Обстоятельная чернушно-угольная экскурсия по кольцевой линии русского ада, «Текст», если чуть сменить ракурс и поставить фильтр посветлее, мог бы обернуться, к примеру, святочной мистической историей типа голливудского «Привидения».
Зрелой аудитории фильм вполне способен доставить бездну удовольствия — как наблюдаемый из слюдяного окошка скучной повседневности чужой загул: феерический, неистовый, бешеный и позитивный, с драконами, ливнем из денег и традиционным китайским хоровым пением.
«Дамбо» — крепко сработанный блокбастер, да. Но при этом, по зрительскому счастью, и личное кино Тима Бертона, чью не особо мрачную тень иной раз можно углядеть в его фильмах — причем не только и даже не столько в лучших.
Кинематографистам пора уже прекратить воспринимать кино как трейлер к телепроектам.
Дикое, грубое, нахальное, смешное, невменяемое и при этом очень вменяемое кино с зарядом благоразумия, которому всем бы нам у «Холмса и Ватсона» поучиться.
Продукт рискованной гибридной селекции, «Стекло» — цветок запоздалый и бутон не распустившийся, но по-своему очень нежный; Шьямалан, кажется, никогда не был таким сентиментальным.
«Елки» всегда были искусственными и не особо правдоподобными — но никогда такими уставшими и без грудничковой творческой жадности высосанными из мизинца.
«Вдовы» — агитка, но упакованная в формат добротного, со всеми положенными пируэтами, криминального триллера, красивого, нервного, предсказуемого и непредсказуемого ровно там, где нужно.
Фильм, по которому видно, как порою схлестываются с предсказуемым итогом человеческая память и добрые намерения.
Фильм пышный, но не пухлый, избыточный во всем — однако избыточный простительно и восхитительно. И то правда, уж если вынашиваешь дитя четверть века, то как, представив миру, не нарядить его разом во все любовно пошитые впрок распашонки, жабо и костюмчики.
Комедиограф Пол Фиг в своем дебютном триллере не отказывается от фирменного жизнелюбия, которое не утаишь и самом сумрачном сюжете. Кино очень смешное, при том, что единственное убийство — одно из самых ярких, душераздирающих и, пожалуй, нежных из тех, что за последнее время случались на большом экране.
Несмотря на то, что в основе фильм является фантастическим, в первую очередь он все же именно о том, как выглядит мир глазами вчерашнего ребенка, которому только предстоит стать взрослым.
«Вий» в целом сохраняет приверженность ценностям первой части и свежесть — пускай и свежесть немножко вторую. Кислота на радость ценителям исправно булькает то Бертоном, то Ноланом. Но раствор стал как будто жиже, а купальный моцион — по ряду позиций скромнее.
Классик с очевидным удовольствием включается в предложенную забаву и не портит, но раскатывает борозду под более широкую, чем поклонники романа (довольно специфического), аудиторию.
«Смерть Сталина» заряжает оптимизмом. В мартовской Москве травка зеленеет, солнышко блестит, журчат фонтаны ВДНХ. Нелепо и позорно умер тиран, и кажется, что с ним отомрет, разложившись на плесень и липовый мед, тирания. Иллюзия сколь безосновательная, столь и волнующая.
«И вся-то наша жизнь есть борьба» — это про Сэлинджера, который, при обманчивой малахольности образа, и впрямь всегда воевал: с родителями, фашистами, женщинами, редакторами и самим собой (особенно успешно). Картина по отношению к этому вечному бою — эхо, но не гулкое.
Религиозно-духовный замес (немаловажный для поклонников империи DC Comics) на сей раз негуст. Остро ощущается и нехватка привычного для автора «Запрещенного приема» и «Хранителей» безумия.
Всё и все вроде здесь. Но разреженная кутерьма минимально связанных меж собой эпизодов, характерная для хармсовской прозы — прием не самый киногеничный. Есть калейдоскоп мира Хармса, но совсем нет созвучного ему новаторства.
«Сделано в Америке» — это не столько хроника нравственного пике, сколько гимн успеху, сколь аморальному, столь и безусловному. Что выгодно отличает картину от схожих по духу фильмов вроде, навскидку, «Кокаина» или недавних «Парней со стволами».
О том, что все будет плохо и рыпаться бесполезно, Борис Хлебников рассказал в жуткой «Долгой счастливой жизни» 2012 года. Выходящая на экраны в по-прежнему не самое прекрасное русское время «Аритмия» — о том, что рыпаться, безусловно, стоит.
140 минут экранного времени вполне себе ощутимы и порой вымучены. Для блокбастера здесь многовато болтают, а для пародии маловато по-настоящему искрометно острят. В яблочко из трех шуток попадает примерно одна. Небезнадежно, но с такой результативностью суперагентам пора на покой.
Если «Ной» — это небесталанный, но чересчур помпезный симфорок в духе поздних Pink Floyd, то минимально аранжированная, остервенелая и кривая, но при этом безупречная по композиции «Мама!» — летовская песня про «Х… на все это, и в небо по трубе».
«Удачу Логана» можно поставить в один ряд с мизантропическими комедиями Коэнов про похождения идиотов. Но точнее будет сравнение с нашим «Горько!» — фильмом, опять-таки любимым критикой, но не публикой. Как и у Крыжовникова, герои безмерны и щедры что в агрессии, что в любви
В целом очень смешное и храброе кино, про которое никак не скажешь, что авторы обретаются в каком-то другом мире, нежели зритель. Здесь правит бал любовь, да, пожалуй. Но эта любовь по-гребенщиковски происходит во время войны и в условиях страны, где ты за просто так, из полицейской прихоти, можешь загреметь в участок.
Райт — гениальный диджей, а страстный, брутальный, сентиментальный и нежный «Малыш на драйве» — образцовая дискотека. Смотришь — будто танцуешь, причем танцуешь как бог.
