Это не история любви, это история подчинения; и еще фильм о том, что между любовью и подчинением может не быть никакой разницы.
Достоинства превращают «Почку» в большую удачу; в комедию (боди-комедию), которая больше, чем просто комедия.
Теперь единственным оправданием весьма поверхностной и расползающейся во все стороны скрэббл-драматургии для Райта становится изобретательность каждого отдельного скрещения, монтажного перехода, очередной формальной мета-морфозы.
Даже на примере Maid (скорее развлекательного, чем остросоциального шоу) хорошо видно, как нерешенная проблема домашнего насилия продлевается в следующие поколения, бесконечно воспроизводя травматиков и становясь в конечном итоге проблемой, источником неблагополучия для всего общества.
Попытки этого пятифильмия были обречены, справиться багажом всей франшизы невозможно. Джеймс Бонд это конструкт культуры уходящего (я надеюсь) мира. Его не переделать. И конструкт выиграл у персонажа.
Фильм дебютантки Лены Ланских «Ничья», только что показанный в конкурсе «Кинотавра» и на фестивале в Сан-Себастьяне, и выходящий в прокат уже 30 сентября, — развернутый ответ на вопрос, что бывает потом, после того, как аборт не был сделан и ребенок родился, явился в мир, где его никто не ждет.
В мире «Аннетт» Адам Драйвер такой же предмет, как и ребенок-кукла; его габариты необходимы, как проекция авторской гигантомании.
Сериал Ларраина ругают за недостаток действия, и действительно в попытках воспроизведения рекурсивной структуры памяти он опирается на изображение гораздо чаще, чем положено фильму с интригой.
Какой многообразной ни была бы жизнь, какой бы самостоятельной, решительной, смелой ни была бы женщина, апогеем ее жизни являются две полоски на тесте; это точка, в которой сходится все — и любая альтернатива схлопывается.
Манзур делает очень важную вещь: снимает стигму с мусульманских женщин и показывает, что даже под хиджабом и никабом есть личности, и они готовы проявить себя.
В каком-то смысле, посмотреть «Сладкоежку» — это все равно, что заглянуть в фейсбук, где авторитетные динозавры продолжают высказываться о современности, о требованиях и чаяниях нового поколения так, как будто они еще не вымерли.
И если функция искусства — в нарушении табу, то Миндадзе нарушает одно из самых стойких — табу на разговоры о чувственности и возбуждении немолодых людей, и сам «Паркет» — протокол невозможности говорить о ней словами и образами, отсутствия языка.
Мне хочется радоваться успехам российского кино в мире, потому что выход из изоляции в любом случае приближает то время, когда невроз международного признания сойдет на нет. Но я не могу забыть о цене и истории этого успеха.
Говорить о серьёзных вещах языком чёрной комедии — правильный выбор.
Это в любом случае выдающийся дебют. Но сумей режиссер посмотреть на ситуацию не только со стороны мужчины, фильм стал бы гораздо лучше.
В «Маленькой мамочке» реально нет швов. Тут утверждается возможность пережить то, что чувствовали когда-то твои близкие, то, что было до тебя. Оказалось, чтобы передать через экран этот чувственный опыт, вовсе не обязательно изобретать путешествие в кротовую нору.
Героиня Маллиган привлекательна в той же степени, что и персонажи фильма про «Харли Куинн», что и тексты феминистского панк-рока — тот же вайб, то же освобождение через намеренное уродство, через полное выключение себя из борьбы за внимание мужчин.
Владимир Мирзоев и Дмитрий Глуховский попадают точно в цель — потому что у нации целей предположительно нет.
Это самое что ни на есть обыкновенное кино, которое, при несколько большем хронометраже, могло бы стать добротным семейным сериалом.
То, как героини пытаются бороться с диктуемой обществом нормализацией и как притерпевают поражение (парадоксально, от собственных же рук), не сможет не отозваться внутри любого человека, кто был хоть раз притеснен и пытался противостоять большинству и его силе.
Уже по завязке можно высчитать примерный градус безумия этого шедевра. Но самое интересное режиссер спрятал дальше.
Работа, увы, оказалась глуповатым капустником от явно зависающих вместе актеров, которым, кроме демонстрации своих талантов, в сюжете явно нечем заняться.
За моменты, в которые режиссёр отступает от спокойствия и даёт драйва, изобретательности и натуральных визуальных истерик, а также за саркастический финал и хочется верить в возвращение «одичалого» Бена Уитли, который еще точно сможет удивить.
При всем своем обилии мыслей о смерти, несправедливости судьбы и травмах, «На счет три» — кино, будто бы призывающее жить, требующее от тебя если не отказа от суицидальных мыслей (это было бы слишком), то хотя бы попытки почувствовать жизнь и ее «счастье».
Что возможно обнаружить, так это симпатичное антивоенное высказывание. Война в «Перевале Дятлова» — это место жестокой, бессмысленной мести и неоправданных убийств гражданского населения.
