Талантливые Эбботт и Куэлли заслуживают куда более хитрого перверсивного ромкома.
Фильму, как и отчаянному выступлению актрисы Агрон, не откажешь в эффектности, но этот механизм неисправен — заводской брак.
У сумеречного режиссера Хардвик все равно получается какая-то кустуривщина, с мелодиями цыганского табора и радостными пострелушками на похоронах.
Весь фильм Майк слышит раздражающий треск — звук конвейера, техники, собранной дешевой рабочей силой в Китае. Этот шум преследует и нарастает соразмерно позитивной геометрической прогрессии банковского счета. Фильм Джонсона, конечно, не издает этого гула, но и «алмазом неограненненным» его не назовешь.
Частное — неотделимо от общего. Жанр — от Проблемы. Это не отменяет праведного посыла в том, чтобы определить незавидное место женщины в современном Иране и спровоцировать дискуссию, но родина Аббаси, как и его соотечественники, предстает на экране искусственным мрачно-сказочным царством, населенным все теми же троллями, ограми и прочей нечистью.
Это до смешного банальный треп о подавленном матерью сыновьем эго.
Уважительно упрощенный анимационный пересказ одноименной мини-серии комиксов за авторством Майка Миньолы (отец «Хеллбоя») про то, что лавкрафтовский кошмар — брат-близнец готэмскому безумию.
«Титина» — большая история в миниатюре, дирижабль размером с ласковую собаку, способный легко уместиться в руках.
Красочное иносказательное путешествие в поисках мотивационной искры (чтобы просыпаться по утрам) в сырой акриловой пучине — разве отыщешь.
Свирепого воина одичавшим делает отобранная при исполнении книжка сказок, присоединиться к бумажной стайке которых «Слонихе» мешает то, что рассказана эта поучительная байка со сноровкой неумехи-шарлатана, который, показывая «магию», неумело тянет кролика из рукава.
«Луна» — фильм актерский, индивидуальное мастерство здесь скрадывает драматургическую фальшь (и подчеркивает, если таланта в избытке).
Есть карваевская формалистская отрешенность — никто здесь не объясняется в любви: короткий стон говорит о взаимности больше, чем повседневно брошенное «давай поженимся». Есть минляновские паузы и стоицизм, воплощением которого, естественно, оказывается артист Каншэн. Но все это, при внешнем соответствии, — тоже отсутствует.
Там, где Уэс Крэйвен не жалел никого, кроме титульной троицы (и то скорее шутки ради), режиссеры Джилетт и Беттинелли трусливо держатся за сохранность молодняка из Вудсборо, потому в этой франшизе им больше ничего не принадлежит.
«Внутри» — место на биеннале: Дефо мог бы «выживать» при зрителях за стеклом, имитирующим стены, и это завораживало бы даже в формате многочасового перформанса.
Полтора часа беспорядочных побегушек в лесу уступают даже бессвязному двухминутному пересказу этой байки.
Невыразительного наполнения (как и гонора) в «Озере» хватило бы на три хоррора поскромнее, и если — как уверена У Хен — в темноте и «проще увидеть истину», то постигать ее уж точно стоит без этого фильма.
Тот волнующий, но обделенный крупными кинофестивалями фильм — отборщиков, вероятно, ослепило полуденное деревенское солнце, — который вечно выискиваешь в параллельных программах ММКФ и иногда все-таки находишь.
«Безумие» — полуторачасовой патетичный сеанс самовнушения по тому, как отпустить прошлое, разыгранный 50-летним интеллигентом, который скрывается за куда более маскулинными (Кассетти, Воробьев) аватарами.
Почти бесконфликтный очаровательный ромком-вестерн, в кульминации которого вместо вооруженного головореза легенда жанра Джон Уэйн выходит на «дуэль» с актрисой О’Харой, гоняя ее по окрестностям в неглиже (такая неотесанная семейная терапия).
Если цветы меняют настроение, то этот фильм, увы, вгоняет в тоску.
Как и любой триллер о слабой и потому недооцененной — слепой, как в «Не дыши» или «Дождись темноты»; глухой, как в «Тишине» — жертве, «Зло» сводится к зацикленной безотказной манипуляции.
Это фильм о невозможном. О взгляде актрисы Куэлли, напоминающем грозовые тучи. О свете полуденных звезд. О танце (том же объятии) в пустой невесомости.
В первый день в Сеуле Фредди рассказывает о том, что предпочитает читать с листа, но «Возвращение» — не трепетный импровизационный этюд, а механически заученная партитура.
Все это тоскливо, как здешняя Тверская, и совсем не про романтику «Тетриса» — вместо него могла быть любая выдуманная игра.
Не считая десятиминутных титров, «Убийство» умещается в час с лишним — лучшая иллюстрация несуразности этой видеоэкскурсии по Парижу.
