Зловещий, остроумный, исследующий темы власти и гендерного насилия, несколько предсказуемый и намеренно яркий, этот «Подай знак», в котором дизайнерские таланты Кравиц воплотились в полной мере, встает в один ряд с популярными в последние годы картинами в жанре «жри богатых».
Что может дать игровое кино в XXI веке, когда три часа просмотра «тик-токов» увлекают больше, чем полнометражный фильм? Что еще может дать кино? «Претенденты» Луки Гуаданьино по дебютному сценарию Джастина Курицкеса, писателя и создателя вирусного видео «Продавец зелья» (2011), — один из самых убедительных в текущем сезоне ответов на этот вопрос.
Это не история любви, это история подчинения; и еще фильм о том, что между любовью и подчинением может не быть никакой разницы.
Достоинства превращают «Почку» в большую удачу; в комедию (боди-комедию), которая больше, чем просто комедия.
Даже на примере Maid (скорее развлекательного, чем остросоциального шоу) хорошо видно, как нерешенная проблема домашнего насилия продлевается в следующие поколения, бесконечно воспроизводя травматиков и становясь в конечном итоге проблемой, источником неблагополучия для всего общества.
Фильм дебютантки Лены Ланских «Ничья», только что показанный в конкурсе «Кинотавра» и на фестивале в Сан-Себастьяне, и выходящий в прокат уже 30 сентября, — развернутый ответ на вопрос, что бывает потом, после того, как аборт не был сделан и ребенок родился, явился в мир, где его никто не ждет.
В мире «Аннетт» Адам Драйвер такой же предмет, как и ребенок-кукла; его габариты необходимы, как проекция авторской гигантомании.
Какой многообразной ни была бы жизнь, какой бы самостоятельной, решительной, смелой ни была бы женщина, апогеем ее жизни являются две полоски на тесте; это точка, в которой сходится все — и любая альтернатива схлопывается.
В каком-то смысле, посмотреть «Сладкоежку» — это все равно, что заглянуть в фейсбук, где авторитетные динозавры продолжают высказываться о современности, о требованиях и чаяниях нового поколения так, как будто они еще не вымерли.
И если функция искусства — в нарушении табу, то Миндадзе нарушает одно из самых стойких — табу на разговоры о чувственности и возбуждении немолодых людей, и сам «Паркет» — протокол невозможности говорить о ней словами и образами, отсутствия языка.
Мне хочется радоваться успехам российского кино в мире, потому что выход из изоляции в любом случае приближает то время, когда невроз международного признания сойдет на нет. Но я не могу забыть о цене и истории этого успеха.
Героиня Маллиган привлекательна в той же степени, что и персонажи фильма про «Харли Куинн», что и тексты феминистского панк-рока — тот же вайб, то же освобождение через намеренное уродство, через полное выключение себя из борьбы за внимание мужчин.
Для разнообразия — хоррор, и тоже с экологическим подтекстом: после гибели отца мать и дочь-подросток уезжают из нефтяного поселка, но черное пятно следует за ними, обретает форму чудовища, с которым у юной героини возникает особая связь.
Ты становишься кинокритиком, потому что для отражения самого себя и для коммуникации с миром тебе нужна более сложная система зеркал. Фильм Ангелины Никоновой — зеркало, в котором я вижу себя.
Фильм — еще одна попытка вписать Ги-Блаше в историю кино такими крупными буквами, чтобы следующему поколению не приходилось открывать ее заново.
«Чики» оказываются той самой «энциклопедией русской жизни», которую обязано создать каждое поколение — и самым артикулированным высказыванием о калечащей природе патриархата и спасительной силе женской солидарности в современной русской культуре.
Зритель, привыкший, что в отечественном кино, даже авторском, реальность всегда редуцирована, что большая часть сложных вопросов останется в слепой зоне, что гендерные роли будут распределены в строгом соответствии с «нормой», начнет удивляться уже с первых минут, заметив, что «Чики» существуют не для умолчаний.
«Миссис Америка» скучна, как скучен сам демократический процесс, когда каждый день приносит новые тактические победы или новые тактические поражения.
Огромный, как кусок жизни, фильм, который не может и не должен быть короче.
Цинизм героев перестает казаться единственно возможным положением, возникает позиция отстранения, которой не было в первом сезоне.
Пока «Дылды» не закончились (в первом сезоне 21 серия), непонятно, что ждет Михаила и его команду в финале, но в категории «русские сериалы, которые мы почему-то замечаем» стало на одно название больше.
Как ноты слагаются в прекрасную мелодию, так пункты феминистского чек-листа складываются у Сьямма в завораживающее визуальное полотно.
Снимая очевидно и о себе самой, Скьямма говорит о женщине как о художнике, о женщине как о творце — это непривычный и травмирующий многих разворот темы.
Визуальное полотно о любви, одиночестве и памяти, которое похоже на самые лучшие и самые грустные графические романы для взрослых.
«Дылду» можно было бы описывать как фильм о середине 1940-х, но поднятые в нём вопросы эвтаназии, аборта и искусственного оплодотворения, как и вопросы «человек ли женщина?», «зачем нужны дети?» и «зачем нужна жизнь?» — не проблема прошлого, это проблема каждого времени и сегодняшнего дня.
