Авторов фильма исторический сценарий не устроил. Матч превратился в искусственно навязанный Тарасову и ничего не значащий, а эпизод с незасчитанной шайбой — в вопиющий произвол.
В нынешнем «Ку!…» современность представлена совсем уже ограниченным набором примет — мобильниками-раскладушками и случайным упоминанием почему-то Евгения Примакова. Данелия даже не пытается рассказывать ничего важного о подрастающих толиках и стареющих дядях вовах. И во всей картине сквозит — менее всего ожидаемая в мультфильме — усталость мудрого и умного автора от попыток попасть в нерв общества, в котором жизнь определялась, определяется и еще долго будет определяться цветовой дифференциацией штанов.
Яркие, пахучие 90-е преувеличивать было легко, мутноватые и неясные 2010-е — уже не очень. За нынешними выдумками и сюжетными сальто-мортале видно не режиссера с головой подростка и большим болящим сердцем, а расчетливого, но неумелого провокатора. Мало чем отличающегося от своих единомышленников среди депутатов и неонацистов разных уровней, пытающихся заработать политический капитал на борьбе с таким безусловным злом, как педофилия.
Косински берет из игр и кино все самое любимое. Так, в «Обливионе» руины цивилизации становятся идеальным фоном для коллажа из любимых фантастических фильмов автора.
Переменчивость мужиков оказывается схематичной, гротескной, почти карикатурной, а реакция героя больше похожа на исполнение режиссерской воли, чем на естественный отклик. Хочется найти этому какое-то примиряющее с эффектом от увиденного объяснение, но приходит на ум только одно: Хлебникову в этот раз настолько хорошо удалось поймать безысходность среды, что она напрочь отторгла из себя всякую возможность человека.
Структура рассказа, в котором путаются подлинные и ложные воспоминания, позволяет добавлять сюжетные повороты в любом количестве, вот рассказчик и увлекается. Кино и есть гипнотерапия, эта мысль не нова, и Бойл усаживает зрителя в кресло, чтобы проецировать на его сетчатку кино 1990-х, мастерски выдавая собственную память за коллективную.
Безоговорочная заслуга Сталберга заключается в том, что классическую школьную комедию, где непременно должны быть неудачник, недосягаемая девочка, крутой парень, козел отпущения и хотя бы один плохой взрослый, он смог снять так, что даже от финального поцелуя почти не сводит челюсти.
Проблема «Хорошего доктора» вовсе не в ведущем актере, а во втором акте, в котором мелодрама вдруг превращается в медицинский триллер. Меланхоличный темперамент фильма при этом не меняется, а наивность, простительная для романтического кино, начинает раздражать. Иди «Хороший доктор» сорок минут, ему захотелось бы вручить все кинопремии мира. Но он, увы, идет вдвое больше.
Зайдль в очередной раз смотрит на людей и снимает захватывающее антропологическое эссе, которое можно пересказать в виде анекдота: «Возвращается муж из командировки, а в постели его жены — Иисус». Снимает так, что смеяться совсем не хочется и жалко всех. Особенно котика.
Получился идеальный акварельный привет из детства, которое, как выясняется, не осталось в рисуемом воображением прошлом, а вполне живо где-то рядом.
Hasbro пока не до этих трюков: их «Трансформеры», «Морской бой» и «Бросок Кобры-2» — территория чистого детства; наивный праздник фейерверков и мордобоя; череда скетчей, смешных только для подростков.
Может показаться, что в его новом фильме многовато дурацких реплик юной землянки, комментирующей действия своей тюремщицы, но сверка с первоисточником обнаруживает другие масштабы катастрофы. Никкол старательно купирует шизофренический монолог, сосредотачиваясь на киногеничной фактуре. На пшенице, которую выращивают повстанцы в укрытии посреди пустыни. На красных камнях Нью-Мексико. На серебряных болидах и стерильных офисах новых хозяев жизни. На Сирше Ронан, наконец.
Получился своего рода ретрофутуризм: архаический сюжет осовременивается с позиций прошлого, пересказывается на почти мертвом языке.
