«Пищеблок» так старательно воспроизводит подробности летнего пионерского быта в СССР, что невольно запутывает следы: для зрителей за сорок он точно никакая не фантастика и не мистика, а скорее ностальгический ретрит туда, где деревья были большими.
У «Немцев» хорошее чувство ритма, и в детективной суете событий этим выхваченным словно в стоп-кадре остекленевшим глазам героев хорошо отвечает бездушный взор неспешно проплывающего летающей тарелкой на русской прорвой дрона.
Главным героям сопереживаешь не меньше, чем друзьям Оушена, а в воздушных эпизодах темп и виражи заставляют вжиматься в кресло, пока губы неизбежно напевают Бернеса, — романтика небесного промысла, к счастью, разбавляет привычно суровые краски фильмов про концлагерь.
Дав зрителю насладиться бессмысленно дубовым, но по-своему поэтичным мужским миром, Ритчи разрешает над ним и похихикать.
Монстры, конечно, порой удивляют, но упиваться и тем более нормализовывать их не стоит, а внятно показать, что побеждают чудовищ чаще всего не супермены, а полурослики, задача достойная.
Создатели удачно прописали отечественное супергеройское кино, снятое с оглядкой на лучшие образцы жанра, в петербургском мифе.
Джон Карни приручает эту безмятежную интонацию для своего рассказа о 1980-х — в 1985-м, о котором идет речь, ему самому было 13 лет, так почему бы не поверить очевидцу?
Цветастый лубок с главными отечественными звездами экрана, бесхитростными шутками, шикарными костюмами и визуальным рядом глянцевого мультфильма. Здесь все сияет, наливается румянцем, радует взор.
Бесконфликтный мелодраматизм, крепленый стереотипными «ай-люли» работает как пылесос, поглощая без остатка весь разнородный русский мир.
Несмотря на дыхание вьюги в названии, небо, самолет и девушек в самом сердце фабулы, этот фильм обладает завидной плотностью, он упруг, как зимняя заснеженная дорога, звенит, как замерзшее озеро, и дышит осязаемо, как большой меховой зверь.
«Заступник» не назовешь изысканным развлечением, он просто скроен, по-стариковски не в курсе актуальных трендов и идеологических завоеваний последних лет.
Не паникуйте, дорогой автор. «Мертвые души», если и не обессмертят ваше имя, то явно останутся в истории экранизаций классики.
«Назад в будущее» — это фильм-праздник, постмодернистский парк аттракционов, который тащит зрителя от американских горок к каруселям, а оттуда — к тиру и караоке.
Своей мужественно-беспечной документальной интонацией и трогательно запечатленными бытовыми сценками отдаленно напоминающий «Мужей» Джона Кассаветеса, фильм Томаса Винтерберга, конечно, не идеален, но в нем есть обаяние предельно несовременного кино, имеющего смелость плевать на актуальные тенденции.
Странно было бы в текущей эпидемиологической обстановке рекомендовать походы в кино, но «Конференция» тот самый случай, когда фильму необходим просмотр именно в кинозале. Клаустрофобный эффект двухчасового пребывания в темном пространстве разрушительно дополняет фильм.
Михаил Сегал не в первый раз примеряется к жанру сатирической комедии, но можно сказать, что впервые она ему по-настоящему удалась.
После «ППЧМЗ» можно говорить о сформировавшемся авторском стиле. Приятно, что в новом проекте можно различить черты сложившегося почерка.
«Доктор Лиза» — это, что называется, крауд-плизер, кино, которое способно понравится всем. Оно эмоционально, понятно и непротиворечиво. Драматургов стоит поздравить с удачным соблюдением пропорций и стандартов.
Фильм Кауфмана — идеальный продукт для стриминга, его то и дело хочется перемотать и поставить на паузу, чтобы разобраться в происходящем.
На законы созданного им мира Нолан глядит свысока, так же наплевательски, как мы — на правила карантина. К 50 годам он умудрился впасть в великолепный старческий маразм, который всегда идет большому художнику.
Чтобы пойти вслед за этим Иденом на дно морское, нужно быть в меру сентиментальным, нужно любить солнце на закате, а себя в молодости, нужно помнить цвет утраченного воздуха и сомневаться в принятых когда-то решениях.
Для «чернухи» в «Чиках» слишком много солнца, много зелени, много блеска. Оганесяну и его соавторам нравится работать с деталями, героями второго и третьего плана, выписывать какие-то секундные ситуации, пугать и веселить. Это кино щедро сделано.
Основополагающие феномены местной жизни — нищета, безысходность, церковь, семейный вопрос — увидены без оторопи, порицания или нравоучительного самолюбования, а с живым интересом.
Что ценно, от любования добротно нарисованным монстром фильм робко переходит к социальным обобщениям и метафорам.
Решение Григория Добрыгина соскочить с актерского поприща, стать автором не ролей, но фильмов, уже принято, но само кино все еще слишком аккуратно, виртуально.