Теоретически из фильма могло бы выйти что-то сносное, но для этого его надо было бы полностью переписать и переснять.
Это ностальгическое кино, вызывающее одинаковую улыбку у критиков и зрителей, которые не перестают на пару ругать коммерческий кинематограф и скучают по стабильности студийной системы.
В отличие от трагичной истории прототипа «Фрэнк» большую часть своего хронометража не без успеха сходит за комедию, пускай и несколько неочевидного, уэс-андерсоновского толка.
В затее дать подрастающему поколению чуть более феминистскую версию «Спящей красавицы» нет ничего дурного. Другое дело, что, начав разговор в таком духе, авторам ничего не остается, как проговорить все до конца, — и тут-то вместо стройной концепции у них в головах оказывается каша.
В некотором роде шоу Си Кея — самое близкое к артхаусному хиту, что есть на американском телевидении.
Десятилетняя любовная эпопея могла выйти эпической махиной, но Леконт так бодро нарезал из романа Стефана Цвейга полуторачасовую мелодраму, что даже паузам в ней будто бы сложно усидеть на месте.
Не требовалось быть особым пессимистом, чтобы не ждать от затеи с экранизацией изложенного выше случая из жизни Грейс Келли чего-либо хорошего.
Суицид и так довольно скользкая тема для шуток, но «Долгому падению» удается худшее — быть бесчувственным и оскорбительным в своих благих проявлениях.
Сложно сказать, достались ли все беды «Этим утром в Нью-Йорке» от лежащего в основе израильского оригинала конца девяностых, но еще недавно казалось, что подобные безжизненные ромкомы уже какое-то время покоятся в голливудской братской могиле. Полтора часа «Этим утром в Нью-Йорке» — не самый приятный привет с того света.
Главная проблема «Восьмерки» в том, что она не очень работоспособна как кино. Эффективный в своей прямолинейности текст Прилепина великий, без дураков, сценарист Миндадзе формирует в традиционный для себя образный поток, в ответ первоклассный оператор Клименко с таким же упорством шинкует картинку.
Две серии — не слишком убедительный материал для разговора. Как показал пример «Настоящего детектива», к финалу хорошее шоу может еще с десяток раз обернуться чем-то иным. На данный момент кажется, что «Фарго» Хоули — это не столько оммаж хорошему фильму или, наоборот, что-то совершенно новое, а странный и завораживающий перезвон двух разных идей, за которым пока что крайне интересно следить.
В «Высоком напряжении» авторы, как водится, решили подбавить громкости не в тех местах. В фильме чувствуется явный переизбыток злодеев, до которых зрителю не то чтобы есть дело.
В трудные моменты Долан по-прежнему врубает оркестр и замедляет картинку, но в остальном, кажется, сознательно снимает свой самый взрослый фильм. По иронии судьбы, лишившись какой-либо игривости, кино Долана впервые становится похоже на упражнение, которое он выполняет с самовлюбленной прилежностью отличницы.
«Жиголо» — первый фильм, снятый хорошим актером Туртурро за почти десять лет.
Вместо остервенелой жестокости ирландца МакДжи играет на совсем уж сентиментальной простоте американского республиканца, но поразительным образом и этого оказывается достаточно.
В случае «Любовников» неизбежно возникновение мнения — во многом верного, — что это лучшая работа Джармуша со времен «Мертвеца».
При всем заигрывании с большим кино Эванс прекрасно понимает, в чем его настоящий талант. Беспокоит другое: если так пойдет дальше, то следующий его фильм придется обозревать в какой-то другой рубрике — где-то между новостями альтернативной медицины и балетной критикой.
Если вынести за скобки пластичное и скорее цирковое перевоплощение артиста Пьера Нине, режиссер Жалиль Леспер, проявив упорство французского постмодерниста, выстроил свое кино исключительно из бронебойных клише, чистых симулякров.
За такую азбучную мысль Креттона, конечно, вряд ли стоит записывать в новые спасители американского независимого кино, но, как и работа героев его фильма, сам «Короткий срок» вполне укладывается в теорию прекрасных малых дел.
Поначалу казавшийся просто чем-то новым и интересным, сериал вскоре начал выглядеть чем-то невероятным, чуть ли не лучшим шоу, что нам доводилось видеть со времен «Твин-Пикса», мы быстро спроецировали на него все, чего нам так долго не доставало. В итоге же выяснилось, что на деле он не так уж умен, имеет склонность реветь в неподходящий момент и к тому же изрядно про себя привирает.
Близость финального акта побуждает Триера быстрее выговориться, и он то и дело сползает с секса на совсем абстрактные темы, но магистральную линию сюжета держит в разы четче. Все это было бы прекрасно, не обнажай большая легкость второй части всю дурость триеровской «Нимфоманки» в целом.
Новый «Дубровский» разрывается между широким зрителем и злободневностью, как его главный герой — между женщиной и народом. Любовная линия, занимающая немало места в общем хронометраже, снята в аляповатой стилистике отечественного сериального производства и анемично разыграна неплохими артистами Козловским и Корушновой. Сопереживать им не получается хотя бы потому, что происходящее параллельно действие, даже во всей его комичной неловкости, уж слишком рифмуется со сводками новостей.
Андерсона стабильно обвиняют в декоративности — в данном случае стены его кукольного домика говорят несколько больше, чем разыгранное в них представление.
Кропотливо делавшийся долгие годы «Трудно быть богом» парадоксальным образом вышел самым несовершенным из больших фильмов Германа.
Куган и Денч, большие артисты разных жанров, исполняют свои партии с достоинством и без лишних эффектов. Опытный Фрирз не отстает — снимает как по учебнику и старается не свалиться ни в чистую мелодраму, ни в агитку. На выходе получается продукт именно того сорта, с которым в начале так не хочет связываться главный герой, — сентиментальная история с простой моралью для чувствительных людей.
