Правда ли, что в лице всех эти пост-лостовских ребят мы имеем дело с новыми спилбергами и лукасами — другой вопрос, но в «Хижине» они опять провернули какой-то оголтелый трюк, и жанр, который уже давно не очень хорошо пахнет, вдруг снова встал и пошел. На последнем, так сказать, дыхании.
Авторам на помощь тут приходит довольно выдающаяся красота исполнения — «Небель» в лучшие моменты по-хорошему убирает все попытки Голливуда в жанре экранизации графического романа.
Малоизвестный постановщик Иэн Фицгиббон в целом идет тут по проторенной задолго до него дорожке: герой умен и очарователен не по годам, Серкис — человек, способный одним поднятием бровей оживить обезьяну и Горлума, — лениво играет собирательный образ всех понимающих психотерапевтов с тараканами в голове, но смотреть на него все равно одно удовольствие.
Вряд ли для кого-то будет новой мысль, что нам всем суждено долго страдать, а потом умереть, но режиссер явно призывает не горько над ней рассмеяться, а начать потихоньку рвать на себе волосы.
Драматургическая конструкция «Дж. Эдгара» — старик рассказывает про свою жизнь — прием, по-хорошему, из арсенала крайне ленивого сценариста, но с ним в итоге Иствуд и проворачивает несложный, но умелый эксперимент.
Не первая, но одна из самых эффектных и красивых попыток радикализировать школьную классику.
Смастеренный по лекалам европейских фестивальных мастеров, дебют американца Деркина таит в себе сбивающий с толку нюанс. Налицо это почти что прошлогодний артхаусный хит «Клык» Гиоргоса Лантимоса, по повадкам — и вовсе хитрый австрийский дед Ханеке.
Объяснить человеку, почему этот оживший учебник киноистории — хороший и искренний фильм, затея, очевидно, провальная.
Кешиш наверняка не дурак, и комментарий фильма о самом себе спрятан под слоем мелодраматических складок намеренно. Но от безусловно правильной, с неприкосновенной моралью «Венеры» в итоге все равно остается почти детская обида — будто тебя отчитали за то, чего ты и не думал совершать.
Чем дальше в лес (буквально), тем больше «Список» напоминает чудовище Франкенштейна, которое Уитли сшил крупными стежками из «Сердца ангела», «Плетеного человека» и того же «Спуска».
