Это, несомненно, новое слово в искусстве, которое, вероятно, не сразу будет понято и оценено, но которое произведет медленный переворот в представлениях о прекрасном — такой же, какой произвели фильмы Ханеке, Триера и Зайдля…
Пронзительности и достоверности этой смешной и жестокой, как и все у Эллиса, истории добавляет блистательное решение Шрейдера использовать в главных ролях людей, чьи личные истории, скажем осторожно, интересны не менее той, что предъявлена на экране.
Показанный на официальном открытии фестиваля фильм Альфонсо Куарона «Гравитация» сделан настолько хорошо, что во время просмотра забываешь о том, как хорошо он сделан.
Легкий, пронизанный свежим океаническим бризом ностальгический этюд о необратимых изменениях в жарком и без всяких революций бразильском воздухе.
Строжайший режиссерский минимализм Мораиса базируется на точном знании всех нюансов рассказываемой им не простой даже, а совсем «минимальной истории» — досужий психологизм, как и бытовые подробности, опущены за ненадобностью: как и положено в нормальном кино, повествование ведется при помощи изображения, а не диалогов.
Это по-настоящему гуманистический фильм, ненатужно, негромко и искренне призывающий с пониманием относиться к человеческим слабостям — исправить их не удастся и высшей силе, а о бренной, земной вообще можно забыть.
Невозмутимая, стильная Коппола рисует своих персонажей (фильм является экранизацией статьи в Vanity Fair, посвященной реальному судебному делу) не без доли сочувствия. Они для нее жертвы общества потребления, окончательно свихнувшегося на гламуре и светских новостях.
Ни разу не прибегнув к дешевым мелодраматическим штампам, режиссер бьет прямой наводкой — не расстрогаться этим фильмом может только зверь.
Наследник дела Бунюэля, чилийско-мексиканский классик Ходоровский не работал в кино более 20 лет. И наконец снял скандальный шедевр на автобиографический сюжет своего взросления в сумасшедшей семье сталиниста-отца и щеголяющей то огромной нагой грудью, то набивным русским платком матери.
«Великая красота» — портрет утопающего в декадентской неге современного Рима, пожалуй, как никогда близкого к очередному падению и распаду. Соррентино сделал этот город совсем уж несоразмерным человеку в его величии и — в самом прямом смысле — убийственной красоте.
Дуглас и Дэймон — дамские любимцы и вселенские секс-символы не побоялись сыграть в этой гомерически смешной и трогательной картине едва ли не лучшие свои роли, без тени карикатурности нарисовав персонажей, пойманных в капкан самых тривиальных любовных перипетий…
У всякой истории любви исход трагический, сколь бы нестандартной и эксцентрической она ни была. Об этом еще не догадывается героиня лучшей, самой радикальной и самобытной картины конкурса — трехчасового опуса Абделлатифа Кешиша «Жизнь Адели. Главы 1 и 2»…
Фильм дебютантки Таисии Игуменцевой «Отдать концы» — наивная девичья сказка в самых розовых тонах.
Грубовато сделанная социальная драма абсолютно укладывается в представления европейцев о восточноевропейском фестивальном кино: мрачно, неуютно, рвано, опасно, зыбко…
Одномерность персонажей (Анатолий Белый играет черствого бизнесмена, озабоченного исключительно «тендерами», а Сергей Пускепалис — героического «лоха») тоже мешает в полной мере насладиться компьютерной машинерией. Хотелось бы, знаете ли, за кого-нибудь немного переживать, а не только наслаждаться видами локомотивов и то и дело отходящих вод.
Общую летаргию не в состоянии развеять ни косые струи дождя, ни пушистые хлопья снега, под которыми самым банальным образом разворачиваются все основные побоища.
Позаимствованное то ли у Геннадия Шпаликова, то ли у Егора Летова название картины Хлебникова глубоко саркастично. Простой и прозрачный фильм «Долгая счастливая жизнь» заряжен чрезвычайным историческим пессимизмом.
Но, право же, не все же Ван Сенту дуть в одну дуду — про подростков, геев и укуренных рокеров. Не все и экспериментировать под влиянием Белы Тарра. Эксперимент с оглядкой на чужие открытия-откровения с разной степенью эффективности могут залудить многие, а вот поставить «телефонную книгу» в формате триллера с человеческим лицом, так чтобы зритель не сполз под кресло от скуки, — считанные режиссерские единицы.
Клинически холодная, безукоризненно выполненная драма одного из лучших режиссеров современного немецкого кино повествует об отчаянных попытках жителей полутюремного-полувоенного городка в ГДР вырваться из удушающей атмосферы лагеря на свободу.
За нежно любимого ими Толстого они в третий раз взялись зря. Хотя история про то, как Нехлюдов попользовал, а затем бросил гарную итальянскую девку по имени Катюша, после чего та пошла сначала по рукам, а потом по этапу, изложена подробно, понятно, богато и даже вполне занимательно — для тех, кто основательно подзабыл Толстого или никогда его не читал.
Вульгарные непристойности, воспетые средневековым писателем, перевернуты постановщиками в начало 1960-х годов и представлены совершенным торжеством жизни. В главных ролях своих новелл режиссеры заняли актрис-фавориток: Феллини — пышногрудую шведку Аниту Экберг из «Сладкой жизни», Висконти — преземистую немку Роми Шнайдер из предстоящего «Людвига», а ДеСика — крутобедрую музу неореализма Софию Лорен. Почти 200 минут чистого удовольствия!
Этот изумительно сделанный приключенческий фильм, идеальное «семейное развлечение», собравшее уже больше 120 миллионов долларов, я бы отнес к разряду того, что на профессиональном жаргоне именуются instant classic. Фильм новенький, а уже практически в энциклопедиях, где-то рядом с «Багдадским вором» и «Инопланетянином».
Здесь он продолжил посвящать мировую общественность в нюансы диковинной ритуальности и мифологии финно-угорских народностей (в новом фильме действуют мари, в «Овсянках» — меря). Важной темой «Овсянок» была половая распущенность меря, вполне простительная языческому племени. Мари от меря ушли недалеко — отсюда и жанр картины, который сам режиссер называет «марийским Декамероном».
Отчаянная работа застоявшейся без хороших ролей за последние годы Кидман — безусловно, лучшее, что есть в этой картине, участвовавшей в конкурсе Каннского фестиваля.
Полуабстрактная притча «о свойствах страсти» и смерти как желанном избавлении от изнурительных страстей и измен, чью универсальность удостоверяет факт отбора в престижный венецианский конкурс. Парабола по мотивам парадоксального тезиса Оскара Уайльда «Тем, кто верен в любви, доступна лишь ее банальная сущность. Трагедию же любви познают лишь те, кто изменяет».
