторяет на разные лады, находя отклик в благодарных зрительницах и зрителях.
Стоит ли искать серьезность в картине, которая только и делает, что смеется?
Фильм, поначалу притворяющийся историей о бегстве в разных его формах, на самом деле становится притчей о невозможности любого бегства. К чему бежать, если «ты будто не существуешь»?
Хотел этого Доннерсмарк или нет, но созданный Мюе образ перерос авторский замысел, и возникла притча о возможности перерождения — того, кто способен увидеть жизнь других людей.
«13-й округ» — кино исключительно романтическое, это перепись любви в обществе, которому — слава Маргерит Дюрас, Анни Эрно, Патрику Модиано — душевные страдания важнее социальных бед.
Однако стоит отметить, что и тут «Бо» следует формуле «Реинкарнации»: объясняя зашуганность героя материнской заботой и мнительностью, Астер делает их гипертрофированной реальностью, а потом уходит на титры в клубах дыма.
Подобно сказке, зависимой от интонации и намерений читающего, «Потерянный горизонт» дарит надежду всякому, кто осмеливается отправиться на его поиски.
«Вызов» — уникальный фильм, оказавшийся в не менее уникальной ситуации. Он был придуман в одной реальности, снят в другой, а до кинотеатров добрался в третьей. В отсутствие реальных конкурентов — голливудских блокбастеров — он, как главная героиня в исполнении Юлии Пересильд, словно парит в невесомости.
В каком-то смысле фильм Бурнашёва — это еще и детектив о поиске человека в ворохе непроговоренных конфликтов, бытовых неурядиц и засасывающей рутины. Отсюда возникает непроходящий саспенс, а также — прагматичный экшен, где каждый патрон на счету, каждый выстрел — вспышка ужаса, а перед шагом отчаяния следует пауза для взвешивания рисков.
Так, через череду эмоциональных надрывов героев, режиссер смотрит на произведение Замятина со своей, хорошо изученной им колокольни. С одной стороны, это придает фильму статус почти что нового прочтения отечественной прозы, а с другой — самого себя Твердовский пока не берется переосмыслять.
Это яркий пример доведенного до крайности бреда, стирающего границы между гениальной нелепостью и чистым абсурдом. Отличное развлекалово, которое всего за один час улучшает настроение лучше любого терапевтического ретрита.
Фильм Уэллс можно было бы назвать эйдосом утраченного воспоминания — таким же искаженным и неровным, каким может быть отпечаток памяти. Для личной камерной картины «Солнце мое» оказывает куда больший эффект, чем тот, на который она могла быть рассчитана. Вероятно, в этом несоответствии и есть ее главное достоинство.
Ханеке не развлекается, но и не успокаивает зрителя сентенциями типа «он стал убийцей, потому что в детстве его недолюбила мама». Насилие в фильмах австрийского режиссера интригует и парализует загадочностью, ускользающей от оценок иррациональной природой — при внешней сухости и конкретности изложения «истории», при очевидных выпадах в адрес mass media.
Сорогойен в «Хищниках» гармонично сочетает жанры, вплетая в социальную драму элементы психологического триллера и детектива. Вероятно, зритель почувствует и долю горькой сатиры — ведь за дикими лошадьми придут снова, чтобы их, уставших и измученных, отправить обратно, на мнимую волю. Соломенные псы будут сплетены вновь, чтобы быть сожженными.
Это сон-квест про стремление к неизведанному и поиск недосягаемого, в нем есть погоня и бег с препятствиями, переодевания, избавления; есть встречи с незнакомцами, неожиданно узнаваемыми; есть мгновенные смены дня и ночи; есть преображения, знаки, символы, многозначительные слова с ускользающими смыслами; есть спуск в подземелье и непременный тоннель. Словом, обычный человеческий сон о возвращении в нишу, из которой вышел любой из нас.
Для массового зрителя подобный темп может показаться слишком медленным, однако именно вдумчивый и медитативный подход к истории делает это кино поистине цепляющим.
Тем не менее в контексте трагической гибели Гаспара Ульеля драме о примирении со смертью хочется простить ее недостатки. Пусть это и несовершенное кино, но оно, определенно, заслуживает внимания.
«Операция «Фортуна» выезжает на стильной подаче, актерской харизме и народной любви к творчеству режиссера.
Нет сомнений, что Константинопольский снял очень личный фильм и искренне переживал за события почти что 30-летней давности. Но форма повествования им выбрана чересчур гламурная, отвлекающая от сути.
Не принимая компромиссов с застывшим миром, Янка продолжает продираться сквозь пространство, сотканное из магической орфеевской ртути, чтобы однажды наконец оказаться по ту сторону зеркала и отправиться домой.
Дело — всегда — в потере настоящей близости, которая бывает страшнее смерти.
Новый фильм режиссера — это не просто «бренд подешевле», но и выгодное предложение — «три по цене одного». Покупаешь робинзонаду со сменой ролевых моделей — бонусом получаешь язвительную сатиру на высший свет и актуальную драму о двойных стандартах.
«Жертвоприношение» — очень странный фильм. Может быть, это самый странный фильм в мировом кино. Такое ощущение, что, снимая его, Тарковский сам пытался принести какую-то жертву. И еще мне кажется, что он сопротивлялся, не хотел этой жертвы, но был на нее обречен.
Стронг органично смотрится в кадре, когда просто готовит себе завтрак, Грин — когда обсуждает с киношной дочерью использование в речи нецензурной лексики. Оба относятся к тому типу актеров, которые хорошо бы смотрелись в «повседневном» кино, сосредоточенном на диалогах и естественной игре. Жаль, что встретиться им удалось пока только в лишенной саспенса и довольно посредственной мистике.
Когда герой, окруженный «приметами времени», не вступает с ними во взаимодействие, он превращается просто в посетителя музея.
