«Жертвоприношение» — очень странный фильм. Может быть, это самый странный фильм в мировом кино. Такое ощущение, что, снимая его, Тарковский сам пытался принести какую-то жертву. И еще мне кажется, что он сопротивлялся, не хотел этой жертвы, но был на нее обречен.
Одна из проблем «Власти» состоит в том, что она снята в жанре такой политической пародии. И при этом картина проваливается как комедия.
Это абсолютно уникальная вещь, абсолютная квинтэссенция коэновского стиля. В нем все работает так, что местами просто дух захватывает.
Хотя «Manchester by the Sea» уже записали в один из главных оскаровских претендентов, это, прямо скажем, не выдающийся фильм. И тем не менее в нем, кажется, звучит какая-то трогательно-пронзительная нота. Если получится ее услышать, то два с лишним часа, которые он длится, кажутся потраченными не зря.
Легкость, очарование и безнаказанность, с какими режиссер погрузил зрителей в собственные воспоминания о лихих студенческих забавах, можно объяснить лишь волшебной силой настоящего искусства.
«Конец Тура» — это не история непризнанного гения. Это рассказ о непризнании гением.
Материал фильма — кровь и пот. Пот льется ведрами. Кровь течет рекой. Зритель не может оторваться от экрана. В скором времени фильм ожидает несколько Оскаров.
Такое кино прежде всего должно быть комфортным. И действительно, фильм оказывает какое-то удивительно успокаивающее воздействие. Это теплая, домашняя гомогенная пища, которую, как хорошо проваренную овсянку, следует потреблять во время какой-нибудь нетяжелой болезни.
Вообще, если вычесть из картины текст Толстого, если забыть о первоисточнике, то получится более не менее смешной водевиль, и только. Здесь самое интересное то, как Райту и Стоппарду удается соединить театр и кино, для того, чтобы «показать», разыграть, казалось бы, неразыгрываемое в романе.
Смертная казнь страшна не своей жестокостью. Смертная казнь — предельная форма абсурда. Человечность перемалывается между жерновами абсурда. Наступает безумие. Открывается бездна.
Фильм «Захват Фридманов» (Capturing the Friedmans) устроен, как луковица. Снимаешь один слой, а за ним другой.