Если уж искать какие-то параллели, то картина Тейлора, конечно, совсем не напоминает «Исчезнувшую» Дэвида Финчера. Скорее это что-то вроде неудачной серии «Секса в большом городе», где героини надеялись на счастье в личной жизни, а получили по башке, и вот теперь вынуждены разбираться, что и когда пошло не так. Скорее всего, решают они, мужики — зло.
Фильм Вартанова кажется старомодным. Но он не старомодный, он просто не отсюда. Из дикого леса дикая тварь, снят без оглядки на публику, время и моду.
Препарировать этот сериал, на самом деле, гораздо интереснее, чем его смотреть. Смотреть — очень скучно.
Фильм упущенных возможностей, сумбурные разборки каких-то игрушечных собачек, ненастоящих людей и очень, очень неприятных котов.
Сага о современном человеке, который слишком поздно понимает, что может стать супергероем хотя бы для своих детей, набирает обороты лишь к финалу — когда все зрители давно уже покинули кинозал. Фильм для марсоходов: прополз еще километр, нашел отличную шутку, осмотрел ее со всех сторон, передал информацию на Землю, пополз дальше.
Стиль режиссера идеально подходит для летнего триллера, пусть и не слишком глубокого. Камера словно нехотя подглядывает за героями, то и дело отвлекаясь, отворачиваясь, пропуская что-то важное. Женщины завораживают красотой, заставляют вспомнить о настоящем, не пародийном гламуре золотого века кино.
В общем, здесь очень много всего — и докудрама, и записки путешественника, и коллаж, и лубок, и трагедия, но вся эта титаническая работа — просто красивое приложение к истории, иллюстрация, а не попытка осмысления.
«Громче, чем бомбы» — это не совсем кино, скорее зарисовка для какого-нибудь большого романа. Это местами жесткое, местами вторичное, а иногда остроумное психологическое исследование.
Хейнс сделал почти невозможное: стряхнул с любовной драмы нафталиновую пыль. В «Кэрол» нет ни вызова, ни феминистского задора, ни социальных заявлений. Есть лишь две женщины друг напротив друга. Одна, в дешевом красном рождественском колпаке, никогда не говорит «нет». Другая, в элегантной красной шляпке, всегда получает то, что хочет. И обе еще ничего о себе не знают.
Не бог и не легенда, но герой современного итальянского кино, Соррентино собирает свои фрески из осколков великого кинематографа, из рифм и аллюзий, снов и кошмаров, из воздушных шаров, наполненных ядовитым веселящим газом.
Иногда не получается, пьеса не складывается, фильм пробуксовывает, мечты заводят слишком далеко. И все-таки разговаривать с галлюцинациями, своими надеждами и собственным отражением нужно предельно вежливо. Потому что «тебе 66, потом будет 67, и это никогда не останавливается». Если не остановить специально.
Фильм продолжает трогать зрителя во многом и благодаря второстепенным героям — иногда ярким, как у Муравьевой; иногда обманчиво простым, как у Рязановой, которая сыграла третью подругу; иногда совсем незаметным, бессловесным, но удивительно точным.
И только в финале вдруг становится очевидно, что это не об учителе, не о радости творчества, не об одиночестве. Это не сравнение двух несовместимых мировоззрений и не портрет гения, освещенного луной. Хотя и это тоже, все сразу. Но еще это редкая в наших краях история о заблудившемся повелителе вселенной.
Хотя Робин Райт с возрастом все свободнее существует в кадре, а Григорий Добрыгин убедительно испуган и истощен, смотреть «Самого опасного человека» стоит именно ради Хоффмана — без него картины бы попросту не было.
Никто не умеет так показывать любовь — так глупо, так в лоб, так по-настоящему, — как это делает Германика.
«Хардкор диско», дебют поляка Кшиштофа Сконечного, — кино идеально выстроенное, залитое холодным светом операционной.
Каждый из этих людей мог бы стать героем шекспировской драмы, центром распадающейся вселенной, но Ландесман эпизод за эпизодом упускает все эти возможности. Такое ощущение, что режиссер только что узнал, что Кеннеди мертв, и теперь не понимает, что ему делать, к кому из актеров бросаться за помощью.
Но «Бродячие псы» глубже, чем социальная драма, и больнее, чем исследование человеческого одиночества («Когда человек одинок, он становится настоящим», — говорит режиссер). Это еще и галлюцинация на тему идеальной семьи: «Мои фильмы относятся к человеческим отношениям, как к эксперименту».
Пара Джуди Денч — Стивен Куган гениальна, сценарий (того же Кугана по книге Мартина Сиксмита) трогательный, как два щеночка, слова «гребаные католики» вызывают в итальянском зале аплодисменты, а в финале все рыдают.
Режиссер-дебютант говорит, что хотел показать, насколько эта история современна. Если считать, что современные истории — это телешоу с закадровыми завываниями тревожной музыки, то да, Ландесману все удалось.
Фильм об агрессии и о том, как ее сдерживать, о бешеных псах и немотивированных выстрелах, грязных бомжах и расколотых лбах, о зверях дикого Юга и железнодорожных путях, ведущих в никуда. Кейдж посреди всего этого — как хорошо загримированная болонка на собачьих боях.
В общем, «Бразилия» на современный расхлябанный лад. Если бы Квоэн вообще не выходил из дома на неубедительные улицы, если бы никто не проговаривал вслух банальную фразу о том, что, пока ждешь информации о смысле жизни, жизнь проходит, если бы фарс и депрессия были бы такой же прекрасной парой, как ноль и единица в двоичном коде, — кино могло бы быть гениальным.
Если бы режиссер сделал кино только о политике и работе Дзиро, это был бы великий тихий фильм… Вот с ветром все отлично, а с «жить» проблемы: часть фильма — трогательная история любви. Как только речь заходит о любви, такие живые герои «Ветра» начинают казаться, простите, нарисованными.
Все нарочито, грязь то чрезмерна, то вдруг ее нет вовсе, герой то подтирает задницу палкой, то неплохо одет, безумия то слишком много, то в самый раз. Нарочито неловкий монтаж можно, наверное, оправдать тем, что главная тема фильма — изоляция и гниение умов.
«Жена полицейского» немца Филипа Гренинга — фильм самовлюбленный, претенциозный, спланированный тщательно, как ненужное убийство.
