И тем не менее, в лучшие моменты фильм захватывает всерьез, а в худшие (ну, не в самые худшие, может быть) смотреть его как минимум не противно — хотя бы за счет серьезного тона, визуальной изобретательности и отличной все-таки артистки Лоренс, которую, хвала небесам, дублировали близким к оригиналу голосом.
«Лаура» — редкий пример джалло американского, со всеми приметами стиля: полуобнаженными манекенщицами, зеркалами, ножницами, а также финальным поворотом, равно идиотским и шокирующим.
В версии Пирс конфликт из метафизической плоскости полностью переместился во фрейдистскую и социальную, и благодаря этому знаменитая развязка больше не выглядит разверзшимися (в какой-то момент буквально) вратами ада — скорее нежданным вторжением хоррора категории «Б» в школьный телесериал.
Уф, «I’m still here» Кейси Аффлека — довольно замечательное все-таки кино.
В качестве бонуса по фильму можно устраивать киновикторину «узнай режиссера» — их тут в эпизодах и небольших ролях почти два десятка. Сам Лэндис играет перса-беспредельщика, Дэвид Кроненберг — начальника Голдблума, Пол Мазурски — кинорежиссера, Джонатан Демми — фэбээровца и так далее.
Что это, зачем это и как это — вопрос дискуссионный; можно предположить, что для Спайка Ли «Олдбой» — какой-то панк-молебен, некое обращенное в коммерческое кинопространство fuck you.
В «Торе-2» с его космическими сражениями, нарядными декорациями и всякой мифологической хтонью можно найти отголоски любого фантастического блокбастера из обязательного набора, но он берет не оригинальностью, а марвеловским ноу-хау: симпатичные герои, много шуток, мегатонны пиротехники.
Даже в корявом руском переводе диалоги Кормака МакКарти, на старости лет впервые написавшего для кино оригинальный сценарий, трудно не оценить: завихрения слов, в которых воздушными пробками образуются многозначительные умолчания.
Но вместо того, чтобы, как поступают девять авторов из десяти, драматизировать ключевые события (преступление, секс, расплата), Хэнсон прячет их в складках фильма, спешит перейти к следующей сцене, никого не осуждает и вообще неизменно сохраняет ровный тон.
Кешиш никуда не торопится, рискуя потерять нетерпеливых зрителей, и благодаря этому в камерном фильме появляется романное дыхание, на которое намекает оригинальное название «Жизнь Адель: Главы 1 и 2», — можно и не заметить, что на экране пролетает несколько лет.
«Мачете» определенно не был анекдотом, который стоило бы рассказывать дважды, но его автор — последний человек в кинобизнесе, кого останавливают такие соображения… Отдельные эпизоды придуманы не без остроумия, но их почти двухчасовое нагромождение оказывает исключительно изматывающее воздействие, а лишившийся вдохновения Родригес напоминает состарившегося подростка с синдромом Туретта.
То ли «Неудержимые» все-таки испортили первое свидание предварительными ласками, то ли и правда любой сбывшейся мечте сопутствует привкус разочарования. А возможно, дело в самой картине — вполне развлекательной, но совершенно не вдохновенной.
Это картина о странных свойствах времени — которое в одних координатах стремительно несется, а в других застывает, одни лица преображает до неузнаваемости, а другие консервирует на вечное хранение.
Роман ле Карре, а следом фильм Ритта, не жертвуя иезуитской сложностью интриги, выворачивает этот мир наизнанку, возвращает его в скорбное ч/б.
Все это в каком-то виде, разумеется, было и раньше, но Хьюз аптекарски вымерил баланс вульгарности и сентиментальности и, заглянув в глаза подростку, увидел там не целевую аудиторию мультиплекса и даже не юного себя (как, скажем, Лукас в «Американских граффити»), а просто другого человека, достойного искреннего интереса.
Даже крови в «Хеллоуине» почти что нет. Ну да ничего: полдюжины продолжений, полсотни подражаний и бесчисленные слэшер-франшизы 80-х, выросшие из этой картины, с лихвой компенсируют ее ледяную сдержанность.
Фильм складывается из причудливых и, как правило, подчеркнуто бессмысленных движений мужских тел, которые так же прекрасны и обезличены, как пейзажи любимого континента Дени.
Великая депрессия естественным образом породила множество душераздирающих фильмов, но никакие «Гроздья гнева» не потребуют столько носовых платков, сколько эта скромная драма, в которой не голодают, не мерзнут и даже не умирают.
Жанр салонной эксцентрической комедии расцвел в США в депрессивные 30-е, и «Правда» с ее образцово водевильным сюжетом и несколько устаревшими кодами поведения запросто могла затеряться со временем среди десятков подобных — однако этого не произошло. В чем заслуга и безукоризненно воздушной режиссуры Лео МакКэри, не вполне справедливо оставшегося в тени Любича и Хоукса, и искрящегося остроумием сценария, и замечательно пластичной Айрин Данн, и очаровательного терьера, которого никак не могут поделить Уорринеры, но все же первейший козырь картины — Кэри Грант.
Любимейшая картина не столько даже англичан и алкоголиков, сколько тех, кто хочет ими казаться, «Уитнэйл и я» — самоучитель позера и апология позора.
Позднее отдельные комики перещеголяли их по части возмутительности и всяческой скатологии, но ни эпигоны, ни сами братья так и не смогли воспроизвести тот блаженный, божественный идиотизм, которым лучится эта картина.
Еще одна веская причина любить 80-е — найденная тогда (и довольно быстро утраченная) формула идеального комедийного боевика, в самом дистиллированном виде использованная в buddy movies.
Леманн в своем дебюте дерзко женит Джона Хьюза на Стивене Кинге. С одной стороны, «Влечению» многим обязаны лучшие комедии о социал-дарвинизме в среде старшеклассниц — от «Выскочки» до «Дрянных девчонок».
Прежде чем стать золотой классикой и разойтись на цитаты, этот фильм испортил многообещающую карьеру Макендрика…
Эта лента, вероятно, спасла больше браков, чем католическая церковь. И рецепт успеха — не только правильно сваренный кролик; несмотря на прилизанную, как обычно у Лайна, картинку, «Влечение» отличает редкая психологическая убедительность.
