Стремление во что бы то ни стало сделать из него беспрерывный праздник и одновременно наделить некой идейной осмысленностью несколько снижает огневую мощь «Пушек». Впрочем, и того, что от неё остаётся, более чем достаточно, чтобы с удовольствием провести эти полтора часа.
Режиссёр и сценарист распорядились материалом осторожно, подчёркнуто избегая чрезмерной изобретательности — очевидно, руководствуясь соображением, что перенос такой щекотливой темы на немецкую почву сам по себе заставит историю заиграть новыми красками. И, в общем-то, не прогадали, умело воспользовавшись преимуществами не только пространства, но и времени.
Если фильм про то, что Трамп (и такие, как Трамп) плохой — а «Сиротский Бруклин» именно про это, ведь не разглядит в Мозесе нынешнего президента США только слепой, к тому же играет его Алек Болдуин, поднаторевший в этом амплуа на американском телевидении, — ему всё спишется.
Зрелище тем более небесполезное, что отлично иллюстрирует, откуда растут многие современные проблемы континента.
Джонсону удалось освежить замшелые штампы и представить их в нестандартном ракурсе, вдохнув в скучное ссохшееся чучело новую жизнь.
Этот аскетичный, но по-рёфновски эстетичный и не чурающийся живописно и со вкусом поданного натурализма неонуар не лишён оригинальности и подкупающей самобытности.
Помимо развлекательной функции, картина Пармас обладает и «педагогической». Основной её посыл адресован женщинам и формулируется с предельной простотой: мужики не нужны.
Какого-то особенного сюжета эта закрытая костюмированная вечеринка не требует.
Это действительно большое и обстоятельное кино, подкупающее не в последнюю очередь как раз своей нарочитой старомодностью.
Функцию ниток, связывающих пёстрые сценарные лоскуты, выполняет мотивация героев, и нитки эти безобразно топорщатся на каждом из швов.
Удивительная всё-таки вещь — феминизм в его сегодняшней голливудской редакции. Изгадить способен всё, до чего дотянется. Даже то, на чём мог бы успешно сыграть, будь у его рулевых хоть толика чувства меры и вкуса.
Быть бы «Доктору Сну» очередной сносной, но не лишённой недостатков экранизацией кинговского романа, если бы не одна особенность, порождённая стремлением Флэнегана примирить «Сияние» Кубрика с его литературным источником.
Общий интеллектуальный уровень «Семейки» не превышает планки мультиков для дошкольников — сюжетная канва и вписанные в неё гэги друг друга стоят.
Здесь нет места революционно настроенным ветеранам Чеченской кампании и ментам, расстреливающим чиновников в подворотнях. Здесь — иносказательная исповедь режиссёра, настолько уставшего от всех этих майоров, заводов и всяких дураков, а главное — от своего в них неизбывного отражения, что тошно жить.
Фильм Шипенко, конечно, не может передать всех прелестей прозы популярного российского писателя и опускает исполненные ехидства комментарии по поводу войны в Донбассе и тому подобных непрогрессивных вещей. Но разоблачительский социальный пафос автора, равно как и сенсационные озарения, здесь нашли достойное отражение. Достойное их самих. А это так себе комплимент.
Можно смело забыть обо всех Джокерах, которых мы знали прежде — несмотря на заметные различия в трактовках, привносимых разными режиссёрами и актёрами, манипулятор-социопат наряду с загадкой своего происхождения сохранял безумную харизму. Совсем не таков Джокер у Филлипса.
«К звёздам», в отличие от того же «Интерстеллара», не старается казаться содержательно чем-то большим, чем он на самом деле является.
Читавшим книгу тут вообще делать нечего, кроме как наблюдать за тем, как знакомый им сюжет, лишённый осязаемого смыслового стержня, разыгрывают хорошие актёры.
В конце концов изнурённый этим изрядно затянутым балаганом зритель с облегчением поприветствует даже уморительно наивную развязку в духе подросткового фэнтези.
Долан уже на заре своей режиссерской карьеры устами своего «лирического героя» озвучил самый главный из занимающих его вопросов: «Почему же я такой особенный?». Эту загадку, судя по всем дальнейшим фильмам Ксавье, он до сих пор разрешить не смог, но отступать никак не намерен. Невзирая на то, что количество желающих выяснить это вместе с ним заметно сокращается.
Угадать, куда понесёт мастера неадекватного кино Квентина Дюпьё в следующий раз, невозможно, но ждать его мы точно будем с нетерпением, ведь его работы с каждым разом очевидно становятся всё целостнее и остроумнее.
Убеждённый ретроград отказывается прощаться с шестидесятыми, которые всё ещё продолжаются в его удивительной голове. И наблюдать за этим магическим процессом — любо-дорого.
Конечно, с точки зрения приученного к перегруженной детализированными текстурами заокеанской продукции многое здесь выглядит бедненько, косенько и угловатенько, но только законченный циник, лишённый всякого чувства прекрасного, не найдёт в этом особого обаяния.
Ну, во-первых, это красиво. Действительно красиво, порой — до неприличия.
Таким вот образом русофобия из острой формы, как при Порошенко, переходит в хроническую, протекая тихо и порой — почти незаметно (это состояние украинского общества — с менее явными симптомами — уже наблюдалось при Кучме и Януковиче).
