Что плохо — и совсем плохо — «Космос», как и прошлый фильм Учителя «Прогулка», чем дальше, тем больше похож на следствие какой-то очень умственной работы: будто начал его живой человек с головой и сердцем, а заканчивала — группа культурологов, осваивающих грант на формулировку национальной идеи.
Бог знает, в чем тут главная причина, но фильм, начинавшийся как эпических пропорций трагедия, к концу делается какой-то диковатой дачной мелодрамой…
Глупости и непристойности здесь в избытке (феноменальные бакенбарды главного героя определенно проходят по обоим ведомствам сразу), но в целом это фильм о том, как очаровательны заблуждения. Про наивный, самонадеянный, очень целомудренный мир, жители которого уверены, что дальше все будет очень хорошо — а на самом деле будет Гражданская война и генерал Франко.
Полнометражный дебют режиссера Потапова, ранее трудившегося в «Ералаше», снят и склеен вызывающе скверно, населен чисто внешне очень неприятными существами мужского пола, а хлипкие ростки какого-никакого триллера, едва проклюнувшись, гибнут вследствие престранных идейных метаний автора.
Лет через сорок, когда Джоли станет сухонькой затворницей, а Питт — болтливым старым дураком, когда DVD с «Бойцовским клубом» и «Девушкой, которую прервали» рассыплются в пластмассовую пыль, «Мистера и миссис Смит» перенесут на какой-нибудь новый долговечный носитель — и он будет стоять там же, где у приличных людей сейчас стоит кассета с «Воспитанием крошки».
Как написал когда-то Фазиль Искандер, имея в виду похожую историю из отечественной судебной практики: «Не знаешь, чему тут больше удивляться — низкому уровню человеческих отношений или высокому качеству ножей».
История про то, как волшебный мир национал-социализма кружит голову мальчишке с рабочей окраины, напоминает все романы воспитания сразу, но более всего похож на фашистскую редакцию «Гарри Поттера» — та же школа в замке, тот же побег от тоскливой повседневности в мир грез и опасностей, только вместо волшебников — эсэсовцы.
Первое и единственное желание при встрече с картиной подобного формата — не глядя припечатать ее чем-нибудь типа «шенгенский Гай Ритчи» и с этим штемпелем отправить в утиль. Те, кто так и поступит, потеряют в жизни не то чтоб очень много: на месте сюжета тут вполне себе предсказуемая элмор-леонардовская солянка. Но достоинства картины немца Данкуарта лежат не в плоскости каких-то там слов, идей или мыслей, а исключительно в области интонаций и выражений лица.
Просто по совокупности, по сумме слагаемых, надо, наверное, задохнуться от нежности, но вот фильм кончился, а пульс в норме, глаза сухие, дыхание ровное. Безотказный метод говорить про любовь на языке выстрелов и находить символы дивной чистоты на дне выгребной ямы совершенно исчерпал себя — кажется, именно в силу своей безотказности; и родригесовская сверхновая искренность — при всей своей сумасшедшей красоте — пахнет кожзаменителем.
Несуразностью размаха и сытым безразличием новые «Войны» — не мной замечено — похожи на позднесоветские военные эпопеи: тогда тоже можно было не считать денег, не париться над диалогами, надо было только слушать худсовет и сверяться с линией партии. У Лукаса вместо линии партии нечленораздельный наказ миллионов фанатов и сюжетные обязательства перед оригинальной трилогией.
Монотонностью, избытком серого и зеленого, общей удушающей сыростью фильм похож на «Молоха» Сокурова — но, конечно, без сокуровской маниакальной зацикленности на тактильных ощущениях и бытовых деталях, проще и площе.
Лично у меня предохранители сгорели в тот момент, когда красавица героиня блюет на пол, и ее рвота образует лужу какого-то возмутительно чистого и насыщенного розового цвета. До сих пор эта лужа стоит перед глазами, и ужасное имеется искушение предположить, что вот он и есть — вполне исчерпывающий символ торжества дизайна над нравственным и умственным началами.