Можно условиться, что жанровая инфантильность «Фортуны Вегаса» — своеобразное, но самостоятельное творческое решение классика британского и американского кино. Потому что упрекать в нерешительности режиссера, снявшего больше полусотни фильмов, как минимум, странно. Однако в «Фортуне Вегаса» есть еще и потрясающе плохая игра хороших актеров — Брюса Уиллиса и Кэтрин Зеты-Джонс.
Лучше же всего о содержательной и визуальной составляющих недурно сработанной картины говорит то, что их полностью затмевают прическа и усы героя Макгрегора. Такие носят самые модные горожане наших дней, а слишком харизматичного, чтобы не перетягивать внимание на себя, актера они и вовсе превращают в главный аттракцион сеанса.
Кажется, сценаристов настолько угнетала мысль об очевидности финального разрешения конфликта, что они отказались прописывать маршрут, а севший за руль режиссер по той же причине выпустил из рук руль.
Треть фильма, мы проводим в одном багажнике с жертвой (в ее роли повзрослевшая «Маленькая мисс Счастье» Эбигейл Бреслин), треть — на рабочем месте Джордан и только треть — на поле боя маньяка и полицейских. Какая часть «Тревожного вызова» лучше, сказать сложно. Каждая с одинаковым успехом может превратить кресло зрителя в электрический стул.
Баскова действительно далеко ушла от трансгрессивности своих прошлых работ, в которых творились запредельные (и за то многими любимые) в своей дикости вещи. Здесь режиссер решает не столько художественную, сколько социально-политическую задачу: рассказывает о реальной проблеме реальным людям, отчасти даже сообщает потенциально заинтересованному зрителю о доступных методах борьбы за свои права.
«Умопомрачительные фантазии Чарльза Свона-третьего» — бенефис Чарли Шина, вернувшегося из наркотического изгнания пускай и не в большое кино, но в хорошее авторское. Актер в отличной форме; беспокойная биография неожиданным образом превратила его в мудреца; знаменитая ухмылка тоже никуда не делась.
Современный боевик летит от одной технично снятой диверсионной операции к другой в ритме компьютерной игры вроде помянутой героями «Call of Duty», но не похож даже на тот искусственный снег, что в самом начале кружится внутри стеклянного шара, извещая о первых ракетных ударах. Скорее, на укрываемый им пластмассовый город.
В новом «Гамбите» англичанин Хоффман вместе с американцами Коэнами сохраняют взятый Рональдом Нимом ироничный тон — здесь образцовые англичане совершенно напрасно снисходительно относятся к американцам-варварам и японцам, якобы лишенным хорошего вкуса. Совершенно напрасно хотя бы потому, что без девушки с техасской птицефабрики и японцев, распевающих в караоке, англичане, равно как и сам «Гамбит» без своего оригинала, увы, были бы довольно беспомощны.
Эта история о девочке-беглеце и защищающем ее немолодом самурае равняется даже не на «Леона», а на другую швайгеровскую мелодраму «Босиком по мостовой». В том фильме, как и в «Достучаться до небес», было полно мощной, непритворной нежности. Каким-то образом проникшая в «Ангела-хранителя», эта чувственность не портит боевик, а спасает его.
Стивен Содерберг, который в последние годы ударными темпами перебирал жанры, снял образцово-показательный (как и предыдущие работы) триллер про роковых женщин, психиатрию, фармацевтические компании, ложь и паранойю.
Плохая новость в том, что фильм Харлина предлагает зрителю новое видение событий — нелепое, плохо аргументированное и разочаровывающее. Хорошая новость же в том, что он не испортил ни одну из существующих теорий. А значит, тема еще не закрыта.
И при всей этой правде вырастивший целое поколение комедийных авторов, пишущих и снимающих о себе, сценарист, продюсер и режиссер снял не столько самый саморазоблачительный из своих фильмов, сколько самый самовлюбленный. Ведь в данном случае «о себе» — это о человеке, у которого в 45 все будет отлично. Фильм очень смешной, но, если вдуматься, многих должен заставлять нервничать.
