Вместе с гигантским раскидистым лесом Сальгадо вернул нам всем надежду на второй шанс, своего рода искупление перед «братьями нашими меньшими», которые обделены даром речи. Становясь героями снимков Сальгадо, они взирают на зрителя словно пантократоры, знавшие эту землю задолго до начала времен.
Литвинову не назовешь демиургом, возводящим свой, «другой мир» на останках чужого. Ее подручный материал — то, что окружает нас изо дня в день. Включая чудо, коли уж речь идет о сказке. Эта детская вера в чудо создает ауру фильма — ауру светлую и даже жизнеутверждающую. А близкие отношения со Смертью — хороший способ приручить ее, чтобы еще раз увериться: «Нет смерти для меня!»
По какой-то странной случайности (закономерности ли?) любовь в фильме «Сердца бумеранг» растворена до безвкусной субстанции, которую, однако, чуешь всеми фибрами души. Видимо, в этом и кроется секрет таланта Николая Хомерики — заглушая любовь на экране, зажигать ее в зале от пламени собственного сердца.
