«Цезаря» так и подмывает записать в самые легкомысленные, поверхностные из коэновских работ: шутки остры, но не сногсшибательны, сатира очевидна, но лишена привычного для братьев внутреннего трагизма. Что ж, не спешите обманываться — на самом деле это и не влюбленное ретро, и не циничная пародия. Нет, Коэны именно что милостиво отпускают кинематографу его многочисленные грехи — глупость, пошлость, вертлявость жизненной позиции
Нехватку изобретательности другим режиссерам еще удается кое-как скрашивать иронией (на чем еще, по-вашему, выезжают «Мстители»?) Но это не случай Зака Снайдера, работающего строго по нолановской методичке: абсолютный ноль юмора, 50 оттенков серых цветофильтров, ползучий пафос рапидов и квадратных подбородков. Неудивительно, что отсутствие иронии приводит к десяткам моментов ненамеренной смехотворности
Несмотря на все остроты и прокатный рейтинг «18+», это все то же прямолинейное повествование о рождении супергероя, его мести и примирении с собственными сверхспособностями.
В попытках как-то оживить полумертвый конструкт «Квартет И» хватается за запрещенные приемы — эксплуатирует нелюбовь русского человека к геям, преувеличивает его страсть к водке, врубает за кадром Аллегрову. Кажется, примерно так же — потакая худшим народным импульсам — обращается с выборами и властная вертикаль. Так что перед нами редкий случай — фарс, повторенный как бессмысленная, жалкая трагедия, а не наоборот.
Музыка N.W.A. была аудиоэквивалентом лос-анджелесских бунтов 1992 года (а в артикуляции требований — вроде «Fuck the Police» — их в чем-то даже вдохновила). Но в этом склонном к сентиментальности и скатывающемся в протяжную мелодраму о контрактных спорах фильме задетый группой нерв почти не звучит. Ф. Гэри Грей покрывает историю N.W.A глянцем и показывает величие группы только тем фактом, что в кадре то и дело звучат ее песни.
«Бруклин» стоил бы внимания, даже если бы ограничивался историей обустройства своей юной героини в ностальгически контрастном нью-йоркском районе эпохи бейсбольных «Доджерс» и студии Ли Страсберга. Но режиссер Краули и сценарист Ник Хорнби идут еще дальше и ухитряются наполнить давно не виданной силой жанр костюмной мелодрамы как таковой.
Живописный большевистский комикс, коллаж из убийственных анекдотов о причудах, парадоксах и противоречиях эпохи, в безумной эклектике которой нетрудно разглядеть параллели с современностью (не говоря уже о том, что любое кино прежде всего высказывается о времени собственного создания).
Обаятельные в теории завязка и концепт (скауты, если вдуматься, не меньшие исторические зомби, чем пионеры) на практике в комедии Кристофера Лэндона оборачиваются полноценным позорищем.
Все-таки у Соррентино цели со средствами расходятся чуть ли не самым чудовищным в современном кино образом — только он может навести великую (до боли в глазах) красоту, чтобы сложить из нее слово «жопа».
Шестая часть утомившего хоррора о призраках в объективе камеры наблюдения заявлена финальной — и слава богу.
Столь тонкого, проникновенного и душераздирающего фильма о женском взрослении не было видно со времен «Девственниц-самоубийц» Софии Копполы. Причем там, где Коппола была склонна к драматическому преувеличению, турецкая дебютантка Дениз Гамзе Эргювен остается верна жизненной правде.
Фильм всячески стремится подчеркнуть, что рассказывает о современных, живущих больше во «Вконтакте», чем в реальности, подростках — но язык для разговора о тинейджерах 2010-х почему-то выбирает безнадежно устаревший.
Да, сами бои поставлены эффектно, но «Воин» так и остается рекламой самого себя — невнятным набором патетичных пробежек под бодрую музыку и кривых, не увязывающихся даже в подобие сюжета диалогов.
Снимая историю любви как эпос, как бравурный натиск на органы зрительских чувств, Тодд Хейнс в «Кэрол» напоминает нам, каким актом героизма любовь, это самое затасканное и самое невыразимое одновременно чувство на свете, на самом деле является. Не в этом ли смысл кино вообще — превращать в предмет большого искусства простые чувства простых людей?
Современная жизнь по Расселлу - не возвышенная, величественная панорама жертв, стараний и преодолений, какой она предстает в других больших голливудских фильмах. Куда больше она похожа на театр абсурда, сотканный из парадоксов, нелепостей и маленьких частных побед над страхами, комплексами и предрассудками.
Из-за этой режиссерской травоядности драма — Лили вообще-то скончалась в муках после очередной операции — вышла фильмом не прогрессивным, а смехотворным. В сущности, главный вызов, который «Девушка из Дании» бросает зрителю, — образ Эдди Редмэйна в женском платье и макияже.
Чрезмерность идет фильму на пользу в том, что касается живописности — от «Сказок» действительно не отвести глаз. Другое дело, что, обращаясь к разнообразной магии по сюжету, Гарроне не переводит ее в магию кино.
Одиар сотрясает буржуазные устои — и делает это в формате потрясающего кино.
Не забыто ничто — от «Бонд, Джеймс Бонд» и водки-мартини до развернутой автопогони и обязательного сюжетного крючка, отсылающего к «Скайфоллу»
Все это смотрится совсем не так мрачно, как могло бы — в первую очередь, потому что сама Эми оказывается смешной, остроумной, не боящейся провокационных шуток и публичных проявлений эмоций.
Создателям большинства байопиков исторических личностей редко удается подчинить своих героев внятной, ясной драматургической идее, выйти за пределы элементарного пересказа удивительных судеб — «Стив Джобс» же транслирует свою основную мысль с одержимостью, которая выделяла и самого создателя Apple. Другое дело — что это за мысль.
Польски — не меньший герой «Красной армии», чем сами хоккеисты. Именно его увлеченность дает фильму драйв, делает его увлекательным — история позднего советского хоккея глазами чужака, оказывается, смотрится как триллер.
Это на удивление искреннее кино, не избегающее шаблонных конфликтов, но ухитряющееся обходиться без шаблонных эмоций.
Чем убедительнее мир зоны в «От звонка до звонка», тем яростнее, эффектнее оказывается крах этой модели общества с вторжением в нее Эрика, непредсказуемого, но, странным образом, методичного в своей иррациональности героя.
Так или иначе, как бы ни смущал разворачивающийся в кадре парад-алле гениталий в стрингах и множественных, чрезмерных, неотразимых номеров на грани уотерсовского кэмпа, от него не оторваться.
