Актриса Анамария Вартоломей в роли Анны своей игрой обнажает зазор между социально допустимой видимостью и подпольной свободой. В ней есть одновременно детскость, целомудренность и в то же время раскрепощенность, наглость.
Жюри выбрало фильм, который, как сказала сама Одри Диван при получении приза, снят со злостью и желанием, «сделан животом, кишками и сердцем». Смотреть и переживать его тоже нужно этими органами.
На фоне «Портрета девушки в огне» «Маленькая мама» выглядит очень скромным, тихим, неамбициозным и, возможно, именно поэтому таким честным и живым фильмом.
Петцольд выбирает для своей нации не современную позицию спасающей, принимающей, помогающей стороны: он напоминает о том времени, когда немцы, несогласные с фашистским режимом, вынуждены были сами стать беженцами.
Каждый человек — хранилище памяти, травм, комплексов, чужих слов, чужих прикосновений. Иногда эти скелеты оживают и выбираются наружу. Могут победить мертвые. Могут — живые. Но на месте боя в обоих случаях останутся следы. Шарлотта Рэмплинг говорит об этом без слов в последнем кадре — одним жестом и одним взглядом.
То, что перед ним всего лишь (всего лишь?) кино, зрителю действительно надо напоминать. Как всегда у Бакурадзе, в кадре — слишком живые герои, слишком живая жизнь, которая, как и прежде, гипнотизирует тебя, приковывает к себе, обездвиживает.
Неделями и месяцами Азиф заслуживал доверие близкого круга певицы, располагал к себе, но когда у него это получалось, интервьюируемых уже сложно было остановить, они желали выговориться: каждый испытывал чувство вины, что не сумел ей помочь, или нес в себе обиду на другого, кто потворствовал ее самосжиганию.
Следуя завету Клода Ланцмана, считавшего запретным любое прямое отображение Холокоста, Петцольд не пытается найти образ и слово для того и тех, что стерты и уничтожены. Но в сочетании с техниколорным изображением, «нуарными» мизансценами, слишком контрастной мимикой актеров это производит странный эффект, к которому, вполне возможно, он стремился намеренно.
«Она» — первый фильм Спайка Джонза, поставленный по его собственному сценарию. Первые две работы, созданные в сотрудничестве со сценаристом Чарли Кауфманом, походили на интеллектуальные головоломки, а в «Там, где живут чудовища» он довольно точно перенес на экран мир Мориса Сендака, «Она» же предельно чувственна и интимна.
«Пена дней» Гондри — это визуальный гедонизм, нашествие изысканных кустарных трюков, которое, однако, почти полностью поглощает героев.
Режиссер был лишь немногим старше, чем Виан в момент написания романа. Возраст и отсутствие отягощающего опыта помогли ему перенести в свой фильм дух молодости, эротизма и свободы, который буквально хлещет с экрана.
Джазовые интонации романа здесь превращаются в медитативную world music, в которой слышны отзвуки европейской и японской культур. Лучшие эпизоды фильма — те, в которых практически ничего не происходит…
Зайдлю удалось сделать так, что разоблачение человеческого нутра происходит не только в самом фильме, но и в реакции, которую он вызывает. Видимо, не зря австрийского режиссера считают представителем «идиосинкразического реализма». Он не покладая рук, доказывает снова и снова, что не только любовь, но и человек — это нечто довольно кровавое.
«Любовь» выбивается из всей фильмографии Ханеке. Режиссер, который так подробно исследовал пороки современного общества, вдруг переводит взгляд с социального на личное, ставя в центр своего внимания удел человека, который не может быть ни современным, ни анахроничным. Это один из немногих фильмов Ханеке, который обходится без актуальной темы медийной презентации насилия.
Это кино не про страдающих, ошибающихся, сомневающихся людей. Оно про вечное. А от слова «вечность», как известно, веет холодом.