Цель всей этой затеи — показать, что человек бывает неуязвим: вот его зажали в тиски формальных ограничений, влезли к нему в голову, вложили ему в уста чужие слова, а он взял и ускользнул между пальцев мучителя. Поразительно, да? — удивляется Триер.
Документальный романс Фентона Бейли и Рэнди Барбато, несмотря на действительно грандиозную исследовательскую работу, проделанную этими двумя, к собранию общедоступных анекдотов и заблуждений не добавляет почти ничего.
Фильм Леонарда дышит спокойным меланхолическим человеконенавистничеством, не разбавленным ни шутейными разговорами, ни киноманским подмигиванием из-под полы. Такая честность, в былые времена делавшая людям карьеру и имя, сейчас почти не встречает понимания среди аудитории.
В своем голливудском дебюте англичанин Коул довольно ловко перелицовывает на американский манер типовую британскую комедию про прекрасных неудачников; и в общем, было бы ему за это спасибо, подбери он себе чуть менее отталкивающих героев.
Не лобовое семидесятническое изуверство поражает в фильме безвестного канадца Уилсона, а его тихая судьбоносная неспешность — такое скромное, спокойное ощущение локального апокалипсиса, какое встречается, к примеру, в особенно удачных книгах Стивена Кинга.
Волшебный дар снимать так, что распоследняя сахарница озарялась изнутри ненавязчивым метафизическим смыслом, дар, которым Скотт многие годы разве что гвозди не забивал, банально закончился, как в самый неподходящий момент кончается паста в шариковой ручке. В сущности, все «Царство» от начала до конца — одна лихорадочная попытка вспомнить, как и почему получалось раньше…
Если вспомнить, когда в последний раз случалось выйти из кино именно с такой вот придурочной улыбкой на лице, окажется, что это было еще при советской власти, когда в кинотеатрах показывали урезанный на четверть «Роман с камнем». И как тогда, сейчас больше всего радует вот что: пока есть кому снимать для нас такие фильмы, совершенно не обязательно куда-то ехать самим.
И, в общем, не так важно, где здесь актерское мастерство, а где физиология. Тихо встать и выйти из зала — в данном случае это свидетельство не бесчувственности, а элементарного такта.
Радостное признание автором собственной глупости и бездарности (Баффи поддерживает любую ругань в свой адрес, а официальный рекламный лозунг картины гласит: «Не ходите на это дерьмо!») в данном случае лишь усугубляет его вину, так как лишает зрителя даже последнего из удовольствий — возможности обозвать автора какими-нибудь обидными для него словами.
Не знаю, что там решит суд высшей инстанции, но лично я на правах внештатного заседателя готов списать и простить Аменабару все его выкрутасы и самолюбование за этот прыжок — вниз головой, в идеальный мир, где право на эвтаназию даровано не только парализованным и увечным, где даже абсолютно здоровым людям можно не жить, если не хочется.
Фильм бывшего следователя Оливье Маршаля — первоклассный французский «поляр», безупречно-тяжеловесная двухчасовая махина, какие перестали сходить со стапелей еще в конце 80-х.
И пусть слушать и смотреть результат его усилий никак нельзя, но сам по себе этот персональный триумф воли над бездарностью заслуживает высочайшей похвалы — хотя бы за широкий замах, за лютую самозабвенность, роднящую работы Болла с музыкой скандинавских металлических групп.
Все это, как поет ансамбль «ВИА Гра», круто, но путано и непонятно. Психологический слом, в результате которого взрослые девушки начинают всерьез веровать в стразы и сарафаны цвета фуксии, — это довольно сложносочиненная душевная коллизия, слишком сложная, чтоб исследовать ее посредством такой вот сугубо беспечной, умышленно безмозглой комедии с переодеваниями.
