Как и всегда, «Иррациональный человек» — трагикомедия шума и ярости, в которой место рока занимают непредвиденные обстоятельства. Оставаясь верным себе, Вуди Аллен до сих пор остаётся лояльной оппозицией всевышнему, зная, что если Бог и есть, то он играет в кости.
«Милый Ханс, дорогой Петр» — картина, в которой запятые удались лучше того, что между ними. Сюжет, потенциально интересный и превосходно организованный драматургически (могло ли быть иначе у Миндадзе), реализован так, что происходящее понятно только смутно.
Эта целлулоидная страна населена актёрами, харизматичными бруклинскими евреями, миловидными проститутками с золотым сердцем и частными детективами в шляпах. Реальность не должна стоять на пути у хорошей выдумки.
Каждую сцену «Иды» можно предугадать, и даже финал не вызывает положенного удивления, поскольку уже в середине фильма понятно не только то, что произойдёт в последней сцене, но и то, что в ней сделает оператор.
В этом фильме о религии почти не говорят о Боге: Ларраин не стремится показаться большим художником, ему вполне достаточно статуса ловкого формалиста с гражданской позицией (что часто оказывается к лучшему, и это тот случай).
Иранское государство, которое, как любое государство, знает только прямолинейную логику запрета, не способно на такую изобретательность и остроумие и потому обречено на проигрыш: даже если, упаси Аллах, ставки будут подняты и режиссёр отправится в тюрьму, это всё равно будет означать, что искусство победило.
После поколения Хлебникова и Попогребского, чьи герои в основном мямлили, бубнили и заикались, а то и вовсе молчали, «Еще один год» выглядит в первую очередь как акт ликования, восклицание мальчика из пролога к «Зеркалу» Тарковского: «Я могу говорить». Ну что же — здравствуй, речь.
Хороший ли актер Ригган Томсон или все его достоинства — это руки-крылья и сердца пламенный мотор? Во-первых, это красиво, а во-вторых? Зачем нужен фильм, главное содержание которого — то, как он сделан? О чем нам говорить, когда мы говорим о «Бёрдмэне»? И зачем?
Главное в «Отрочестве» — ощущение текущего момента, постоянного и изменчивого «прямо сейчас».
Новый — да и все старые фильмы Дэвида Финчера принято смотреть как социальную сатиру, в данном случае — сатиру на женитьбу по-американски.
Кошта по-прежнему ткёт свой фильм из подлинных историй, но их исполнение — ещё более условное, чем в прежних его картинах. Кадры почти абстрактны — их края затемнены, в пространстве высвечены детали…
Задача зрителя — стать монахом, напряжением тела и разума хотя бы на 50 минут, которые идёт «Путешествие на Запад», приблизиться к опыту медитации.
Помимо актеров в эпизодах, «Двойник» имеет мало общего с предыдущей работой Айоади и так же мало похож на подавляющее большинство того, что идет в прокате, — но, вместе с тем, похож на слишком многое.
Если придумать «Льюину Дэвису» жанровое определение, то это мизантропическая комедия: здесь комичны не ситуации, не диалоги как таковые, а сами люди, причем люди вообще. Как, например, у Ульриха Зайдля, только действительно смешно.
