Дань памяти Эрмлера, абсолютно нехрестоматийная, живая.
Собран внушительный актерский десант — настоящие монстры мирового кино, от Оливера Мазуччи и Фанни Ардан до Джона Клиза и Микки Рурка. Иногда одного их появления довольно, чтобы стало и дико, и смешно.
Здесь все свои, живут одним миром и чужую беду переживают как свою.
Именно детали так важны в жизни и кино. В полифонии черно-белого фильма с редкими вкраплениями цвета их много в одиноких голосах человека и недочеловеков, отголосках народных песен и Вагнера, на племяннице которого мог жениться Гитлер, фразе: «Не слушай Сокурова, иди вперед!». Не все его готовы услышать.
Это картина свободного молодого человека, смотрящего на жизнь свежим взглядом, расставляющим все по своим местам, показывающим всю степень мирового безумия.
Слушать Романа можно бесконечно. Он как сказки сказывает. Иногда они впечатляют больше, чем то, что видишь на экране.
В «Продуктах 24» произойдет нечто невообразимое, о чем лучше зрителю до поры до времени не знать. Будет ему небывальщина.
Финальные кадры, где из-за деревьев появляются молодые ребята, и их целая рать, производят сильное впечатление. А брехтовский прием остранения, когда герои исполняют вставные номера наподобие зонгов, придают происходящему нечто инфернальное.
Кроме острых физиологических ощущений, не испытываешь почти ничего. Хотя зыбкость атмосферы, смятение героини Одри Диван смогла передать, но довести зрителей до высшей эмоциональной точки ей не удалось.
Зрителя может разочаровать театральность фильма, замкнутость в камерных интерьерах, ему может не хватить воздуха, но главное Панфилов сказал, выразил свою боль за трагическую судьбу простых людей
Главное сокровище фильма — сама Рената, такая, какая есть. И судить ее должно, используя формулу Пушкина, по законам, ею самой над собою признанными.
В старом кино хотя бы чувствуется, почему Зоя пошла умирать, что ею двигало. А теперь…
Самая нежная и искренняя картина, достигающая размаха античной трагедии.
Картина получилась какая-то неживая, а монотонный авторский текст это только усугубляет. Герои — словно восставшие из могил мертвецы, не люди, которым можно сопереживать.
Так и хочется чуть-чуть приглушить, минимизировать актерские усилия, приводящие в итоге к художественной неубедительности.
Юлдус идет многотрудным путем своих выдающихся предшественников — Сергея Параджанова и Рустама Хамдамова. В ее картине соседствуют советские и постсоветские реалии, архаичные артефакты, какая-нибудь библиотечная картотека, найденная в мусоре бусина, газированная вода «только для администрации» и фантастический сонм красавиц в кокошниках, вписанных в сегодняшнюю бюрократическую среду.
То, что в основе сценария — театральная пьеса, чувствуется постоянно.
Честно говоря, страшновато: вдруг наши кинематографисты массово рванут в ту же сторону, заполонят экраны псевдорелигиозной продукцией с куполами и крестиками. Беда подобных фильмов в их воинственном настрое и неуёмном пафосе.
К сборникам короткометражного кино наш зритель мало приучен. Так что это еще одно испытание для создателей проекта. Семь маленьких фильмов, по замыслу идеологов альманаха, должны напомнить людям о том, что каждый из нас достоин счастья. И оно не где-то за горами, а рядом. Главное — не упустить свой шанс, не прозевать в суете счастливое мгновенье.
Не имея никакой поддержки от государства, молодая и смелая команда сделала хулиганский по сути фильм.
Фильм — черно-белый, прекрасно и стильно снят нашим выдающимся оператором Юрием Клименко. Говорухин умеет собирать команду и открывать актрис.
Надо сказать, что это прекрасное ощущение, когда тебе не стыдно за фильм своей страны.
Это действительно умилительная и, возможно, лучшая картина конкурса, крайне актуальная для Германии.
В любом случае картина достойна того, чтобы ее посмотрел думающий зритель, который ищет в кино не только развлечения.
Роль матери в «Шопинг-туре» сыграла прекрасная питерская актриса Татьяна Колганова. Она много снимается в сериалах, и даже в них убедительна. Роль ее сына исполнил юный Тимофей Елецкий. Что же касается финских актеров, говорят, что они до последнего толком не знали, в какой картине играют, в каком свете их выставят. Получилось жутковато и смешно.
